— Там спасение.
Замок щелкнул, и дверца шкафа приоткрылась. Михаил кашлянул в кулак и спросил:
— Я извиняюсь. И как нас спасут пять… ладно, шесть банок тушенки?
— На нижней полке! — Олег закатил глаза.
— Здесь костюмы химзащиты и шлемы. Три комплекта.
— Бери два шлема и три костюма. В третий завернем автоматы. Только сперва нам надо подняться на этаж выше.
— С этим могут быть проблемы, — предрек Столяров и оказался прав.
Первая проблема свалилась на них уже через минуту. Причем в буквальном смысле. Михаил стоял на столе и ощупывал края отверстия, через которое они спустились в комнату Якута, а теперь собирались подняться назад. Гарин ждал внизу, прижимая к груди автоматы и стопку защитных костюмов. Столяров как раз выбрал место, за которое удобнее ухватиться, и уже привстал на цыпочки, когда из люка над ним, как чертик из табакерки, свесился голый торс зомбированной старухи. Колеблющееся пламя свечи отбросило на стену дрожащую тень, напоминающую силуэт гигантского паука или осьминога. Руки, волосы и то, что когда-то было грудями старухи, свисали вертикально вниз. Зомбированная замычала, обнажив гнилые беззубые десны, и попыталась ухватить Михаила за шею. Тот отпрыгнул назад и все-таки уронил свечу. В наступившей темноте старуха начала хихикать.
Олег вскрикнул. Даже Столяров вскрикнул. По крайней мере никогда прежде Гарин не слышал, чтобы подполковник издавал такие звуки.
— Дура! — рявкнул он. — Чуть не напугала!
Темноту озарили вспышки пистолетных выстрелов. Потом раздался грохот и хруст, от которого Олег поморщился. Хрустеть так могли только ломающиеся шейные позвонки. В комнате заметно посветлело. Это от упавшей свечи занялась брошенная на пол штора. Она горела весело, с искорками и потрескиванием, словно бенгальский огонь. За окном гулко забухало. Это заработал упомянутый Михаилом станковый пулемет. Выбитый пулей кусок оконной рамы ударил Гарина в плечо.
— Жив? — спросил Столяров, успевший снова взобраться на стол.
— Вроде бы. А ты?
Михаил подтянулся на руках и исчез в квадратном люке. Позвал сверху:
— Давай груз!
Олег перешагнул через голую старуху, волосы которой горели синеватым пламенем, и полез на стол.
— Давай живей, а? — подбодрил его Столяров. — Здесь становится жарко. Кстати, заткни хотя бы пулеметчика!
— Сейчас…
С помощью Михаила Гарин выбрался через отверстие наверх. Он присел в не простреливаемом углу комнаты, принял позу зародыша и накрыл голову руками.
— Не могу сосредоточиться. Мне нужна тишина.
— Заткни пулеметчика — и будет тебе тишина!
Грохот выстрелов отвлекал, не давал собраться с мыслями. Грохот, и еще отвратительный запах горелого мяса, поднимающийся сквозь решетку в полу. Олег приложил ладони к лицу так, чтобы они одновременно закрывали глаза и зажимали нос, а большими пальцами заткнул уши. Тем самым он перекрыл доступ информации сразу к трем органам чувств. Не стало зрения, обоняния и слуха. Осталось отключить вкус соленой горечи во рту и осязание, но как? Разве что содрать с себя всю кожу. Кожу… которой так нравились твои прикосновения, Марина. Гарин не ушел — убежал, умчался, едва заслышав тревожный звоночек, почувствовав первый укол привычной жалости к себе. Нет! Не время! Не сейчас! Он нырнул с головой в омут, который был даже не черным, а бесцветным, но тем ярче на этом фоне сияли маленькие разноцветные светлячки. Олег без труда нашел нужный — он светился яростью и отчаянием — и прикоснулся к нему, настраивая двусторонний канал. Светлячок отшатнулся, и в сознание Гарина хлынула волна безнадежной злобы.
— Уйди. Все зря. Его нет. Хозяина больше нет. Никто не спасет.
Олег постарался, чтобы его ответ прозвучал как можно мягче.
— Ты ошибаешься. Хозяин здесь.
— Нет. Он мертв. Мертв совсем. Хозяин говорил, надо стараться. Он обещал, мы пойдем к свету. Вместе. Теперь его нет. Больше не надо стараться. Мы не пойдем к свету. Не с кем идти.
— Он здесь. Хозяин ждет тебя. Посмотри наверх. Что ты видишь?
— Дом. Дом горит.
— Ты видишь свет?
— Я вижу огонь.
— Огонь и есть свет. Иди к нему.
— Так Хозяин жив?
— Он ждет тебя.
— Ответь. Хозяин жив?
— Да, — неохотно соврал Олег. — И ты тоже будешь жив, когда вы вместе пойдете к свету. Ты старался, теперь поспеши. Хозяин ждет тебя. Но у вас мало времени.
— Хорошо. Я иду.
Огонек пришел в движение, теперь он светился надеждой. «Михаил был прав, — подумал Гарин, возвращаясь в реальный мир. — Некоторые навыки — это как езда на велосипеде». На его плечо опустилась тяжелая ладонь.
— Эй, китайская гундосая обезьянка! Ничего не вижу, ничего не слышу, запахов тоже не чувствую.
— Фто? — спросил Олег, так и не убравший ладоней от лица.
— Я говорю, пулемет заткнулся, можно идти.
Когда Гарин направился к подсобному помещению с трубой, Столяров только цокнул языком и пробормотал:
— Я так и знал, что этим все закончится!
— Осторожно, здесь вся стена в ржавых волосах, — предупредил Олег.
— Спасибо, — буркнул Михаил. — Ты хоть в курсе, какая там высота?
— Десять метров, — спокойно ответил Гарин. — Последние три плавно загибаются вправо.
— А что внизу?
— Озеро. Помои. «Газировка», — перечислил Олег.
— В гробу я видал такие аквапарки! — Столяров с остервенением натягивал поверх комбинезона неуклюжий защитный костюм.
— Да, и еще одно, — сказал Гарин, уже после того как приладил шлем.
— У? — Михаил замер с включенным фонариком в зубах.
— Хочу, чтобы ты знал. Там, на кладбище, я соврал.
— А?
— Я скучал по тебе, Миша.
Столяров вынул изо рта фонарик и улыбнулся.
— Я знаю.
Возможно, Олег улыбнулся в ответ, но он уже успел опустить пластиковое забрало шлема, и лица за полупрозрачным щитком было не разглядеть.
Он нагнулся, чтобы отодвинуть заслонку, и в этот момент прямо над его головой раздался такой звук, словно по трубе ударили плетью с сотней хвостов из тонкой проволоки. Что-то мелкое застучало по его плечам и шлему. Гарин присел еще ниже и обернулся. В шести метрах от него посреди коридора стоял зомби и явно собирался разрядить второй ствол дробовика. Мутанту даже не надо было зажмуриваться, чтобы прицелиться, потому что его левый глаз давно выклевали вороны. Ноги зомби, одна босая, другая в рваном ботинке, были широко расставлены.
«Надо было его убить, — в который раз подумал Олег. — Еще на крыше». Сделать этого сейчас он не мог, потому что пять минут назад бережно спрятал «венец» на груди под комбинезоном. Замерший рядом
