Они пошли дальше; продвигались очень медленно, но не останавливаясь. Иисус по–прежнему спал. Иосиф ощущал возле своей щеки Его горячие губы, а маленькие руки обхватили его шею.
Ночь подходила к концу. Звезды погасли, пространство заполнилось серой влажной мглой. Где?то позади, за горным хребтом, начинался день. Но его свет не скоро должен был спуститься в ущелье, по которому они шли.
— Сейчас мы далеко не уйдем, — сказал Иосиф. — Как только станет светлее, я поищу какое?нибудь убежище среди скал. Там мы укроемся и переждем день.
— Наверное, ты прав.
Становилось светлее. Ветер стих. Скалы над ними очерчивали четкую линию на фоне неба. Неожиданно за спиной Иосифа сильнее захрустели камни и раздался тихий возглас. Иосиф резко обернулся.
— Что произошло?
— Ничего. Я оступилась.
Мириам стояла на одной ноге.
— Ты не можешь наступить на ногу? — встревоженно спросил он.
— Сейчас наступлю. Ничего страшного. Боль уже проходит, — сказала она. — Если ночью муж посылает жену искать потерявшуюся овцу, то ей, даже если она с трудом может идти, все равно приходится идти…
— Я бы тебя никуда не посылал.
— Знаю. Но я хочу быть, как другие.
Она с трудом наступила и медленно пошла, хромая, придерживаясь руками за валуны. День спускался в ущелье все быстрее. Иосифа все сильнее охватывала тревога. Он даже забыл, что Мириам еле идет, и, повернув голову назад, попросил:
— Нам надо идти быстрее.
Он услышал ускорившиеся шаги, которые почти сразу стихли.
— О, Иосиф, я не могу…
Он обернулся к ней. Мириам снова стояла, поджав ногу. Ее лицо морщилось от боли.
— Тебе больно?
— Больно. Но я должна идти…
— Прости меня. Если бы я мог, то взял бы и тебя на руки… Но меня тревожит наступающий день.
— Я пойду. Уже иду…
Мириам хромала, но шла. Иосиф не мог смотреть на выражение боли, появляющееся на ее лице всякий раз, когда она ступала на поврежденную ногу.
— О, Мириам! Почему Всевышний…
И на этот раз она не дала ему договорить:
— Он хочет, чтобы мы помнили, что мы люди.
Какое?то время они шли в молчании. Только по ее учащенному, неровному дыханию Иосиф мог понять, какую боль причиняла ей ходьба. Осел тоже шел, припадая на ушибленную ногу.
Вдруг Иосиф поднял голову. Одна из верхушек скал над ними загорелась, как будто к ней прикоснулись невидимым факелом. Красно–золотой свет быстро растекался по черной скале. Мириам тоже подняла голову и сказала:
— Солнце.
— Да, солнце. Уже наступил день. Потерпи еще немного, Мириам. Нам надо где?то укрыться.
В этот момент высоко над ними загромыхали камни. Иосиф испуганно осмотрелся.
— Здесь кто?то есть, — сказал он дрожащим голосом. — Наверное, он быстро бежит. О, Адонай!
Во тьме, все еще скрывавшей дно ущелья, они никого не видели. Но кто?то бежал за ними, потому что они слышали громыхание быстро осыпавшихся камней.
— Это кто?то один, и у него очень легкие шаги… — заметила Мириам.
— Да, кажется так. Давай подойдем ближе к скалам. Может быть, там найдется какой?нибудь выступ или боковой овраг, в котором мы сможем спрятаться.
Они приблизились к скале. Но вдруг услышали прямо за спиной шум падающих камней под чьими?то быстрыми шагами. Неожиданно Иосиф услышал смех Мириам.
— Ах, Иосиф, смотри, кто прибежал за нами.
Большими прыжками, с высунутым языком, к ним подбежал их пес. Он бросился к ногам Мириам и, заскулив, стал тереться о ее ноги. Он радостно хватал зубами ее одежду. Пес был счастлив, что нашел их. Мириам гладила его по голове.
— Какой он умный! Нашел нас, — радовалась она.
В ту ночь, когда приходили мудрецы, Иосиф попросил Ату на время взять пса к себе, поэтому?то его и не было с ними, когда они ушли.
Иосиф озабоченно покачал головой.
— Только бы он не подсказал направление нашего бегства тем, кто мог нас разыскивать. В любом случае, мы не можем идти дальше.
В боковой стене скалы Иосиф заметил настолько узкий проход, что вряд ли в него можно было протиснуться. Оставив Мириам с Иисусом на руках, Иосиф с трудом вошел внутрь. По извилистому проходу он вышел к высохшему руслу горной реки. Дальше виднелись насыпи из камней, небольшая лужайка и чернеющая дыра пещеры. Иосиф быстро пошел назад, произнося шепотом благодарственную молитву. Это было прекрасным местом для укрытия…
Мириам, ожидая Иосифа, села на землю, прислонила голову к скале и закрыла глаза.
— Еще одно усилие, Мириам, — сказал он. — Я нашел удобное и безопасное место.
— Видишь, какой Он добрый, — произнесла она.
— Да, Он очень добрый, — согласился Иосиф. — Он всегда помогает. А Иисус все еще спит?
— Нам Его доверили, чтобы Он мог беспечно спать, — ответила Мириам, улыбаясь поверх прижатой к груди головы ребенка.
7
Боаргас растолкал стоявшую у дверей стражу, распахнул двери и быстро, насколько ему позволяло его толстое, трясущееся тело, вбежал в царские покои.
Ирод лежал в большой ванне, наполненной горячей водой. Два эфеба стояли рядом. Один из них размахивал кадильницей, а другой услаждал слух царя игрой на тонкой флейте. Горячие ванны с водой, привезенной из Каллирое, давали Ироду некоторое облегчение от боли. Он сидел в воде целыми часами. Теперь, когда на нем не было его длинной одежды, было видно, насколько он исхудал. Под смуглой кожей обозначалась каждая кость. Грудь обвисла, как у многократно кормившей женщины, а покрывающие ее волосы встопорщились и стали похожими на шерсть животного. Только живот был надут, словно бурдюк, наполненный вином.
— Чего ты хочешь? — спросил царь у евнуха, когда тот застыл перед ним в смиренном поклоне.
— Господин, — Боаргас был явно испуган принесенным ему известием, — человек, которому ты поручил следить за парфянскими мудрецами, вернулся…
— Почему он вернулся? — в голосе Ирода слышался сильный гнев. — Я ведь велел ему быть возле них все время! Он должен был вернуться только вместе с ними. Как он посмел?!
Боаргас тяжело сглотнул слюну.
— Господин, он вернулся, потому что они исчезли неведомым образом.
— Что? — вскричал Ирод, рванувшись так сильно, что ванна закачалась на полу и вода хлынула на плиты. — Чернокнижные штучки?
— Может быть, господин… Ведь это чародеи…
— Дай мне сюда этого человека!
Евнух подбежал к двери, крикнул страже, после чего двое стражников втащили шпиона. Он трясся,
