рядом с деревом, с нижней ветки которого свисала веревка с петлей, и приподнял бровь. — Твой братец скверно выглядит нынче. Трудный денек?
Вилл тихо выругался, яростно глядя на Малютку, который остановился в пяти шагах от белобрысого.
Джон лениво засунул большие пальцы за пояс, словно не замечая, что норман и его прыщавый приятель потянулись к рукоятям мечей, а двое других головорезов начали приближаться к непрошеному гостю сзади.
— Я всегда знал, что твоего братца рано или поздно прикончат, — задумчиво проговорил Малютка, — но никогда не думал, что его перед этим вымажут дерьмом...
— Берегись! — заорал Вилл, потому что бандит за спиной Джона взмахнул бердышом.
Почти одновременно норман бросился на «сэра Гринлифа» с кинжалом в одной руке и мечом с другой — и тогда Статли понял, что напрасно заподозрил своего крестника в слабоумии.
Малютка выхватил меч из ножен быстрее, чем, бывало, Робин Гуд выхватывал из колчана стрелу. Никогда раньше Вилл не видел, как Джон орудует дворянским оружием, зато не раз видел его в рукопашной драке — и, хоть убей, не мог понять, как такой огромный детина ухитряется двигаться с проворством летучей мыши.
Статли по достоинству оценил бы драчку, если б ему не пришлось наблюдать за ней со стороны. Скрученный по рукам и ногам, он мог помочь Джону только языком — и, надрывая глотку, чтобы перекрыть звон мечей, начал поносить противников Малютки, их матерей, их отцов и их домашний скот, с которым родичи бандитов состояли в самых близких отношениях... Виллу очень хотелось думать, что именно его громогласное сообщение о том, как был зачат покойный братец белобрысого, отвлек мерзавца и помог Джону рубануть нормана по ключице.
Перепрыгнув через воющего, крутящегося на земле врага, Малютка очутился рядом со Статли.
— Перевернись!
Не дожидаясь, пока Вилл это сделает, Маленький Джон бесцеремонно толкнул его ногой, перевернув на живот. Лезвие укусило предплечья Статли — раз, другой, он почувствовал, как веревки на руках подаются. Услышал над собой лязг столкнувшихся клинков, знакомый свист и крик боли — и откатился в сторону так быстро, как только мог.
Прыщавый рухнул лицом вниз со стрелой, торчащей между лопаток, все еще сжимая в руке меч, и Статли быстро посмотрел туда, откуда был сделан выстрел.
Ха! Ха! Ха!
Робин Гуд пробежал несколько ярдов в сторону, чтобы иметь лучший обзор, и снова вскинул лук.
Чертыхаясь от боли в руках, Вилл на четвереньках подполз к прыщавому, вырвал из его руки меч и начал перерезать веревку у себя на лодыжках, пока Джон всячески портил жизнь парням с бердышами, не давая им добраться ни до Статли, ни до коней. Южный ветер дул неровно, порывами, и все-таки следующий выстрел Локсли получился на славу — точно в лоб. Бандит наверняка не успел даже понять, отчего помер. Вилл почти избавился от веревки, когда увидел, что спешить больше нет нужды.
Извивающийся на земле норман получил стрелу в глаз, так что наконечник пробил ему затылок, с последним негодяем расправился Маленький Джон.
— Надо ж было так испортить хороший денек, — проворчал Джон, вытирая меч о рукав камизы мертвого парня. — И чего некоторым людям неймется?
— Денек и сейчас хорош! — Статли потрогал распухшую верхнюю губу, огромную шишку на лбу и принялся ощупывать ребра. — Отменно хорош! — заявил он, убедившись, что ребра помяты, но не сломаны.
Джон засмеялся, вложил меч в ножны, помог Статли подняться на ноги и сжал крестного в медвежьих объятьях, заставив того сдавленно охнуть. Подошедший Локсли влепил Виллу крепкий хлопок по спине, отчего Статли взвыл почти настоящим волком.
Но все равно денек был расчудесным, а всякие там шишки и синяки быстро заживут на волчьей шкуре!
— Хей, ну что я вам говорил? — бросил Вилл крестьянам из Ретфорда, которые появились на краю рощи, но не решались подойти ближе, с благоговением таращась на воскресшего Робина Гуда... на трупы бандитов... на Маленького Джона — или Рейнольда Гринлифа, кто их там разберет? — который выглядел живехоньким, как будто его кости не дотлевали в клетке у ноттингемских ворот... Может, они поторопились ожидать конца света?
— Что я вам говорил? — принимая из рук Робина Гуда свой лук, повторил Статли. — Не родился еще человек, который сможет повесить вольного стрелка!
Закинув за спину лук, прицепив к поясу ножны с кинжалом покойного нормана, Вилл помахал крестьянам и вместе с Робином и Джоном направился к Ретфорду, от которого рукой было подать до Шервудского леса.
Вилланы проводили стрелков взглядами до поворота дороги и только тогда поняли, что им досталось все барахло и даже лошади бандитов, с самого сретенья не дававших деревне житья, — шервудские аутло забрали лишь оружие и деньги.
А ведь денек и вправду был расчудесным!
Глава двадцать девятая
Как нам известно, Ричард с самого отрочества был бунтарем, однако, сделавшись монархом, против которого могут бунтоваться другие, он вдруг понял, что бунтарство — это страшный грех, и в приступе благочестивого негодования покарал всех своих главных союзников в борьбе против отца. Никакой другой поступок Ричарда не мог бы лучше разоблачить его истинную натуру и вернее предостеречь льстецов и прихлебателей, доверяющих принцам с львиными сердцами.
ВОЗВРАЩЕНИЕ ЛЬВА
Вскоре Ричард приказал вновь короновать себя в Винчестере. Он созвал Генеральный Совет в Ноттингеме и конфисковал все владения своего брата Джона, который упорно старался продлить его плен, вступив с этой целью в союз с королем Франции. Однако Ричард скоро простил Джона со следующими благородными словами: «Хотел бы я столь же легко забывать обиды, нанесенные мне братом, сколь легко он просит прощения».
Годсмит. «История Англии»
Меня разбудило вызывающе громкое цоканье, я нехотя разлепил веки и увидел, что у меня на груди восседает крупная белка. Белка воззрилась мне в глаза и — клянусь епископом Голией! — иронически подмигнула. Потом дернула хвостом, неспешно проскакала по мне и порскнула вверх по стволу дуба.
На этой поляне птицы и звери вели себя еще нахальнее, чем в остальных местах королевского заповедника, давно уяснив, что здесь их никто не тронет. В кустах орали зарянки; две сойки, сидя на краю бочонка, вырывали друг у дружки кусок хлеба.
Услышав звуки, непохожие на птичье-беличье верещание, я чуть повернул голову и обнаружил, что вместе с пернатыми и четвероногими обитателями леса в такую рань поднялся Барсук. Вчера мы легли полночь-заполночь — и нате вам: едва рассвело, а Дикон уже бродит по поляне, затянутой утренней дымкой, и бурчит что-то себе под нос, напоминая ворчливое привидение.
