Саша дернулась в своем теле, брыкнувшись и заорав в руках неизвестных людей, тащивших ее от участка, словно группа дисциплинированных муравьев. Несмотря на ношу, они двигались почти что бесшумно. Поэтому, когда она нарушила их инкогнито, человек в маске сделал знак кому-то рядом, и прежде, чем она успела что-либо предпринять, тот вырубил ее уколом какого-то вещества прямо в плечо. Сперва у нее закружилась голова, замелькали картинки окружающего, а потом наступила блаженная темнота неведения. И только крик Тима и разрывающие его плоть пули запечатлелись в этом неведении эпитафией человеку, с которым она жила. Кажется, она даже смогла на прощание проорать несколько раз его имя, а может, это был всего лишь беспомощный шепот — темнота поглотила все, и будущее и настоящее.
— Тим! — крик с его именем вырвал ее из небытия. Саша вскочила на постели и уставилась в окно с белой занавеской, за которым едва брезжил свет.
— Мадемуазель, — в дверях появилось обеспокоенное лицо молодой женщины. Она взволнованно покачала головой из стороны в сторону и исчезла.
Саша осторожно сползла с кровати и стала осматриваться по сторонам. Комната была великолепно обставлена, и больше всего напоминала одну из тех роскошных зал, которые девушке раньше доводилось видеть разве что в музеях. Обитые парчой кресла с резными ножками и ручками, мраморный столик с позолотой, паркет разных оттенков, выложенный сложным узором. Это никак не могла быть резиденция Креста. Неужели организация? Если тут крутились такие деньги, оставалось только удивляться, как они еще не извели всех реберфов под корень.
— Как себя чувствуешь? — прямо с порога заявил подросток в элегантном костюме, по-хозяйски заходя в комнату. И Саша, поначалу оторопевшая, распознала голос, а затем и самого парня, которого ей довелось видеть лишь однажды в густом пару.
— Тинни, — она позволила себе рухнуть назад на кровать, не скрывая своего удивления.
— Я не менялся, — совершенно серьезно уточнил он и прошелся к окну, взглянул в него, затем повернул голову и задумчиво посмотрел на Сашу.
— Что произошло? — образы замелькали в ее голове, выстраиваясь в единую картину. Вот на них напали, перестрелка, крики, тяжелое тело Тима, придавившее ее к земле и закрывшее собой. Потом снова выстрелы, ее отчаянная попытка спасения, перемещение и… похищение? — Саша недоуменно посмотрела на Тинни. Он, очевидно, отследив всю цепочку событий по ее лицу, в ту же секунду опустил взгляд в пол. А перед глазами Саши уже летели пули и настигали Тима: одна, вторая, третья, потом была темнота, которую не способны были разорвать даже вспышки от выстрелов. Ей что-то укололи, вырубили и вынесли с поля боя, как куклу.
— Что ты наделал, — глухо проговорила она, осознавая. — Что мне укололи?
— Релаксант, — без единой эмоции в голосе отозвался Тинни.
— Зачем? — Саша обхватила голову руками, зарываясь пальцами в волосы, как будто это что-то могло изменить.
— О чем ты? — казалось, он ожидал от нее совершенно иных вопросов. — Я принял твою человечность, я дал тебе время поиграть и повзрослеть. Когда же увидел, что тебе угрожает серьезная опасность, вмешался. Это исчерпывающий ответ на твой вопрос?
Саша побледнела:
— Ты убил его.
— Кого? — Тинни смотрел на нее в недоумении. — В той перестрелке погибло несколько человек, но это не имеет никакого значения, главное, что ты не пострадала.
— Зачем я тебе? — Саша остановила уже готовые вырваться у него слова. — Только не говори, что у тебя проснулись отцовские чувства.
Тинни пожал плечами:
— Ты сильно все усложняешь. Мне жаль, если люди, которых я нанял, потревожили тебя в неудачный момент, но они не были осведомлены обо всех деталях, — произнес он, намекая на их природу.
