знает, что он там наплел! Люди, которые приехали сюда, могли знать об этом предсказании.
Иудеи дипломатично молчали. Ирод окинул их лица гневным взглядом, и они внутренне сжались.
— Где должен родиться этот Мессия? — резко бросил Ирод, словно метнул копье.
Их взоры избегали глаз царя; они вновь обежали круг, чтобы остановиться на Гиллеле.
— Предсказание говорит ясно, — сказал, помолчав, раввин. Затем он произнес речитативом, словно пел песню: «Ты, Вифлеем, город Иуды, не останешься без почестей среди городов иудейских, потому что в твоих стенах родится вождь, который будет царствовать над народом Израиля…»
— Вифлеем? — Ирод провел рукой по своей бороде, которая, не будучи подкрашенной, выглядела так, словно была посыпана пеплом. — Это та нищая деревня неподалеку отсюда, в которой выдыхается род Давида?
— У нас нет другого Вифлеема, — заметил Полион. — Ты прав, царь, это бедная деревня. Род Давида пришел в упадок и утратил былое значение.
— Тебе нет нужды мне это говорить, — резко сказал царь, — я сам об этом знаю. Но в таком случае… — сердитый взгляд Ирода пробежался по стоявшим полукругом людям, — где родится этот ваш Мессия? Откуда придет? Кем будет? Чего вы от Него ждете, рассказывая о Нем простолюдинам?
— Мы ничего не ждем от Него… — боязливо заговорил первосвященник. — У нас есть наша вера, а среди ее истин имеются предсказания о Мессии… Мы не можем их утаивать. Однако мы сами боимся, что народ чересчур буквально может принять слова древних пророчеств…
Ирод разразился брезгливым смехом.
— Боитесь? Тебе, тесть, я верю. Ты человек рассудительный и знаешь, что в любой вере есть вещи непонятные. А они, — он вытянул палец в сторону фарисеев, — они так не думают. Болтают о Мессии при малейшей возможности. — Неожиданный взрыв ярости сорвал покров осторожности. — Вы думаете, я не знаю о вашем участии в заговоре моего сына?
В комнате наступила глухая тишина. Затем одновременно заговорили Полион и Самей:
— Это не мы! Это не мы, царь!
— Если не вы, то ваши товарищи.
— Действительно, было несколько безумцев, которые предавались неподобающим разговорам… Их наказали.
— Но вы отговариваете людей приносить присягу цезарю.
— Мы являемся твоими подданными, а не Рима…
— Вы сами когда?то призвали римлян против своих собственных царей! Когда вам будет это выгодно, вы сделаете это еще раз.
Ирод неожиданно сорвался с ложа. Он был возбужден, метался от одного к другому, крича и угрожая кулаками.
— Сегодня вы натравливаете амхаарцев на римлян, а завтра — на меня! Я знаю вас… Если вам будет нужен парфянский царь, ради этого вы поднимете бунт против меня и Рима. Я догадываюсь, зачем эти люди сюда приехали. Эта болтовня о Мессии и Саошьянте — только для отвода глаз. Мое царство лежит на границе двух держав. Необходимо определиться, с кем мы: с Римом или с Парфией. Я решил, что буду другом цезарю. Пока римляне будут с нами, у нас будет мир. Но вы любите заговоры и вынашиваете свои собственные планы. Ради этого вы хотите уничтожить все то, что я воздвиг. Эти люди приехали, чтобы найти среди вас союзников. И вы, — Ирод теперь стоял перед священниками, грозя им кулаком, — втянулись в это дело! Вы думаете, что римлян может изгнать какой?то амхаарец, которого вы назовете Мессией? Но римлян никто не побеждал!
