— Никто над вами не смилостивится, ублюдки, — зловеще предрек Хантингдон. — Гореть вам в аду, мерзавцы, без отпевания, без погребения, без...
— Может быть. Но даже из пекла я с радостью полюбуюсь, как вы явитесь к Ричарду Львиное Сердце с пустыми руками, — подбоченившись, перебил Робин Гуд. Он стоял ко мне спиной, я не видел его лица, но по голосу Локсли отлично представил хорошо знакомую мне улыбочку вожака «волчьих голов». — Шутка ли, положить при осаде столько людей, а заполучить в награду десяток дохлых разбойников!
Аутло громко захохотали, как будто речь шла не об их будущих трупах. Однако Хантингдон и его спутники были начисто лишены чувства юмора.
Граф с проклятием дал шпоры кобыле, Робин еле успел отпрыгнуть в сторону, чтобы не попасть под копыта. В ту же секунду на Хантингдона и его сотоварищей нацелилось полдюжины стрел, и они начали отступать, заставляя своих коней пятиться к решетке... Которая перекрыла выход, как только они въехали во двор.
Робин Гуд крикнул, приказывая опустить луки, и к тому времени, как аутло послушались главаря, граф уже овладел собой.
— Будь на то моя воля, я бы взял вас мертвыми, коли вы не хотите сдаваться живыми, — кусая губы, бросил он. — А ваше презренное золото оставил бы лежать в земле. Но приказание короля должно быть исполнено...
Подбоченившись, Локсли выжидательно склонил голову набок.
«Погоди праздновать! Он еще не закончил!»
— ...поэтому мне придется сделать то, что... то, что... — Дэвид Хантингдон замолчал, подавившись словами о своей капитуляции.
Когда молчание затянулось, ему на помощь пришел Ричард Ли, невозмутимо проговорив:
— Сделать то, что подсказывает вам благоразумие?
Уж не знаю, что смешного углядели парни в реплике нашего хозяина, но над двором грянул очередной залп хохота.
— Подождите!
Мой голос прозвучал очень тихо по сравнению со смеховым шквалом, и все же аутло услышали меня и перестали смеяться.
— Подождите... Граф Хантингдон еще не договорил.
Вместо благодарности за поддержку Хантингдон одарил меня яростным взглядом — уж не догадался ли он, кому был обязан ультиматумом, загнавшим его в тупик?
— Это будет безумием — просто взять и дать аутло уйти! — воскликнул один из явившихся с графом рыцарей, юнец в блестящем панцире под длинным белым плащом. — Можно ли ждать от преступников, что они выполнят условия договора?
— Точно! Стоит разбойникам очутиться на свободе — и ищи ветра в поле, — подхватил второй спутник Хантингдона, постарше. — То есть ищи в лесу аутло!
— Не судите по себе, — заявил я сквозь шум, снова взметнувшийся над двором. — Если вы выполните свою часть договора — мы выполним свою.
— Мы можем поклясться в том на распятии, — прибавил Робин Локсли.
— Чего стоит клятва воров, мошенников, бандитов! — фыркнул блестящий юнец — чем едва не накликал на себя и своих товарищей большие неприятности.
Когда Робин наконец успокоил возмущенно вопящих стрелков, Хантингдон проскрежетал:
— Я требую залога того, что вы в самом деле вернете добычу.
— И какого же именно залога вы хотите? — поинтересовался Тук.
— Я дам вам уйти — ладно. Но ваш главарь, Робин Локсли, должен будет отправиться со мной, и его голова станет порукой, что вы не солжете.
Молчание упало на двор, потом взорвалось бурей криков, и рыцарские кони нервно заплясали, а их седоки схватились за мечи.
— Войте сколько угодно, псы, все будет так, как я сказал! — рявкнул Хантингдон.
— Сам ты пес! — Статли перехватил обеими руками лук, как дубинку. — А что ты скажешь, норман, если мы сейчас возьмем в заложники тебя и твою свору?!
— Вилл! — Робин Гуд поднял руки. — Кеннет, Аллан, тише! Дик! Назад!
Ворча и огрызаясь, разбойники слегка приутихли, и Робин снова повернулся к графу:
— Если я отправлюсь с вами, вы снимете осаду?
— Да.
— И... Вы вернете мне свободу, когда получите наши деньги?
—Да.
— Поклянитесь в этом Богородицей! — потребовал Локсли.
Мне приходилось удивляться наивности Робина столько же раз, сколько приходилось удивляться его хитроумной изобретательности. Далеко не для всех клятва именем Пресвятой Девы Марии была такой же священной, как для вожака аутло, но, с другой стороны, — даже составь мы письменный договор, кто мог бы поручиться, что при первом удобном случае граф не пустит его по ветру?
Не зная, что здесь можно предпринять, я молча наблюдал, как Хантингдон вслед за Робином Локсли повторяет слова клятвы... Как вольные стрелки, в свою очередь, клянутся вернуть награбленное добро в обмен на жизнь и свободу своего главаря... Как Локсли снимает из-за спины колчан и вместе с луком протягивает его Кеннету Беспалому.
Каким-то образом я сумел встать, держась за стену сарая, и Робин Гуд с вымученной улыбкой махнул мне рукой, прежде чем повернуться к Хантингдону.
— Я готов.
Слуги уже подняли решетку, и Локсли зашагал к ней между двумя спутниками графа. Слишком медленно зашагал, по мнению Хантингдона: граф наклонился и толкнул главаря разбойников в спину, так что Робин едва удержался на ногах. Тогда я обрел голос:
— Хантингдон!!
Тот обернулся на мой рявк.
— Когда мы явимся с выкупом, Локсли нужен будет нам целым и невредимым, — хрипло, угрожающе проговорил я. — Ты меня понял?
Некоторое время мы смотрели друг на друга, потом Хантингдон кивнул и медленной рысью двинулся к выходу. Трое верховых и Робин Гуд исчезли в каменном коридоре между двумя решетками, и полминуты спустя скрип подъемного моста возвестил о том, что они покинули Аннеслей.
Глава тридцать седьмая
Когда я отправился в церковь, то, к изумлению моему, увидел,
что она заперта; я послал за ключом и ждал его на паперти
более часа; наконец ко мне подошел какой-то человек и сказал:
«Сэр, мы сегодня не можем слушать вашу проповедь,
потому что празднуем день Робина Гуда, все наши прихожане в лесу,
и вы напрасно стали бы ожидать их».
ЧРЕЗВЫЧАЙНЫЙ СБОР
— ...Кроме того, двадцать локтей парчи... И тридцать локтей сукна... И столько же льняного
