так, что даже мой вытоптанный стадом медведей музыкальный слух начинает возмущаться матом. Хранить более года можно только в холодильнике, а лучше, как невесело шутили на ВЦ, в атмосфере инертных газов. Причем у меня при «попадании» не оказалось ни одного кусочка пленки будущего! Так что тут надеяться можно было только на естественный прогресс проклятых империалистов.
– Но пластинка ведь получится одноразовой? – с сомнением покачал головой начавший оживать от похмелья Федор. – А на ленту можно чуть не сотню раз писать. И потом, – продолжил он, представив схему, – еще непременно модем понадобится.
– Перфолента тоже одноразовая. – Мне все больше нравилась идея дисков с программами. – Зато тут можно легко выпустить программу для тысяч ЭВМ, и даже разослать ее по подписке в журналах. А модем все равно необходим на всех ВЦ без исключения.
– Где их еще столько взять… – тихо проворчал Федор. Он прекрасно знал о моей уверенности в скорой массовой компьютеризации. Не спорил, но поверить в такой масштаб окончательно все равно не мог.
У меня завалялась при «попадании» парочка стандартных дискет на три целых и пять десятых дюйма. Конечно, очень хотелось бы начать прямо с них, но уж больно дико смотрелись маленькие пластиковые квадратики на базе технологий шестидесятых годов[255]. Даже пробовать особого желания не возникало, мне попросту было непонятно, с какой стороны подходить к проблеме. На этом фоне вариант с виниловыми дисками казался вполне жизнеспособным.
Прямой выход на товарища Семичастного позволил Анатолию совершить невероятное. Не прошло и недели, как в НИИ «Интел» привезли «резак».
Компактный, с немалым шиком отделанный металлом ящик, мощная ось держателя ножа-резца, пара кнопок и всего один стрелочный индикатор, переделанный из миллиамперметра. Конструкция действительно до предела простая и недорогая в производстве. По сути, единственная сложность – заточка резца, тут явно требовалось профессиональное мастерство слесаря-инструментальщика.
Схема с модемом так и стояла неразобранной после зимних экспериментов с передачей данных на ВЦ ТЭЦ. Так что оставалось лишь перекинуть этого динозавра с телефонной линии на устройство записи, подложить листик рентгенограммы и запустить агрегат.
Через пару дней ситуация стала более-менее понятной. Протокол скорости триста бод, «аналогичный» Bell 103J, как было написано в инструкции на чудо советской конструкторской мысли, записывался и воспроизводился на обычном электрофоне «Молодежный» вполне уверенно. Неудивительно, ведь проще даже придумать сложно, логический «0» – частота тысяча семьдесят герц, «1» – тысяча двести семьдесят герц. Вот только на тридцати трех оборотах в минуту для сбоя хватало даже едва заметной царапины. Несложный расчет показал, что один бит на дорожке занимает примерно ноль целых одну десятую миллиметра, или толщину волоса. Увеличение скорости записи до семидесяти восьми оборотов сделало «виниловую дискету» почти неубиваемой, но резко сократило доступный объем.
Понятно, что более скоростной протокол Bell 212A, использующий несущую на тысяча двести Гц и фазовую модуляцию[256], оказался бессилен простив грубой реальности. Впрочем, тысяча двести бод БЭСМ-4 все равно обрабатывать не могла, это мы знали еще по передаче данных с моего ноутбука. А вот «на шестьсот» теоретически все было нормально. Только с пластинками нужно было обращаться исключительно осторожно. Причем в данном варианте, точно так же, как в предыдущем, модем не предусматривал какой-либо обработки ошибок. Технический примитивизм разнообразило лишь скремблирование[257], примененное для уменьшения помех, наводимых на соседние линии в многопарных кабелях.
Достигнутый результат серьезно отличался от первоначальных прикидок. Резать «гиганты» на нашем станочке не удавалось, максимумом стали семь минут на семидесяти восьми оборотах, и то на самом пределе конструкции. Но около шестидесяти килобайт на пластинку все же влезало, и этот результат был очень неплох. Оставалось лишь увеличить надежность хранения по примеру технологий будущего, где широко распространены алгоритмы, способные шутя восстановить несколько потерянных бит из байта. Этим путем шли, к примеру, разработчики оперативной памяти, ленточных накопителей, жестких и оптических дисков. Причем последние вполне доступны in reality!
