Например, можно скопировать базу писем Outlook Express, The Bat!, архив сообщений Miranda. Кстати, номера ICQ часто крадут именно с помощью P2P – из-за неосмотрительности владельца.
Но самое увлекательное проявление сетевого вуайеризма, доступного благодаря пирингу, – это поиск личных фотографий и видео. Цифровые камеры нумеруют изображения по порядку и в формате вроде IMGP2908.JPG или DSCN0092.jpg – четыре буквы (в зависимости от модели камеры) и дальше порядковый номер изображения. Пошерстив Сеть, можно найти массу интересных личных фото.
Только не надо называть меня извращенцем. Это просто примеры того, зачем и почему нужно осмотрительно выбирать, чем делиться с P2P-сетянами.
Ни в коем случае нельзя искать в Р2Р-сетях генераторы ключей или взломщики программ. Именно под них чаще всего маскируются вирусы. Вредоносные программы, распространяющиеся по файлообменным сетям, стабильно находятся в топ-листах, составляемых различными антивирусными компаниями.
АНАЛИЗЫ: Почему холопы плохо работают?
В переписке с читателем, опубликованной в «КТ» #635, в основном обсуждался вопрос, стоит ли идти учиться в аспирантуру, или повышать ИТ-квалификацию следует, работая в компьютерной фирме.
Зная ситуацию в целом, можно утверждать, что с точки зрения разработки ИТ-инноваций аспирантура мало кого интересует и рассматривается многими только как средство «спастись» от армии без отрыва от производства.
С высшим образованием ситуация принципиально другая: качество подготовки студентов и выпускников волнует работодателей, так как их доходы напрямую зависят от качества, как они любят говорить, персонала.['Как куют кадры экспортеры ПО среднего размера?', PC Week/RE. № 10/2006, cтр. 33- 36, 47.]
При этом ассоциация компаний-разработчиков программного обеспечения «Руссофт» констатировала катастрофическое положение с подготовкой кадров в области информационных технологий. Она сформулировала тринадцать предложений в качестве неотложных шагов, направленных на исправление этой ситуации [Эдуард Пройдаков, «Суета вокруг софта и не только», PC Week/RE. № 48/2005, cтр. 1, 10.].
Одиннадцатым (а почему-то не первым) высказано предложение, которое звучит очень мягко и интеллигентно: «стимулирование преподавательского состава». Для этого предлагается (кому?) ввести «систему персональных грантов для действующих высококвалифицированных преподавателей и для стимулирования привлечения в вузы молодых преподавателей». И это при том, что авторы предложений отмечают «практически полное отсутствие преподавательских кадров достаточной квалификации, имеющих необходимый педагогический опыт и практический опыт разработки ПО».
Естественно, возникает вопрос: кому давать гранты в такой ситуации?
И еще один вопрос: о каких размерах грантов говорят работодатели? Они люди осторожные и цифр на всякий случай не называют, но надо помнить, что даже олигархи дают лучшим студентам страны гранты порядка 50 долларов в месяц. Это очень благородно, но вряд ли поможет решить рассматриваемую проблему.
И последний вопрос: почему речь идет не о зарплате, как у нормальных людей, а о грантах, которые обычно даются на время людям творческих профессий. А что делать потом, когда грант кончится? Вряд ли это вдохновит талантливых молодых людей работать в вузе постоянно. Они лучше пойдут на постоянную работу в фирму.
По моему мнению, нормальная ситуация с ИТ-образованием сложится только в том случае, если в каждом регионе заработная плата ИТ-преподавателя университета и работника ИТ-промышленности будет соизмерима, а не отличаться на порядок, как сейчас.
Для Москвы эти цифры сегодня таковы: студенты-программисты с опытом работы – $1–1,2 тысячи, программисты с двух-трехлетним опытом – начиная с $1,7 тысячи, Java-программисты – $2–2,2 тысячи, ведущие программисты – $2,5 тысячи[PC Week/RE, № 10/2006, cтр. 36.].
Как только такие же зарплаты начнут получать ИТ-специалисты вузов (ассистенты, старшие преподаватели, доценты, профессора), университеты смогут сохранять и возвращать из промышленности, а то и из-за границы талантливых молодых людей. Через некоторое время связь поколений восстановится, и российские вузы в этом отношении не будут отличаться от ведущих университетов мира.
После того как и все остальное наладится (оборудование, научные исследования, библиотеки, командировки, общежития, безопасность и т. д.), от университетов можно будет требовать, чтобы уровень подготовки выпускников соответствовал созданным условиям.
Разумеется, поднять качество ИТ-образования можно только всем миром (государство, бизнес, университеты, учащиеся и спонсоры). Причем доля бизнеса должна быть не меньше государственной, так как большинство ИТ-специалистов работает в частном секторе.
А пока каждый день появляются все новые и новые люди, которые издевательски спрашивают: почему качество подготовки ИТ-специалистов снижается, делая вид, что они якобы не понимают в чем дело. А многие и понимать не хотят, как живут преподаватели вузов, утверждая, что это не их забота.
Приведу историю, рассказанную академиком РАН Роальдом Сагдеевым, в настоящее время проживающим в США: «Недавно я попал в неловкую ситуацию. На встрече с профессурой МГУ поздравил их с тем, что средняя зарплата москвича наконец достигла 17 тысяч рублей. Они сдержанно поблагодарили меня за поздравление и сказали, что средний заработок профессора МГУ, который считается самым привилегированным вузом страны, – шесть тысяч рублей. Насколько я знаю, в Казани профессора получают еще меньше. Возникает вопрос: какие профессии, какие категории трудящихся оцениваются выше, чем профессора МГУ?»['Поиск', 2005, № 39, c. 6.]
Можно утверждать, что качество подготовки ИТ-специалистов в стране гораздо выше, чем могло бы быть при таких зарплатах профессоров, так как многие из них работают «не за страх, а за совесть».
Отмечу, что академик в описанной ситуации почувствовал неловкость, а представители индустрии, зарабатывающие тысячи, а то и десятки тысяч долларов в месяц, никакой неловкости не испытывают.
Особенно возмутительно вопрос о качестве подготовки студентов звучит в устах вчерашних выпускников, многие из которых зарабатывают в десятки раз больше своих профессоров (чего нет нигде в мире), потому что когда предлагаешь им перейти на постоянную работу в вуз (некоторые из них участвуют в учебном процессе – например, в школах), и на оклад не ассистента, а сразу профессора, то они почему-то обижаются.
В общем, баре недовольны холопами. Только спустя некоторое время холопы вымрут, и риторические вопросы баре будут задавать сами себе!
Энергично, задорно, искренне пишет профессор Шалыто, ученый с мировым именем и замечательный педагог. Он заставляет всерьез задуматься над тем, что российский ИТ-бизнес должен «поднимать» ИТ-образование вместе со «всем миром». Но как это может произойти в действительности?
Посмотрим, как взаимодействует бизнес с университетами в нашей стране и за рубежом. В России сейчас доминирующая (если не единственная) форма «поддержки» ИТ-образования бизнесом – совместная подготовка кадров для компаний. Например, на старших курсах создается группа, в которой студенты получают дополнительные знания и умения, связанные с потребностями и специализацией фирмы. В ответ фирма решает некоторые материальные проблемы университета – обеспечивает эту группу техникой, оплачивает дополнительный труд преподавателей, ведущих занятия, и т. п. Иногда масштабы такого
