Робин Гуд кинул на меня быстрый взгляд, и мне расхотелось смеяться.
— Моя жизнь немногого стоит, Джон. Мне и раньше приходилось нарушать шестую заповедь. Но Марианна...
Локсли не договорил, однако я понял его и без слов. Некоторое время мы молчали, потом вдруг меня осенила удачная мысль.
— Послушай, а почему бы вам с женой не поселиться в Аннеслее? Замок все равно пустует, там осталась только пара слуг. Вообще-то это старая развалина, но сейчас, когда Марианна вот-вот должна родить, лучше уж самый старый замок, чем самый новый шалаш.
На губах Робина стала медленно появляться хорошо знакомая мне улыбочка.
— Что? — не понял я.
— Да, видать, не зря я отправил тебя тогда в Йорк!
— Между прочим, ты так и не объяснил, зачем ты это сделал.
— Он еще спрашивает! — Локсли растянул рот чуть ли не до ушей. — Да стоило мне увидеть, как вы с Катариной поглядываете друг на друга, я сразу понял — вас нужно только подтолкнуть к алтарю. А уж когда ты станешь зятем Ричарда Ли, ты обязательно предложишь мне пожить в Аннеслее, и тогда я вволю пошарю по тамошним сундукам... Неужто я мог упустить случай поживиться фамильными драгоценностями потомка Вильгельма Завоевателя?
— Боюсь, ты разжился бы в Аннеслее только парой полудохлых от голода мышей, — засмеялся я. — Значит, принимаешь мое приглашение?
— Нет, — Локсли снова стал серьезным. — Даже в почти пустом замке слишком много посторонних глаз и ушей. Мы с Марианной устроимся в «сторожке» брата Тука, там у нас будет очаг и крыша над головой.
— Я не уверен, что в Фаунтен Доле вам будет безопаснее, чем...
— Сэр рыцарь!
То ли я и вправду отвык от лесной чуткости, то ли чересчур увлекся разговором, только внезапный голос за спиной застал меня врасплох. Взлетев на ноги, я схватился за меч — и выругался, увидев рядом Дикона и его сына.
— Мало мне шуточек Бентли, так еще ты задумал поупражняться в остроумии? — я бросил меч обратно в ножны. — Ну, давай, назови меня доблестным рыцарем Гринлифом и попроси разрешения облобызать мою правую шпору!
Дикон нерешительно затоптался на месте, подтолкнул своего отпрыска вперед... А тот вдруг опустился на одно колено, словно отнесся к моим словам совершенно серьезно.
— Сэр рыцарь, замолвите за меня словечко перед шерифом... Чтобы меня взяли в ваш отряд или хотя бы в стражники. Очень прошу, сэр Гринлиф...
— Похоже, вы оба спятили, — я перевел взгляд с загорелого хмурого парня на смущенного Барсука, с Барсука — на Локсли. — Дикон, ты ведь всегда мечтал выкупить вашу землю в Эдвинстоуне, когда твой сын вернется домой!
— Да... Ваша правда, сэр ры... Джон. Но Вольф...
Продолжая стоять на одном колене, парень еще ниже наклонил голову.
— Я не хочу пахать землю. Я хочу зарабатывать на жизнь мечом. Если вы замолвите за меня словечко перед шерифом, сэр рыцарь, я буду вечно вам благодарен.
В знатных домах Ноттингема мне не раз приходилось слышать разговоры о том, что каждый побывавший в крестовых походах саксонский мужик возвращается из Палестины, почитая себя чуть ли не Ричардом Кер де Лион. Дескать, крестьяне, подержав оружие в руках, начинают мнить себя воинами и не желают больше пачкаться в навозе. Похоже, эти разговоры не были лишены некоторых оснований.
— Встань, — недовольно проворчал я (сын Дикона проворно поднялся на ноги). — Вольф, я бы выполнил твою просьбу, но среди стражников есть уроженцы Эдвинстоуна, которые наверняка узнают тебя в лицо. Вряд ли вице-граф согласится взять в стражники сына шервудского аутло...
— Но ведь согласился же шериф сделать шервудского аутло командиром своих наемников? — очень серьезно заметил Локсли. — Все знают, как Вильям Певерил ценит и любит сэра Гринлифа! Шутка ли — вернуть вице-графу любимого коня, да в придачу уложить самого сильного из разбойников, знаменитого Маленького Джона! Неужели после таких подвигов шериф не уважит просьбу доблестного командира?
Увернувшись от моего замаха, йоркширец сам ткнул меня кулаком в плечо, и даже молчаливый Вольф не сдержал улыбки.
У костра Аллан-э-Дэйл провел рукой по струнам арфы, повернулся на другой бок и снова заснул. Тук поднес к губам пустую кружку, почмокал, но продолжал храпеть.
Я вдруг понял, как мне не хочется отсюда уходить...
Но Дикон уже подвел мне коня, а Робин Локсли хлопнул меня по спине:
— Удачи, Джон. Будь осторожен.
— Тебе тоже удачи. И много счастливых лет с Марианной!
Поморщившись от боли в ноге, я сел в седло и в последний раз оглядел поляну, где в шалаше спала молодая жена Робина Гуда, а вокруг прогоревшего костра в вольных позах дрыхли вольные стрелки... Махнув на прощание рукой, я развернул коня и медленно двинулся прочь в сопровождении Вольфа, вышагивающего возле моего стремени.
Глава двадцать вторая
Из леса вышел Робин Гуд
С дорожным посошком
И в шумный город Ноттингем
Отправился пешком.
Свернул он к церкви городской,
Вошел под гулкий свод,
И весь народ его узнал,
Но промолчал народ.
Стоял в толпе седой монах
(Да будет проклят он!),
Он тоже Робина узнал
И тихо вышел вон.
— ...Не спи, шериф, вставай, шериф,
Бери свой длинный меч!
Мне Робин Гуда самого
Случилось подстеречь.
...Под гулкий свод вступил шериф,
Стрелки шагнули вслед.
«А жаль, — подумал Робин Гуд, —
Малютки Джона нет!»
...Всю церковь заняли стрелки,
Столпились во дворе
И Робин Гуда наконец
Связали в алтаре.
РАСПЛАТА