Не долго раздумывая, я затер один из архивных CD-RW и в одну сессию нарезал на матрице «эталонный» файл, состоящий из двух десятков повторяющихся единиц, затем нулей, букв «А», «B», «С». После этого затребовал приличный немецкий микроскоп да набросал слесарям НИИ «Интел» простенькое приспособление для фиксации и медленного поворота диска. С помощью этой нехитрой оснастки я собирался быстренько переписать последовательность «питов» и «лендов» [258] на лист бумаги.
Как бы не так! Картина в окуляре прибора была мало похожа на записанный файл. Конечно, я предполагал трудности в виде служебных данных, заголовков, оглавлений. Но такой ужас-ужас-ужас! Во- первых, количество «питов» не поддавалось подсчету! Их были миллионы в прямом смысле этого слова![259] Во-вторых, эти самые «питы» имели неодинаковую протяженность, и различить их на глаз было проблематично. В-третьих, мне не удалось найти служебных меток и признаков форматирования, по которым можно было бы ориентироваться[260] .
Облом получился оглушительный. Сперва собирался задвинуть CD в дальний ящик и не доставать его оттуда лет пять. Да что там, я бы именно так и сделал, тем более что глаза от рассматривания «питов» болели так, что пришлось идти к врачу за каплями. Но неожиданно вмешалась Катя, которую я по неосмотрительности привлек к задаче. В порыве комсомольского энтузиазма жена сначала просто взывала к моей совести, а затем перешла на серьезные угрозы типа «тогда я сама во всем разберусь!».
Пришлось думать. Первым делом напряг память и вспомнил, что перед пользовательскими данными должен быть не просто заголовок, а отдельный раздел. Проверка показала, что на экспериментальном CD- RW его можно обнаружить только в микроскоп, а вот на старых аудиодисках он виден невооруженным глазом. Более того, всего областей три, условно я их назвал стартовая (ближе к центру)[261], основная и финишная (вдоль края).
Причем объем первой и последней огромен, по прикидкам – не менее десяти мегабайт. Не знаю, зачем создателям потребовалось столько места, но одной проблемой стало меньше.
Неделю мы с Катей изучали «область данных» при помощи затребованного мощного микроскопа с пристроенным фотоаппаратом. Записывали, стирали, снова записывали разные куски всякими замысловатыми способами. Определенный прогресс был, в пакетном режиме количество появляющихся за сессию данных уменьшалось почти на порядок[262]. Но при этом все равно оставалось невообразимо большим для ручной обработки. Дошло до того, что мне вместо успокаивающей эротики начали сниться черточки, точки и целые поля, заполненные этими проклятыми символами прогресса! И это при том, что последнее время секс у нас в семье был исключительно с диском и микроскопом!
Но терпение супруги подошло к концу, я уже предвкушал заслуженные выходные. И все же удача явно была на стороне Кати, когда она добралась до режима «Format CD». Ранее я уже пробовал этот вариант и отбросил его как непригодный, когда после нескольких минут работы «Nero» практически весь диск покрылся записанными кусками. Моя жена пошла немного дальше – она выяснила, что с обработанным таким образом CD-RW можно обращаться как с обычным жестким диском [263], то есть записывать на него файлы быстро и без всяких сессий. Очевидное на первый взгляд знание – но в «прошлом будущем» мне ни разу не приходилось использовать CD подобным образом.
Дальше шли мое самобичевание собственной тупости, снисходительно-победная улыбка супруги и отупляющие поиски куска, который изменился в результате записи. Нельзя сказать, что найти его было просто, скорее, нам наконец-то повезло… Если, конечно, это можно так назвать, ведь файл в несколько сотен байт при записи каким-то загадочным образом умудрился превратиться во много десятков тысяч «питов»![264]
Отступать было поздно, пришлось вспомнить времена «Аватара». По моему техзаданию на базе микроскопа и кинокамеры собрали специальный «комбайн», обеспечивающий покадровую съемку. Отдельной задачей был плавный механизм поворота диска на несколько десятых миллиметра зараз, если смотреть на край. Так, чтобы в захват объектива влезала каждый раз новая порция из двух-трех десятков «питов». С помощью этой техники за пару недель удалось превратить физические дорожки в слое пластика
