как в лихорадке, и сразу бухнулся на колени прямо в лужу разлитой воды.
— Пощади, царь, пощади! — завопил он, ударяясь лбом о каменные плиты пола.
Ирод приказал мальчикам–эфебам поднять себя из ванны. Теперь он возвышался над продолжавшим скулить шпионом. Бесформенное тело царя напоминало сатира из греческих скульптур, а прилипшие к телу волосы были похожи на червяков.
— Где эти парфяне? — голос Ирода был сдавленным, но от этого еще более страшным, чем если бы он кричал.
— Пощади, пощади! — стенал шпион. — Они исчезли…
— Рассказывай по порядку! А если солжешь…
— Я скажу всю правду, царь, только правду. Они пришли вечером на постоялый двор. Собирались там переночевать. Их слуги говорили, что они намерены вернуться к тебе, царь. Но когда я прибежал на рассвете, их уже не было…
— Куда же они подевались?
— Неизвестно. Никто не знает. Хозяин не слышал, как они ушли… Никто ничего не слышал… Это какие?то их проделки. Я клянусь!
— Ты должен был стеречь их у ворот, не спускать с них глаз, а ты пошел развлекаться…
— Нет, царь, нет. Я отошел совсем ненадолго. А когда вернулся, их уже не было.
— Если ты хочешь спасти свою голову, говори, куда они поехали?
Шпион, рыдая, ткнулся головой в лужу воды.
— Пощади! Откуда я могу знать? Я их не видел.
— Зато я знаю, господин, — осмелился вмешаться Боаргас. — Мне донесли… Я, собственно, хотел доложить тебе…
— Говори быстрее!
— Их видели ранним утром. Они миновали Иерусалим и направились к Иерихону. Они мчались быстро, а кони у них великолепные…
Ирод посмотрел хищным взглядом на перепуганного Боаргаса, а потом наклонился, схватил за волосы стоявшего на коленях шпиона и приподнял его.
— Ты что?то утаил… Говори правду, если не хочешь умереть самой мучительной смертью. Что там произошло в Вифлееме? Почему они не вернулись ко мне?
— Господин, господин, — лепетал шпион. — Я сказал тебе правду. Они исчезли ночью. Я не знаю, почему они не вернулись к тебе…
— А что они делали вчера? С кем говорили, кого видели? Говори! Ты должен был не спускать с них глаз.
— Я не спускал с них глаз ни на миг, господин.
— Так что они делали?
— Скажу… все скажу… Почти весь день сидели на лужайке перед деревней… Не входили ни в один дом, ни с кем не говорили… Только когда стемнело, они пошли… Пошли, словно знали, куда идти; пошли не в деревню, а в поле за ней. Там есть пещера в скале, и в этой пещере кто?то живет…
— Кто живет?
— Я потом разузнал об этом в деревне: это один из сыновей главы рода, умершего год назад… Братья выгнали его из селения. Сказали, что не хотят иметь с ним ничего общего… Это, как рассказывают, плохой человек. Но он вернулся…
— И эти чернокнижники пошли к нему?
— К нему, господин. Они вошли в эту пещеру. Их никто не сопровождал. Я не мог войти вслед за ними. Мне нельзя было обнаружить себя…
— И что ты сделал?
— Когда они были там, я подполз… Заглянул внутрь… Там были мужчина, женщина и ребенок. Чужеземцы встали перед младенцем на колени. Больше я ничего не увидел, потому что там была собака, и эта собака меня учуяла… Мне пришлось убежать. Если бы я не убежал, их слуги схватили бы меня и убили… Они ожидали рядом. У них были огромные кинжалы. Они, наверняка, убили бы меня… О, господин, пощади!
Ирод отпустил шпиона, и он упал в лужу с громким плеском. Пылающие гневом глаза царя обежали комнату. Его скулы двигались, как будто что?то с усилием жевали. Он ничего не говорил, но именно его молчание казалось ужасающим. Сдавленным голосом он тихо произнес:
— Пусть войдут все!
