Я прямо-таки видел, как крутятся колесики у него в голове: это не легавые, это какие-то бездомные, по сравнению со мной ничего не стоят. А зарезать мальчишку — никакого удовольствия. Я только слегка подбавил убедительности этим рассуждениям.
— Ладно, но твой парень чтобы катился подальше.
Проф кивнул. Лейтенант Верчелли повернулся и пошел. Этот маньяк — действительно псих! Дал свободу передвижения одному из своих врагов. Нож медленно отодвинулся от моей шеи.
— Сиди тут! — приказал он мне.
Ага, щас! Но вслух я этого не сказал и тихо сполз вниз по стенке, когда он ослабил хватку. Теперь меня голыми руками не возьмешь — преимущество скорости.
Маньяка я подранил, но зато он вооружен моим(!) ножом. А проф безоружен. Как бойцы они стоят друг друга.
Нет уж, не девчонка, чтобы зажмурясь ждать, чем все кончится. Я перекрыл наиболее вероятное направление бегства: вдруг он слишком быстро поймет, что с профом ему не справиться.
Бой длился минуты три, потому что, когда лейтенант Верчелли показался на стене с бластером в руках, маньяк как раз падал на землю со сломанным позвоночником. Он что-то прошептал, после чего проф нанес ему последний удар, перебивший гортань.
— Если бы он побежал, ты бы оказался у него на дороге, — заметил проф, подходя ко мне и обнимая покрепче.
— Конечно, — ответил я, — я бы его задержал.
— О-оо, — застонал проф в отчаянии, — сколько еще раз тебя надо выпороть, чтобы ты перестал лезть на рожон?!
— Ха, ну если каждый день, тогда лет через сто, может быть, будет достигнут некоторый прогресс.
Проф взял меня за плечи и встряхнул:
— Никогда больше так не делай!
— Ну надо же было его поймать! — возмутился я.
Проф только вздохнул — не может же он сказать, что не настолько. Но я его все равно правильно понял. Он у меня действительно есть.
В элемобиле я прислонился к профу и спросил его, чтобы что-нибудь сказать:
— Это вы — непосредственный начальник синьора Арциньяно?
— Нет.
— Ну, значит, вы — начальник его начальника.
— Тоже не угадал. Ну скажем так: его начальник всегда может обратиться ко мне за консультацией.
— А если он не прислушается, вы его больше на порог не пустите?
— Ну почему? Он отвечает за свою работу и решения должен принимать сам.
— Понятно.
— Но уж муниципальную охрану вы могли построить в одну шеренгу и послать их не то что маньяка ловить, но и мусор убирать?
— Я и тебя-то не могу построить!
— Хм.
— Бывают возможности, которыми лучше не пользоваться. — Проф помолчал и добавил: — Даже в самых крайних случаях.
Я вопросительно поднял брови.
— Хорошо, что я убил его прежде, чем Верчелли добрался до своего бластера. Знаешь, что он сказал перед смертью? «Задуши его сам». Так что это наш маньяк, точно.
— А до этого вы не были в этом уверены?
Проф не ответил. И так все ясно.
Глава 76
Утром мы уезжали на Ористано, так что ночью я и синьор Мигель еще раз согласовали свои планы. Если не будет какой-нибудь заварушки, все получится.
На остров нас в сопровождении синьоры Арциньяно (не могут же девочки так долго обходиться без дуэньи, а соблазнил я ее возможностью порисовать лошадей с натуры) и Фернана опять вез майор Барлетта. Я представил ему своих приятелей. Про Лео я сказал, что это парень, который стреляет лучше меня. Барлетта так недоверчиво хмыкнул, что осчастливил Лео на всю оставшуюся жизнь.
— Может, мы тогда полетим в атмосфере? — поинтересовался летчик. — Есть кому доверить бластеры. Всех врагов распугаем.
— Нет, — ответил я, — Гераклу нужен покой, он еще не выздоровел. Так что через космос и полом вниз.
На конезаводе у меня осталось немало вещей, поэтому весь мой багаж состоял из большой корзины с выздоравливающим хвостатым и новенького, довольно увесистого ноутбука со всеми мыслимыми прибамбасами, который я наконец сподобился заказать. На Ористано есть отличный ветеринар, так что мой котяра будет под присмотром. Проф и сам замечательный врач, но ему все равно кого кромсать лазерным скальпелем. Асколи же интересуют только животные. Остальных он тоже лечит, вынужден — о лошадях Каникатти позаботились, а о людях нет, — но я легко могу себе представить, как он ворчит: «Конюхов тоже надо лечить, а то без них кони передохнут».
Корзина всю дорогу простояла на коленях у Ларисы. Я был позабыт и позаброшен. Упасть, что ли, с лошади и сломать что-нибудь (лишь бы не шею)? Лео и Алекс чувствовали себя не лучше: Геракл не переходил из одних девчоночьих рук в другие только потому, что я пригрозил отобрать его сразу же, как только ему начнут докучать. Гвидо вниманием Лауры пока не интересовался, но я подумал, что это вопрос времени.
За последние три недели лошади перестали быть пугливыми, так что приземлились мы прямо на изумрудном лугу конезавода.
Марио был просто счастлив меня видеть, его уже замучили вопросом: «Когда вернется Энрик?»
Обитатели завода перестали выглядеть серыми от усталости, какими они показались мне при первой встрече. Теперь я догадывался, что нечеткие движения, волочащиеся ноги, бледность и мешки под глазами — симптомы того самого «белкового голодания».
Двуглавые Церберы! Да на благодатной Этне надо долго и специально стараться, чтобы заморить кого- то голодом. Кажется, что-то подобное было на Земле еще в двадцатом веке. И те скоты, которые это делали, благополучно умерли в своих постелях. Ну нет, у Каникатти это не получится. Они заплатят. Даже проф вместе с синьором Мигелем не смогут мне помешать (а скорее всего, и не захотят). Прибыли прибылями, война войной — но всему есть предел.
У Игры все же есть правила.
Я опять вспомнил историю: последствия — гибель цивилизации. Примеров сколько угодно. Сайт «История Земли и колоний…» составлял какой-то шутник, поэтому там часто встречается древняя пословица: «История учит нас тому, что мы у нее ничему не учимся». Кровавая шутка.
Проф думает, что нарушил второе правило, вот и мучается. Ха, да у меня детство началось, когда он меня подобрал. Как бы дать ему это понять?
А синьор Мигель тогда на празднике был в такой ярости, что показался мне почти человеком. Еще бы, долго и старательно растить волчат, а получить шакалов. Шакалы не имеют чести и, значит, не могут соблюдать правила. А это смерть.
Если покинуть Палермо с утра и лететь через космос, то на Ористано окажешься на закате. На фоне
