Джералда приобретают новый смысл. Я знаю, что он сожалел о вашем разрыве. А сегодня… сегодня он бы тобой точно гордился. Как и я.
– Здесь нечему гордиться. Я просто учился и работал. – Эндрю поднялся. – Знаешь, Джен… я вынужден сказать, что передумал. Мы не сможем с тобой стать друзьями.
Она не поняла, что случилось, что заставило Эндрю изменить свое решение в течение нескольких минут. «Почему?» – хотелось спросить ей, но язык словно прилип к нёбу.
– Ты снова хочешь уехать? – шепотом спросила она, и все перевернулось в ней от этой мысли. Неужели она его опять теряет?
– Нет. – Эндрю взял коробку и поставил ее на полку за спиной. – Нет, после того, как я вложил в это ранчо столько труда… Сегодня утром у меня было только три лошади, а сейчас уже девятнадцать и на подходе двадцатая. – Он повернулся к ней. – Теперь я бы не смог уехать, даже если бы мне этого хотелось. – Эндрю недоуменно, словно в первый раз увидел все, что его окружало, оглядел все вокруг. – Сейчас я даже не понимаю, как мне пришла в голову мысль вернуться…
Эти слова причинили Джен невероятное страдание.
– Может, – с усилием произнесла она, – ты вернулся сюда, потому что тебе необходимо связать все узлы, не знаю… Круг, который необходимо замкнуть. Решить то, что осталось нерешенным… Мне кажется, ты напрасно себя мучаешь. – Она сделала к нему шаг. – Ты поступил правильно, вернувшись.
– Но что-то мне это мало помогло. Да и нужен ли я был этому ранчо?
– Как ты можешь так говорить?! – В голосе Джен звучало искреннее возмущение. – Ты вернул «Тихой воде» новую жизнь, не говоря уже о том, что сегодня сохранил жизнь нескольким лошадям. – Джен сделала попытку улыбнуться, но улыбка вышла горькой.
«И ты вернул к жизни меня!» Но Джен так и не смогла произнести эти слова.
– Может, сменим тему? Сегодня и без того было мало веселья. – Его улыбка вышла под стать ее, такой же натянутой и невеселой. – Хочешь взглянуть на ту кобылу?
Джен на миг закрыла глаза, надеясь обрести контроль над собой и не обращать внимания на изводящую ее изнутри боль, и кивнула:
– С удовольствием.
Стул скрипнул, когда Эндрю встал и направился к двери. Джен не сразу сообразила посторониться, и Эндрю едва не задел ее, проходя мимо. От его близости у нее перехватило дыхание. Желание коснуться Эндрю было неодолимым. Захотелось почувствовать тяжелые мужские руки на своей талии, прижаться к крепкой груди, прислушаться к звуку ровных ударов сердца Эндрю. Забыть обо всем и на несколько благословенных минут просто постоять, прижавшись к нему…
Ее рука невольно потянулась к Эндрю, чтобы удержать его, но тот прошел так быстро, что ее рука встретила пустоту, а из горла вырвался едва слышный разочарованный вздох.
Эндрю шел, не оглядываясь, к денникам, и Джен ничего больше не оставалось, как последовать за ним. Ее разочарование ненадолго сменилось радостью, когда кобыла, с которой они познакомились только сегодня утром, будто узнала ее и высунула морду.
– Здравствуй, красавица, – улыбнулась Джен, поглаживая морду лошади и осматривая ее. – Похоже, ты совсем оправилась и чувствуешь себя хорошо.
Кобыла подняла морду, ее ноздри затрепетали, втягивая воздух. Джен засмеялась и обернулась к Эндрю. Он стоял в нескольких футах от нее, прислонившись к стене, и наблюдал за этой сценой. Джен заметила на его губах улыбку, но она быстро исчезла.
– Что такого смешного?
– Ничего. – Эндрю подошел ближе и потрепал кобылу. – Сдается мне, что вы уже подружились. А вот Клей ей, напротив, не понравился.
– Наверное, потому, что у него не было времени поговорить с ней, – предположила Джен, касаясь мягких губ лошади. – Правда, милая?