В комнату поспешно вошел весь царский двор, который был уже собран в соседней комнате. Все знали, что случилось, и все дрожали от страха. По виду Ирода, который стоял перед ними, голый, с перекошенным лицом, они поняли, что царя охватила ярость, один из тех припадков гнева, которым он предавался в последнее время. В такие мгновения царь сводил все старые счеты, поэтому каждый, кто чувствовал себя хоть в чем?то виноватым, дрожал и прятался за чужими спинами.
Тем же самым невнятным, как бы придушенным голосом Ирод отдал приказ:
— Эвриклеза ко мне!
После этого страх придворных перешагнул всякие границы. Спартанец Эвриклез был предводителем отряда наемников, щедро оплачиваемых царем и используемых для самых жестоких расправ. Все знали, что он собственноручно задушил обоих царевичей. Было ясно одно — раз царь его вызывает, кому?то придется расстаться с жизнью.
Ожидая прибытия Эвриклеза, Ирод стоял, широко расставив ноги и нахмурив брови; его нос с раздувшимися ноздрями был напряжен, словно лук; приоткрытый рот обнажал черные зубы, скрежетавшие, словно шестерни какого?то механизма; дыхание царя было свистящим. Эвриклез появился в сопровождении двух сотников.
— Приветствую тебя, царь, — Эвриклез не встал перед Иродом на колени, а приветствовал его так, как это делали солдаты — поднятием руки. — Я жду твоих приказов.
— Слушай, — Ирод положил руку на доспехи спартанца, на которых, к большому неудовольствию иудеев, была изображена голова с искаженным лицом и с волосами в виде змей. — Немедленно отправь сотню людей в Вифлеем. Там скрывают ребенка. Этот, — царь пнул ногой лежащего шпиона, — покажет тебе место. Пусть они убьют ребенка, а его тело привезут мне. Понял? Но прежде чем они это сделают, пусть окружат город. Никого не выпускать! Этот подлый род укрывал младенца и вступил в заговор с парфянами. Они могут попытаться снова его спрятать. Поэтому для уверенности убей всех мальчиков! Сколько лет этому ребенку? — царь снова пнул шпиона.
— Год, господин. Может быть, больше.
— Значит, всех мальчиков до двух лет. Все сходится. Они говорили, что видели звезду в то время. Всех! Чтобы ни один не ушел! Пусть весь род заплатит за измену! Мерзавцы! Я оставил их в покое, потому что они прикидывались простыми амхаарцами. А они устроили заговор! Они должны быть наказаны. Всех мальчиков! Понял?
— Будет так, как ты приказал, царь, — ответил спартанец. — Я сам прослежу за этим.
— Нет, отправь своих людей, а сам останься. Ты нужен мне здесь. — Свирепый взгляд царя обежал стоявших полукругом придворных. — Это все взаимосвязано, — он перечислял с жестокой медлительностью, — заговор моего сына, приезд этих парфян, ребенок… Теперь мне все ясно. При дворе полно тех, кто приложил руку к этим заговорам. Я знал об этом, однако ждал… Смотрел, как они будут действовать дальше. Они вновь решили попытаться… Опять хотели меня обмануть!
Ирод внезапно протянул руку и, указав на Боаргаса, рявкнул:
— Пытать его!
— О, господин! — толстый евнух бросился к ногам царя. — Это не я! Не я! Я скажу, кто…
— Пытать! Он расскажет все, что знает. Этого тоже взять! И этого! И этого!
Смуглый палец продолжал тыкать в толпу придворных. Тот, на кого он указывал, падал ниц и умолял о пощаде. Но уже вбегали греческие солдаты и выволакивали перечисленных людей из комнаты. Те же, на которых палец Ирода не указал, неподвижно стояли со стеклянными взглядами, не смея ни посмотреть царю в глаза, ни шелохнуться…
— И этого…
