в знак дружбы и лояльности. Не преуспев, заставляет свою девушку переспать с Тамаги и наблюдает за актом их недобровольной любви, щупая одного из токийских гостей, а затем неожиданно пытается (остается невыясненным, успешно ли) изнасиловать самого Тамаги. После этого он обвиняет «лейтенанта» («— Ты переспал с моей бабой! — Но ты же мне сам приказал… — А ты должен был отказаться») и таки отрубает ему палец, для верности прижимая нож разделочной доской. Взрыв жестокости сменяется расслабленной, почти идиллической сценой на море: туда попадают все участники предыдущего эпизода, но у всех хорошее настроение, они ныряют, веселятся и играют на пляже в бейсбол. Вся линия с Уехарой, будто отдельный мини-фильм, построена на серии контрастных сцен. Развлечения на пляже, а затем резкости, грубости, подзатыльники. Лапидарные переговоры с поставщиком оружия, а после — совместное поедание мороженого. Того же поставщика, получив от него сумку с автоматами и не расплатившись, Уехара без долгих раздумий убивает, а малознакомым гостям из Токио оставляет в подарок целый арсенал.
Но, как и сам Китано, Уехара лишь имитирует спонтанность. На самом деле он преследует конкретную цель, действует по плану. Так, отрезанный палец Тамаги нужен ему, чтобы обмануть бдительность более могущественных якудза и расправиться с ними в самый неожиданный момент. Когда Уехара и Тамаги отправляются в поле собирать цветы, кажется, что они окончательно сошли с ума, однако именно абсурдистский прием с автоматом, спрятанным в гигантском букете, в результате срабатывает и помогает одолеть противника в неравной борьбе. Китано в «Точке кипения» только начинал свои монтажные эксперименты, и потому особенно необычно выглядит череда смутных, непонятных публике образов, проносящихся перед глазами Уехары перед боем, но и это — всего лишь стремительный бросок в будущее, предвосхищение предстоящих событий.
Как самурайский катехизис «Хагакурэ» учит привыкать к идее смерти и не бояться перехода в иной мир, так и Китано заставляет своих персонажей потреблять хаос маленькими, незначительными дозами, каждую из которых можно посчитать экстравагантной шуткой и каждая из которых, на самом деле, ведет к закономерному концу. Лишь это дает свободу.
Якудза, сыгранные Китано в «Точке кипения», «Сонатине» и «Брате якудза», — истинно свободные люди: в этом их грех, в этом их преимущество перед остальным миром. Потому место их обитания — море, пляжный рай Окинавы. Безграничное пространство открывается Уехаре или Муракаве именно потому, что страх им неведом, а моральные соображения их не останавливают. Якудза, в отличие от полицейского, может быть счастливым; коп, напротив, привязан к определенным обязательствам, взятым на себя добровольно. Азума гибнет, поскольку защищает не только себя самого, но и близких, и обиженных и оскорбленных — пусть даже последних представляет ничтожный бомж. Ниси, покупая бывшее такси и планируя перекрасить его в полицейскую машину, честно объясняет свои поступки: «Вот, банк хочу ограбить». Якудза же не связан обетом честности или иными условностями.
Стихийность якудза — качество, которым Китано не только восхищается: он готов и посмеяться над ним. В комедии «Снял кого-нибудь?», выворачивающей наизнанку многие стереотипы кинематографа Китано, глава могущественного мафиозного клана предстает капризным чудаком-трансвеститом, любимое времяпрепровождение которого — смотреть представления театра теней. Вступающему ненадолго в его банду герою фильма сопутствует неожиданная удача: совершенно случайно он убивает знаменитого киллера и переодевается в его одежду, а потом, будучи не в состоянии доказать свою прославленную меткость, попросту убивает в упор одного из ближайших подручных босса, который, по счастью, оказывается только что разоблаченным предателем.
Муракава из «Сонатины» поначалу кажется тем же Уехарой, которому на сей раз досталась не вспомогательная, а центральная роль. С таким же непроницаемым лицом он наносит визит новому хозяину маленького заведения, «крышей» которого является его клан, а затем, спокойно пошучивая, топит в воде этого хозяина, отказавшегося заплатить очередной взнос. И тот же Муракава забывает о профессиональной жестокости, попадая на Окинаву и оказываясь на пляже, где по необходимости ждет приказа от вышестоящих инстанций: его вместе с его командой отправили туда для участия в мафиозной войне, но начинать боевые действия без приказа он не вправе. Именно там, на море, выясняется, что Муракава — совсем другой персонаж, пусть и с похожей судьбой.
