Австралии, по рождению русский. Так он рассказал, что там некоторые историки утверждают: род Сталина какой-то ветвью уходит к испанским евреям. Серьёзных же биографических исследований никто не проводил; они, очевидно, есть на грузинском языке, но я этого языка не знаю. Мои суждения предположительны, они требуют серьёзного анализа. Я не однажды затевал беседы на этот счёт с грузинами. Они в один голос толковали мне вышеприведенное. И что меня нисколько не удивляло: мои собеседники без восторга отзывались о великом соотечественнике. И если бы поведением, выбором друзей и ближайших соратников Сталин не подтверждал моих умозаключений, я бы их не поверял бумаге. И если все-таки наперекор мнению многих нынешних патриотов, борцов за Россию, я обращаюсь к ним с таким суждением о Сталине, то это лишь с той целью, чтобы уберечь все будущие поколения русских людей от иноземных претендентов на русский трон. Я допускаю, что в нашем государстве важным чиновником может быть инородец, ставший родственным нам по духу, но, и все-таки, на Престоле своего отечества, хозяином в доме я хотел бы видеть своего родного человека. Библейская мудрость гласит: «Выбери царя из народа своего». В другом месте читаем: «Часы Бога идут лишь тогда, когда люди живут на своей земле». Тем же, кто с лёгкостью покидает свою землю и пытается укорениться в чужом огороде, так и хочется сказать: «Люди добрые, люди хорошие! Живите вы дома и правьте в своей семье, в родном государстве. История не дала нам и единого примера, когда бы чужой человек был образцовым правителем нашей страны. Да жили бы вы дома, Ленин — сын еврейки и калмыка, Троцкий-Бронштейн, Брежнев-Гонопольский, Горбачев- Гайдер, Андропов-Эренштейн, Ельцин-Элькин… И тогда бы жила и звенела радостными песнями моя деревенька Вишнёвка, затерявшаяся в лесостепи Тамбовского края, и было бы в ней теперь не триста, как прежде, а больше тысячи человек, а во всей России не сто десять миллионов русских, как сейчас, а все бы шестьсот-восемьсот миллионов, как предсказывал гений русской науки Дмитрий Менделеев. Так нет же! Забежала в очередной раз в Кремль нерусь жадная и честолюбивая, напустила на родную мою Вишнёвку польского еврея Тухачевского, а тот, усмиряя крестьянский бунт, дохнул на неё ядовитым фосгеном, многих потравил моих земляков, а оставшихся в живых развеял по белу свету. Потом явился из жарких степей Бессарабии чернобровый богатырь Брежнев и по-тихому — так, чтобы никто не видел и не слышал, — по тайному сговору с серым кардиналом Сусловым растворил все двери властных коридоров для хитрых и пронырливых иудеев и по совету картавой ведьмы Заславской свёл с русской земли малые деревни, обозвав их неперспективными. И нет теперь у меня малой родины, песенно-весёлой деревеньки Вишнёвки, а на месте её растет полынь-трава, а по полям гуляет трава мёртвая и колючая перекати-поле».
Я читаю эти откровения великого русского учёного, а на дворе стоит декабрь две тысячи шестого года, благодарные евреи отмечают столетие со дня рождения любезного им Брежнева. Многие качества они находят у владыки, правившего нами два десятилетия, одного только не поминают: за своё правление он в семь раз увеличил производство спиртного. В семь раз! До него производили три с половиной литра чистого спирта на человека в год, а с ним стали производить двадцать с лишним. Это тот самый порог, за которым начинается вымирание нации. Спасибо тебе, друг степей цыганских и молдаванских; за годы своего тихого правления ты со своим серым кардиналом умудрился-таки извести русских людей побольше, чем это сделал Гитлер. И ни пушек, ни танков тебе не потребовалось: всего лишь «веселящая» вода, которую пять тысяч лет назад нечаянно изобрёл безграмотный араб. И не думал при этом, какое страшное орудие смерти подарил он человечеству! И заметим кстати: не было при Брежневе указаний великого мастера масонской ложи Маргарет Тэтчер о необходимости к середине нашего столетия ужать количество русских, живущих в России, до пятнадцати миллионов человек. Никто не приказывал, а он «ужимал». И не за это ли получил три золотых звезды героя? Хотели вручить четвёртую, но смелый и честный Машеров, лидер Белоруссии, сказал: Жуков получил три звезды, а тут четвёртая. И… воздержались.
Но вернёмся к Сталину. Прочитал я о нём такие откровения героя своего романа академика Светова, и жутковато мне стало. Сжался я будто от внезапного дуновения ледяного ветра. Для меня-то, автора этой книги, Сталин — «величайший полководец всех времён и народов». Сталин привёл нас к победе над немецким фашизмом, Сталин — последовательный борец с сионизмом.