Ирод прекратил кричать только потому, что ему не хватило воздуха. Тяжело кашляя, он вновь уселся на ложе. От него исходил трупный запах, не заглушаемый даже ароматным дымом. Воспользовавшись тем, что царь замолчал, стоявшие переглянулись. Слово взял Симон. Он говорил быстро, сбивчиво, дрожащим голосом:
— Несправедливо ты нас обвиняешь, зять, несправедливо. Мы не виновны в том, в чем ты нас упрекаешь. Ты спросил о предсказании, и мы тебе ответили так, как это написано в наших древних книгах. Но, как я уже тебе говорил, никто не знает, что эти предсказания означают в действительности. Мы с тобой, мы верны тебе, мы знаем, сколько ты сделал для царства. Если эти люди приехали сюда искать союзников, среди нас они их не найдут. Мы не хотим мятежей. Существуют предсказания о Мессии, это правда… Народ знает об этом и ждет прихода Мессии, ждет уже очень давно. Никто не знает, каким будет Мессия. В последнее время люди стали волноваться. Они связывают присягу с приходом Мессии… В этом есть немного вины фарисеев… Но не всех. Мы уважаем таких раввинов, как Полион и Самей, почитаем великого учителя Гиллеля… Но в Галилее появляются безрассудные, горячие головы… Раввин Полион сказал, что таковые были наказаны… Мы не хотим бунтов и не хотим такого Мессию, который призывал бы людей к бунту. Впрочем, зачем нам Мессия? У нас есть царь, цезарь… Сохраняется мир, развивается торговля, дороги безопасны, построено много новых прекрасных сооружений. Этих людей, приехавших сюда, лучше было бы… — он, не договорив, сделал красноречивый жест, — но я знаю, что так нельзя. Это слуги великого царя, и им нельзя причинить вред. Значит, их надо как?то выпроводить… А нас, царь, не обвиняй: мы твои верные слуги.
Долгая речь Симона позволила Ироду вновь набраться сил. Гнев снова ушел в глубь его сердца. Благодаря возбуждению он забыл о болезни. Он был снова самим собой — хитрой лисой.
— А что скажет раввин Гиллель? — спросил он, когда Симон замолчал. Старый ученый поднял на Ирода наполовину прикрытые бровями глаза и, как прежде, медленно произнес:
— Первосвященник уверял тебя, царь, что мы не бунтовщики. И это правда. В приход Мессии мы верим… Когда?нибудь Он обязательно придет… Однако мы считаем, что нам не следует спешить с Его признанием. Если кто?то крикнет: «Мессия идет!» — настоящий мудрец не допустит, чтобы этот крик перепутал его мысли, но спокойно доведет свои размышления до конца. Ведь учение книжников так же важно, как и слова Торы; Всевышний не пожелает отменить его ради того, чтобы ниспослать Своего Помазанника…
Другие фарисеи подтвердили слова раввина кивками головы. Ирод почувствовал себя успокоенным.
— Хорошо, — сказал он, — я позову их и скажу, чтобы они ехали в Вифлеем. Ваша задача, чтобы они не нашли Его ни там, ни где бы то ни было. Пусть они убедятся, что в нашем царстве нет никакого Саошьянта. Потом, когда они вернутся ко мне, я преподнесу им дары и отправлю обратно в Парфянское царство.
— Ты мудр, царь, — произнесли они сразу несколькими голосами, — как сам Соломон.
— Идите! — распорядился царь.
Только спустя некоторое время после их ухода начался приступ. Хотя Ирод корчился от боли, он не прекращал строить планы, как ему действовать. «Они сказали, что я хороший царь, — думал он. — Как этот их Соломон… Но я не уверен в их искренности. Ничего, я это переживу. Если бы не эта боль… Меня словно на кол посадили… Ничего. Я всегда буду более ловким, чем те, кто хочет меня обмануть. Еще не родился тот, кто смог бы это сделать! Ах, если бы не эта боль!..»
3
Великолепные персидские скакуны, на которых путники приехали в царство Ирода, после отдыха в царских конюшнях с новыми силами понеслись галопом по каменистой дороге, ведущей вдоль горного хребта. Они и не заметили, как подъехали к горному склону, на котором увидели городок.
— Здесь мы задержимся, — сказал Бальтазар. — Перед нами Вифлеем, о котором нам говорил Ирод. Он действительно не заслуживает того, чтобы его называли городом. Как вы полагаете, не должны ли мы, прежде чем въедем на его улицы, еще раз спокойно подумать о том, что нам делать?
В знак согласия они склонили головы и остановили лошадей. Они путешествовали налегке: их сопровождали только трое слуг и один вьючный конь. Они съехали с дороги на небольшую лужайку под тень раскидистого теревинфа*. Спешившись, возлегли на расстеленном слугами ковре.