Уехара появляется в фильме в момент конфликта с руководством клана; конфликта, который разрешится для обеих сторон кровью. Муракава получает в начале «Сонатины» задание, которое ему явно не по душе, но с приказом не спорит и не бунтует, исполняя все в точности. Уехара тиранит своих соратников — Муракава показывает себя как чуткий и умелый лидер, которому, несмотря на эксцентричное поведение, соратники всецело преданы. Уехара несправедлив и даже жесток по отношению к своей девушке; Муракава, напротив, по-рыцарски спасает незнакомку от насильника, за что она вознаграждает его любовью. Смерть настигает Уехару в неожиданный для него момент, а Муракава уверенно идет навстречу смерти и предпочитает пустить себе пулю в лоб, чем получить пулю в спину от других бандитов.
Муракава с самого начала ведет себя так, как герою триллера себя вести не положено. Он не только не вступает в действие, но и не комментирует происходящее, изредка подавая малозначительные реплики. Муракава — молчун и наблюдатель; он оказывает сопротивление боссу, посылающему его на Окинаву, но лишь на словах, и потом — впервые показывая себя «в деле» — «бьет морду» помощнику босса, благодаря совету которого ему и предстоит отправиться со своей бригадой на гангстерскую войну. Но эта драка — не судьбоносный поединок, а лишь способ отвести душу; при этом, заметим, Муракава восстает именно против вовлечения себя в действие. Он подумывает уйти на пенсию, и даже в решающий момент, перед тем как вступиться за девушку на ночном пляже, он пассивно и будто безразлично наблюдает за происходящим, раздумывая, стоит ли вмешиваться.
Первые эмоции у Муракавы появляются не в тот момент, когда он хладнокровно командует казнью связанного должника, и не тогда, когда на его собственную жизнь покушаются в окинавском баре якудза- конкуренты — там, вскидывая пистолет автоматическим движением, он открывает ответный огонь, а его лицо при этом остается абсолютно бесстрастным. Первая настоящая эмоция — широкая улыбка, вдруг меняющая лицо гангстера, когда он выходит на пляж и предлагает своим помощникам сыграть в «камень, ножницы, бумагу».
Череда инициируемых Муракавой игр, в которые оказываются вовлеченными все выжившие члены его банды, становится центром фильма не только потому, что Китано удается волшебным образом остановить время и заморозить ход фабулы. Чего ждет Муракава на протяжении первой половины фильма? Похоже, решения собственной судьбы. Море, в которое он ни разу не входит, — это последняя граница. У нее, на пляже, герои готовятся — сознательно или нет — к приближающейся смерти. Готовиться к ней можно сколько угодно, и потому время замедляет свой ход; игры продолжаются в ритме все более неспешном, и вот уже зритель недоумевает не меньше, чем токийские бандиты: неужто о них забыли? Кончится война или продолжится и на чью им придется стать сторону? Когда приходит ответ, выясняется, что теперь они — не противники в противостоянии, а забытый полк, которому предстоит лечь на поле битвы последним.
Муракава вступает в битву и выигрывает ее один, похоронив практически всех соратников. Побеждает он не потому, что главный герой, по законам жанра, обязан победить злодеев и выжить. Причина в другом: с самого начала Муракава готовился к смерти, и страх перед ней исчез. Пусть боссы обоих кланов мертвы, пусть мстить за них некому: смерть предсказуема и неизбежна, она поджидает в конце пути. Расправившись с оппонентами, Муракава пускает себе пулю в висок. Эта столь удивительная для западного зрителя смерть — что-то вроде отсроченного обещания, данного Муракавой судьбе за право победить в борьбе.
А зарок он дает уже в первой пляжной игре: после того как более мелкие гангстеры упражняются в меткости, сбивая выстрелами пустые жестяные банки с голов друг друга, Муракава предлагает им сыграть в русскую рулетку. Тогда он и улыбается в первый раз, и дальше улыбка не сходит с его лица, пока не приходится покинуть пляж. Выстрел за выстрелом, и вот в барабане револьвера остался последний патрон: жребий указывает на Муракаву, он улыбается еще шире и стреляет себе в голову. Щелчок — и ничего; пуля исчезла. Кажется, именно этот «отложенный» выстрел прерывает жизнь героя в финале фильма. Пока Муракава еще боится смерти. Той же ночью ему снится, что пуля пробила ему голову, что он упал на песок