В своём завещании он сказал:
«Я никогда не был настоящим революционером, вся моя жизнь — непрекращающаяся борьба с сионизмом, цель которого установление нового мирового порядка при господстве еврейской буржуазии… Чтобы достичь этого, им необходимо развалить СССР, Россию, уничтожить веру, превратить русский державный народ в безродных космополитов…»
И снова я лезу в дебри Интернета и там нахожу новые откровения академика:
«Боролся с сионизмом?.. Да, боролся. Сионизм-фашизм в Германии он победил. Для этого позвал нас, русских, и мы его расколошматили.
Сталин хотел победить и сионизм внутренний, то есть у нас в России, но для этой цели он нас, русских, не позвал, и только в конце жизни назвал имя врага, то есть объявил войну космополитам, а затем врачам-отравителям — но, очевидно, испугавшись, тут же и свернул эту войну.
В попытках ударить по врагу он оказался полководцем без войск: мобилизацию-то не объявлял! И враг его одолел.
Больше того: все тридцать лет своего правления он хотя и видел врага, но по какому-то таинственному наваждению отдавал ему все ключевые посты в государстве и позволял вождям русской культуры вытравливать из наших сердец русский дух, превращать нас в Иванов, не помнящих родства. В результате таких массированных атак на всё русское наш народ «уснул», и по нему, по спящему, полвека спустя, человек с сатанинской метой на лбу нанес удар, которого русские не выдержали. Развалена Российская Империя, и наши потери превзошли потери 1941–1945 годов, и вот уже почти двадцать лет с начала перестройки составляют полтора миллиона человек в год, не считая потерь косвенных».
Да, Сталин боролся с Троцким и, в конце концов, рядом коварных маневров восточного типа переиграл хитрого иудея и прогнал его из России. Не дал ему превратить русский народ, как он хотел, в хворост и бросить нас в костёр мировой революции. Перестрелял Сталин в лубянских подвалах и ближайших соратников Троцкого. Но кого же поставил на их место: Ворошилова, Молотова, Кирова, Калинина, Будённого — все они русские, но женаты на еврейках. И потому не станем называть их русскими. Пусть они останутся в памяти народной как шабес-гои, то есть люди, пляшущие под дудочку евреев. Вместе с ними Сталин оставил возле себя Дзержинского, Кагановича, Мехлиса, Ягоду, Вышинского. Эти — евреи чистопородные; затем Берия — грузинский еврей; Орджоникидзе, Енукидзе — грузины; Микоян, Тевосян — эти армяне. Ну, а русские? Где они, эти русские?.. Один из них на короткое время появляется возле этой компании. Маленький, ершистый, у него и фамилия колючая — Ежов. Мало кто знает, что жёнушка у него тоже иудейка, но это уж пустяки, детали. Без этой детали в сталинский кружок не протиснешься. Многие тогда думали: Ежов наведёт порядок! И вправду: скоро он «тиснул» нескольких молодцов из еврейско- кавказской братии. И в газетах запестрели ободряющие слова: «Ежовы рукавицы». Но тут же тиснули и самого ежа, а на его место прислали — и не одного, а целую шайку — «непотопляемых», или, как их называли уже тогда в странах Европы, «вечных жидов».
Так где же русские?.. Не было возле Сталина ни одного русского человека. Ни единого! — вот парадокс, о котором патриоты не хотят думать до сих пор! Не назовём же мы русским Калинина, который за долгие годы сидения в Кремле не возразил ни словом вождю, ничем не проявлял себя как «всесоюзный староста». И это не я говорю, а сам Сталин. Имея в виду своих соратников, он признался: «…вокруг ни одного порядочного человека».
И не только там, в Кремле, не было порядочных, а в государстве кто правил? Как поётся в песне: «Я вам не скажу за всю Одессу…». А за Сталинград, где я жил в детстве и юности, могу сказать. Там были властители: Коган — начальник НКВД, Благой — директор Тракторного завода, Трейдуб — Металлургического, Гонор — орудийного завода «Баррикады». Вся главная власть над городом — иудеи. И разве не они взорвали главный храм города — беломраморный, златоглавый, возвышающийся над Волгой Собор Александра Невского.
Я эту печальную картину с болью в сердце изобразил в своем автобиографическом романе «Ледяная купель».
И не они ли, из которых не было «ни одного порядочного человека», так яростно и беспощадно крушили «сорок сороков» церквей и храмов русской столицы! Не пощадили и Триумфальную арку в честь