Еще некоторое время она гладила морду кобылы, которая нисколько против этого не возражала.
– Как так могло случиться, что кобылу с жеребенком собирались отправить на бойню?
– Хороший вопрос, но я пока не узнавал.
– А жеребенок? Как он?
– Судя по всему, с ним все в порядке, он должен появиться на свет через семь-восемь недель.
– Значит, родится летом…
– Да, летний жеребенок.
Джен задумалась. Ее рука замерла, и кобыла слегка ткнула ее носом, напоминая о себе. Джен возобновила поглаживания.
– Да, да, я помню, что ты тут. Я просто подумала о том… Знаешь, как тебе сегодня повезло?
– Джен…
То, как Эндрю произнес ее имя, заставило ее закрыть глаза и вдруг поверить в чудо.
– Прости, Джен, но сегодня и вправду был тяжелый день.
Джен открыла глаза, встречая его взгляд. В темных глазах были мягкость и усталость. Не давая себе времени подумать, что она собирается сделать, Джен протянула руку и коснулась его груди. Сердце бешено забилось. Как же приятно чувствовать под ладонью его тело! И она могла поклясться, что Эндрю задержал дыхание. Дальше все было естественно: сделать шаг вперед и прислониться к его груди, слыша, как совсем рядом с ее ухом бьется его сердце.
– Я помню, – прошептала она.
Его руки обвились вокруг нее, прижимая к себе ближе.
– Ты сегодня помогла мне, когда я меньше всего этого ожидал.
– Вот на это ты можешь рассчитывать всегда. Несколько минут оба молчали, словно черпая успокоение друг в друге.
– Могу я кое-что сказать? – Джен подняла голову. – Ты выслушаешь меня, а потом просто подумаешь над моими словами, хорошо?
Эндрю еле заметно кивнул.
С неохотой Джен покинула его надежные, теплые объятия и, взяв Эндрю за руку, повела за собой в конец конюшни. Остановившись у полураскрытых дверей, Джен прислонилась к косяку и перевела взгляд в сторону загона, а затем дальше, на раскинувшиеся за ним поля.
– Все это твое, Эндрю. «Тихая вода» – твой дом. Джералд знал это, как знаешь это и ты сам. Ты просто решил выбрать другой путь в жизнь, но от этого ранчо не перестало быть твоим домом. И я уверена, что ты простил Джералда. Давно простил. Извини, я постоянно напоминаю тебе о том, что ты бы хотел забыть… Но когда ты со мной, в тебе одновременно преобладают и радость, и горечь, и ты не знаешь, как тебе быть…
На лице Эндрю дернулся мускул. Он слушал ее не перебивая, но смотрел прямо перед собой. Джен попыталась увидеть все его глазами. Что видел Эндрю? Неровную местность, покрытую травой, ограду, за которой виднелись неясные фигуры лошадей. Лошадей, которых он хотел спасти. Чтобы загладить вину? А в чем он был виноват?
– Ты решил заняться очень хорошим делом, Дрю. Но кого на самом деле ты хочешь спасти? Лошадей, Джералда, твою мать или себя самого?
Эндрю сглотнул, и Джен поняла, что она дошла до границ допустимого.
– В жизни есть вещи, которые нельзя исправить или загладить. С ними просто нужно научиться жить, как бы сложно это ни было. – Она сделала шаг назад и отвернулась. – Я сказала все это, потому что мне невыносимо видеть, как ты страдаешь. Ты ведь до сих пор мне не безразличен.
– Я не заслуживаю этого, – глухо прозвучал за ее спиной голос.
Джен сразу обернулась:
– Не говори так! Не будь слишком строг к себе. Никто не застрахован от ошибок, Дрю.
Джен подняла руку и коснулась ладонью его щеки.
– Я могла бы тебя возненавидеть за то, что ты оставил меня, – слабо улыбнулась она. – Но ты сделал то, что считал нужным сделать. И я знаю, что своим отъездом ты ни в коей мере не хотел причинить мне боль.
Положив свою руку поверх тонкой руки Джен, он поднес ее ладонь к губам и поцеловал. И снова со
