Если Алекс не хочет идти на родео, ему не следует настаивать на своем. Укладывая документы в портфель, Коннор подумал: а что, если Алекс просто боится лишних расспросов о своей беременности, которые могут затеять незнакомые ей люди. Вероятно, он действительно не очень разумно пригласил ее на родео. Однако Коннор не хотел, чтобы соседям казалось, будто он прячет свою жену от чужих глаз.
— Что за черт! — пробормотал он и нахмурился. Неужели в ближайшие шесть месяцев ему придется постоянно контролировать каждое свое слово и каждый шаг, чтобы не обидеть Алекс.
Раньше Коннор с легкостью справлялся с любыми трудными ситуациями. Он всегда был сильным человеком. Однако на этот раз ставки оказались выше, чем прежде. И ему впервые стало страшно.
Вечер выдался теплым и тихим. Вдалеке слышались негромкие трели птиц. После ужина Коннор отправился на квадроцикле на южное пастбище, чтобы проверить скот. Убравшись на кухне, Алекс не стала включать телевизор или читать книгу, а уселась на качели, слушая звуки наступающей ночи и наблюдая за тем, как заходит солнце.
Коннор беспокоился о том, приживется ли она в такой глуши, а оказалось, что в городе ей было намного более одиноко. Присутствие людей не всегда излечивает от одиночества.
Примерно через час, в тот момент, когда невдалеке пролетел филин и его крик отразился громким эхом, Алекс увидела свет фар квадроцикла мужа, и вскоре он уже стоял перед ней.
— Все в порядке? — спросил он.
— Да, ты посмотри, какая чудная ночь!
— Вижу.
Алекс улыбнулась, глядя на Коннора.
— Где-то недалеко летает филин.
Внезапно тишину прорезало жалобное завывание.
— Ты не боишься койотов? — спросил Коннор.
— Нет, они очень красивые... издали. — Подвинувшись, Алекс жестом пригласила Коннора присесть на качели рядом с ней. Он послушно устроился рядом. От его близости у Алекс по коже побежали мурашки.
Они долго молча сидели рядом, глядя, как темнеет небо, и слушая завывания койотов.
— Ты знаешь, — неожиданно произнесла Алекс. — Когда тебя не было, я думала о родео. И решила, что пойду туда, если ты все еще этого хочешь.
Коннор напрягся и повернул к ней голову.
— Ты не должна туда идти, если не хочешь. Я вовсе не собираюсь принуждать тебя к чему-либо.
— Будет странно, если я не пойду туда.
— И что? Все это не имеет значения. А кроме того, у людей могут возникнуть вопросы, на которые ты не сможешь ответить. Я не хочу, чтобы ты оказалась в такой ситуации.
— Так ты действительно не стремишься к тому, чтобы я туда пошла? — Она серьезно посмотрела в его глаза. — Я легко могу это понять. Ведь я недолго здесь останусь. Если ты хочешь, чтобы наши отношения оставались сдержанными...
Коннор вздрогнул.
— Я совсем не это имел в виду. Я хочу, чтобы тебе было комфортно. Ты можешь пойти на родео, а можешь и не пойти, все зависит от тебя, от твоего желания.
— Спасибо, я все поняла.
Наступило неловкое и мучительное молчание.
— Это ужасно, — наконец сказал он спустя несколько минут.
— Что именно? — Алекс не сводила глаз с белой луны, взошедшей над прерией.
— Мы женаты и в то же время не женаты и постоянно мучаемся от раздумий, верно мы высказались или нет. Может быть, нам есть смысл поговорить начистоту?
Он дает ей этот призрачный шанс? Алекс понимала, что не может рассказать ему о своих чувствах. Ведь они заключили сделку! И что, если она откроет перед ним душу, а он не сможет ответить ей тем же?
— Что значит — начистоту?
Коннор отрывисто рассмеялся.
— Я хочу, чтобы ты пошла со мной в субботу на родео, а ты этого не желаешь.
— Я с удовольствием пойду на родео. Прежде я никогда там не была.
— А если тебя станут расспрашивать?
Алекс улыбнулась так весело, что Коннор вытаращил на нее глаза.
— Что здесь такого смешного?
— Ничего, — выдохнула она, прикасаясь рукой к своему животу. — О боже, ребенок зашевелился.
Алекс машинально схватила руку Коннора и положила его широкую ладонь на свой живот.
— Вот! Нет, подожди. — Она переместила ладонь мужчины, не замечая изумленного выражения его лица и широко открытых глаз. — Она шевелится.
— Она? — Коннор с любопытством посмотрел на Алекс. — Ты думаешь, это девочка? Мне казалось раньше, что ты уверена, будто родится мальчик.
— А почему я должна была так думать?
— В тот вечер в моем кабинете ты сказала: «Он растет».
— Я просто имела в виду моего ребенка. А теперь мне почему-то кажется, что это девочка.
Рука Коннора была теплой, и Алекс нравилось прикосновение его крепкой и уверенной ладони. Если бы только она могла выбирать, именно он стал бы отцом ее ребенка. Она переместила его пальцы, слегка приподняла футболку и положила его широкую ладонь на свою обнаженную кожу.
Ребенок откликнулся, и Коннор почувствовал под своими пальцами легкую вибрацию. Он посмотрел Алекс в глаза.
— Это самое невероятное, что я когда-либо чувствовал, — хрипло прошептал Коннор. — А что в такие моменты чувствуешь ты?
Она повела плечом, тем самым прижимаясь к Коннору ближе.
— Не знаю. Трудно сказать. Похоже на бульканье пузырьков, только больших. Похоже...
Алекс хотелось сказать, что она испытывала схожее ощущение, когда Коннор поцеловал ее.
— На что? — выдохнул он у ее волос.
— На Рождество.
Коннор улыбнулся. Она чувствовала это кожей головы, не видя его лица.
Он передвинул свою ладонь, и кончики его пальцев осторожно скользнули под пояс ее джинсов.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Коннор находился настолько близко к Алекс, что все ее мысли куда-то улетучились. Она изо всех сил пыталась найти тему для разговора. И когда уже хотела отчаяться, ей в голову пришла спасительная мысль.
— Однажды ты сказал мне, что до той аварии собирался стать ветеринаром. Почему же отказался от этой идеи? Что тебе помешало?
Вопрос удивил Коннора, и он слегка отодвинулся. Алекс вздрогнула от прохладного вечернего ветра и повернулась, чтобы посмотреть Коннору в глаза.
— А что бы я стал делать с фермой и стадом? — Он избегал смотреть на нее. — Существовала договоренность, что отец и Джим станут заниматься ранчо, пока я буду учиться, а потом со временем, когда отец выйдет на пенсию, делами займемся мы с Джимом. Я не мог просто так бросить Виндовер. Мне здесь нравится. Случилось так, что именно мне пришлось заниматься ранчо.
— Ты всегда ответственно относишься к обязанностям.
— На то они и обязанности.