— Забудь. Зачем? — Теперь она определенно хотела получить ответ на свой вопрос. На вопрос, ради чего погиб Тим, до которого Тинни даже дела не было.
— Тебе пора научиться многим вещам. Принять свою суть. И оставить детство в прошлом.
— Под детством ты понимаешь человечность? Но разве не это тебя во мне так привлекает?
— И это тоже, — он даже не смутился того, что кто-то вытащил на поверхность его истинные мотивы.
Саша смотрела на него молча и не знала, о чем еще говорить. На Тинни было абсолютно бесполезно орать или впадать при нем в истерику: он не то что не огорчился бы, а просто не понял.
— Не нужно было меня спасать. — Саша поднялась, готовая покинуть комнату в том, в чем была.
— Не делай глупостей. Мы нужны друг другу. Изучи свои возможности, стань собой. — В ответ на ее гневный взгляд он лишь продолжил: — И позволь мне исследовать тебя.
— Убирайся.
Тинни не сдвинулся с места, словно она ничего только что не говорила.
— Оставь меня, — уже спокойнее произнесла она.
— Это означает «да»? — невозмутимо уточнил Тинни.
— Да, — выдавила из себя со злостью Саша, готовая запустить в него фарфоровой вазой с прикроватного столика. Но Тинни, очевидно, удовлетворился ответом, потому что прекратил донимать ее своими бесчувственными фразами и выполнил просьбу: оставил ее одну.
Как только дверь за ним закрылась, Саша рухнула на кровать и разрыдалась. Она проклинала себя за то, что втянула во все это Тима, потом за то, что позволила этому мрачному ублюдку обосноваться в ее душе, потом просто свернулась клубком, судорожно подрагивая на постели. А перед глазами прокручивались по кругу последние кадры из перестрелки. Это и все, что осталось ей на память, лучшие фото их недолгой жизни. И не лучшее начало новой. Или жизнь всегда должна начинаться в крови?
Свет за окном становился все ярче, а на душе у Саши было темнее самой безнадежной норы. И не хотелось ни на йоту проникать в тайны реберфов, постигать их искусные навыки использования людей, практиковаться и помогать в реализации амбиций ее так называемого отца.
Тинни не убивал Тима нарочно, не рассматривал его, как сопутствующие потери, просто ничего о нем не знал. Но от этого не становилось легче, совершенно, и так и не возникшие родственные отношения оборачивались чем-то абсолютно недостижимым, как луна для мотылька.
Саша вытерла слезы и посмотрела на сжатую в кулаке простыню: только домашние девочки распускают нюни, а она уже не одна из них, больше нет. Она научится всему, что ей предложат, и станет свободной, ото всех, и будет сама решать, что делать.
— Эй!
Тоненькое личико уже знакомой служанки тут же показалось в дверях.
— Тут есть какая-нибудь одежда?
Девушка в ответ затараторила что-то на французском.
— Отлично, мне что, сначала придется примерить тебя? — мрачно пошутила Саша, подходя к окну и отодвигая занавеску. Да так и застыла на месте, забыв и о девушке, и об одежде: ее взгляду открылись улочки, дома и силуэт Сакри-Кер на холме, который сложно было с чем-то перепутать.
Глава 29
Запахи в лаборатории сводили Сашу с ума. Временами ей казалось, что смесь машинного масла и селитры в сумме дают запах бутербродов из лавки на углу Мони и Тартан. Она сидела на высоком табурете в белом халате и представляла себя безумной профессоршей, делающей потрясающие открытия, при этом весело болтая ногами и наблюдая с ухмылкой за работой Стэна.
Тинни познакомил ее со своим лаборантом всего пару недель назад, но Стэн был настолько увлеченным и одновременно неприспособленным к жизни, что Саша не испытывала рядом с ним никакой
