Глава XVI
Катанье с гор в зимнюю пору, излюбленное удовольствие и забава наших прадедов, существует и до настоящего времени. Кататься на салазках с ледяных гор любили не одни ребятишки, а нередко и степенные пожилые бояре и боярыни вихрем летали на разрисованных санях с ледяных гор. Особенно эта забава была в большом ходу на масленице и на святках. В былое время почти всякий почитал за непременный долг устроить у себя в саду или на дворе ледяную гору; делалось это обыкновенно для подростков и малолеток, а также и для красных девиц, — но не отказывали себе в этом удовольствии и старшие.
В Каменках в княжеском саду устроена была огромная ледяная гора. На самой вершине горы стояла большая беседка причудливой архитектуры, расписанная в разные колера. По обеим сторонам горы густой аллеею были воткнуты зелёные ёлки и сосны; между ёлками стояли длинные шесты с разноцветными флагами.
Княжна Софья любила катанье; у неё были особые сани заграничной работы, обитые бархатом; на этих саночках-самокаточках каталась с гор княжна-красавица.
День был праздничный, морозный, ясный; яркие солнечные лучи бриллиантами играли по льду и по снегу. Княжна, Дуня и Глаша, а также несколько дворовых девушек с весёлым криком и смехом катались с гор; все они раскраснелись с морозу и стали ещё пригожее, ещё милее.
Особенно хороша была княжна, с разгоревшимся лицом, в бархатной, на собольем меху телогрее, в шапочке, опушённой соболем, и в высоких козловых сапогах с отворотами, с серебряными подковками. Нельзя было не заглядеться на эту чудную красавицу. Рядом с ней стояла Глаша, грустная, печальная. Княжна нарочно за ней посылала на мельницу.
— Да полно, Глаша, не горюй. Какая ты бледная — и мороз тебя не берёт! — говорила Софья.
— Сердце у меня, княжна, замирает.
— С чего?
— Боюсь я, княжна.
— Да чего ж ты, моя бедная, боишься?
— Его боюсь, княжна, встречи с ним боюсь.
— Что ты, что ты, Глаша, — любишь и боишься!
— Да, княжна, люблю его и боюсь.
— Вот он идёт, идёт.
Николай с сияющим лицом вошёл в княжеский сад. С каким нетерпением он ждал свидания с княжной, как бесконечно долго тянулась для него ночь! Настало утро. Княжна с отцом и матерью в большой парадной карете отправились в церковь к обедне. Каждый праздник князь Гарин со своим семейством бывал за обедней. После завтрака княжна пошла на горы. Князь Владимир Иванович в дорогой собольей шубе и в высокой меховой шапке, с тростью в руках, вышел посмотреть на «девичье катанье» с гор. Но недолго оставался князь в саду — он прозяб и ушёл в свой жарко натопленный кабинет писать в Петербург письмо к одному очень влиятельному человеку, которого князь просил разузнать об участи своего сына Сергея.
При князе Николай не входил в сад, а выждал, когда он уйдёт. Князь ушёл. Молодой человек, с замиранием сердца и с надеждой на счастье, поспешил в княжеский сад и, удивлённый неожиданностью, остановился как вкопанный: он никак не ожидал здесь встретить Глашу.
«Зачем она здесь? Что ей надо?» — подумал он.
— Подойдите же ближе! Вы сегодня какой-то дикарь! — Софья засмеялась. — Надеюсь, знакомы с Глашей? — спросила она совсем растерявшегося молодого человека.
— Как же, знакомы-с, — процедил он сквозь зубы.
— Что же вы так холодно встречаетесь? Протяните же друг другу руки. Вот так! Глаша, поздравь своего жениха: он теперь Георгиевский кавалер.
— Позвольте, княжна, Глаша мне не невеста, — весь красный, проговорил Николай.
— Как не невеста? Ведь вы же хотели на ней жениться?
— Я? Вы ошибаетесь, ваше сиятельство.
— Нехорошо, Николай, вы дали ей слово и обязаны исполнить!
— Даже обязан? — едко спросил молодой человек.
— Да, да, обязаны, если вы честный человек!
— Без любви, княжна, не женятся.
— Ведь ты же любил меня? Говорил, что любишь больше жизни, — тихо сквозь слёзы промолвила Глаша. Она в продолжение всего разговора княжны с Николаем молчала.
— Любил прежде, — грубо ответил Николай.
— А теперь полюбил другую? — спросила Глаша.
— Узнала. Ещё скажу тебе: женою мне ты никогда не будешь. Помни!
— Вы дурной человек, — вспыхнув от гнева, промолвила княжна.
— Княжна, видно, вы знаете?.. — Николай не договорил.
— Да, я всё знаю и удивляюсь вашей дерзости!
— Она успела вам очернить меня? — показывая на плакавшую Глашу, грубо спросил Николай у княжны.
Гневом сверкнули глаза у красавицы.
— Я не могу с вами говорить, вы забываете приличие. — Софья отвернулась от него и стала всходить на гору.
— Зачем ты рассказала княжне? Зачем? Или, думаешь, силою заставят на тебе жениться? — злобно проговорил Николай плакавшей Глаше.
— Зачем ты мне? Я сама теперь за тебя не пойду, а за мою обиду ты Господу ответишь, и мои горькие слёзы сторицею отольются.
— Я не только не люблю тебя, а ненавижу! Ты ехидная разлучница моя! — Молодой парень быстро пошёл к выходу из сада.
Дворовые девушки во всё время разговора княжны, Глаши и Николая заняты были катаньем с горы; они ничего не слыхали, а только удивлялись, про что это княжна с Цыгановым разговаривает.
И долго из княжеского сада раздавался весёлый крик и смех. До позднего вечера княжна резвилась со своими сенными девушками на ледяных горах.
Только одна Глаша не принимала участия в их девичьем веселии. Не до того было ей. Несколько раз принималась добрая княжна утешать дочку мельника. Но что значит утешение скорбной измученной душе? Бессильно подчас людское участие.
«Делать здесь, в усадьбе, нечего, оставаться незачем. Надсмеялась надо мною княжна. А всему виною дочь мельника, она, змея, всё пересказала княжне. Женить меня на Глаше хочет! Нет, зачем? Не то думал я. Скорее уехать. Теперь мне в Каменках всё, всё противно. Завтра буду проситься у князя, чтобы в Питер отпустил».
Так говорил сам с собою Николай, вернувшись из княжеского сада. Он быстро ходил по своей комнате.
— Вас князь к себе требует, — входя в комнату, проговорил ему лакей.
— Князь зовёт? — с удивлением спросил молодой человек.
— Да, их сиятельство требуют вас к себе в кабинет, — важно проговорил лакей и вышел.
«Что князю нужно? Зачем зовёт меня?» — думал Николай, поспешно проходя по длинному ряду роскошно отделанных комнат.
Когда Николай вошёл в кабинет, князь сидел у стола и писал. Отвечая лёгким наклонением головы на низкий поклон молодого человека, князь сказал:
— Подожди, братец, я сейчас. Садись.
— Не извольте беспокоиться, ваше сиятельство.
— Ну как хочешь.
