значат эти сравнительно небольшие расходы по сравнению с расходами на экзотическую поездку за океан?! И — не экономил! И только когда в моих руках появились один за другим уже более или менее достойные цифровые фотоаппараты (как правило, это были полузеркальные Olympus’ы же), — я ощутил кожей, что значит не экономить пленку на самом деле: на цифру я снимал буквально на два порядка больше, чем на пленку, которую «не экономил»!
Однако на нынешнем CeBIT’е вдруг выяснилось, что я экономил и цифру! Ведь какой бы емкости ни была карточка (а у меня до сих пор полугигабайтная CompactFlash), какой бы мощный аккумулятор для фотоаппарата я ни купил, — есть места, где интересных фотосюжетов больше и той и другой емкости. Конечно, можно купить два аккумулятора и четыре двухгигабайтные карточки, — но поскольку таких мест не так уж много — в этом будет ощущаться явная избыточность, нарушение принципа Оккама: не плодить сущностей без нужды. В результате получается, что, чтобы быть уверенным, что «пленки» хватит на все (а мне не хватало ее и в Париже, и в Праге, и на том же CeBIT’е!), надо возить с собой ноутбук, открывать его, будить, дожидаться, пока снимки перекачаются. А если — опять же как у меня — ноутбук рекордно маленьких размеров, чтобы легче таскать (хотя таскать все равно тяжело и неудобно), да еще довольно древнего года выпуска, — и на его винчестере места не так много, так что едва ли не ежедневно приходилось, возвращаясь в гостиницу, подстегивать к ноутбуку писалку и скидывать на CD снятое за день... И хотя все это вполне выполнимо — более чем законная, природная в человеке тяга к экономии усилий ограничивала в трате цифровой пленки. А когда на нынешний CeBIT я захватил с собой эпсоновский мультимедиа-вьюер («Огород» «Мультимедийный Зритель Хранения»), совершенно неощутимо висящий на поясе и имеющий дискового пространства — целых 80 гигабайт, а запаса батареи — на полные сутки даже при самом неэкономном использовании (просмотреть снятое на ноутбуке всегда было стремно: вдруг к нужному моменту сядет батарея, что частенько и случалось, и уже следующую флэшку не перекачаешь, не освободишь), — вот тут-то я, наконец, понял, что значит настоящая свобода. Я даже позволил себе роскошь не собирать со стендов описаний экспонатов и координат производителей: всю информацию, которая, как я предполагал, может мне понадобиться, я просто снимал с табличек и буклетов. И при написании статей про CeBIT ни разу не стал в тупик. Последовавшая за поездкой на выставку поездка в Китай еще раз подтвердила это удивительное ощущение свободы, которую добавила вроде бы боковая — к процессу фотосъемки — девайсина.
Ну и уж коль анекдоты, не могу не вспомнить — в контексте фотографий и ноутбуков — посещение Тайваня в 1999 году. За два года, истекших со времени визита в Бостон, прогресс в цифрофотографировании произошел заметный, и я уже был вооружен, кажется, 1400-м Olympus’ом со вполне терпимым разрешением 1280х1024 и, главное, сменными каточками SmartMedia, которые, при наличии ноутбука, вроде бы давали возможность цифровую пленку практически не экономить (правда, для этого пришлось не без труда разыскать и купить за 120 баксов PCMCIA-кардридер). Несмотря на свой цифровой энтузиазм, я на всякий случай прихватил и пленочный Olympus и впоследствии раз сто хвалил себя за предусмотрительность[Еще раз я брал с собой пленочный аппарат в Новую Зеландию и Австралию. Цифровик тогда у меня был уже очень приличный (до сих пор вспоминаю о нем, как об одной из самых удачных моделей, и едва ли не половина моих альбомов снята именно им): 2500-й Olympus, — однако столь отдаленные места настоятельно требовали подстраховаться. В результате я привез из поездки десятка полтора компакт-дисков, забитых цифровыми фото под завязку, и три или четыре пленочных кадра, которые — по неконкурентности с цифровыми — пошли в корзину. После поездки я продал свой пленочный Olympus и больше уже не страховался…]. Ноутбук у меня был тогда свеженький, с иголочки, давняя «мечта идиота»: легко помещающаяся в карман пальто, а то и серьезного пиджака кроха Libretto от Toshiba — совсем другое дело, нежели тот, давний, тяжелый, медленный и едва час работающий от батареи RoverBook, который, как рассказано выше, я не стал брать с собой, улетая в Штаты. Правда, буквально перед самым отъездом я получил предложение от небольшой московской фирмы, специализирующейся на ноутбуках, «оттюнить» мою «Либреттку»: добавить ей памяти по самое не могу (мегабайт до 96, кажется) и поменять винчестер на более емкий (сколько помнится, с 6 гигов на 20!). Я приехал к ребятам, и действительно, прямо на моих глазах, они «Либреттку» разобрали, обновили и снова собрали. Не успел я нарадоваться возросшим возможностям, как улетел на Тайвань и прямо в вечер прилета, открыв ее, выяснил, что она не грузится ни в какую! Пришлось, отсняв захваченную с собой единственную карточку (кажется, в районе 96 мегов!), доставать из кофра is3000, в результате чего я привез из той экзотической поездки как минимум раза в четыре меньше снимков, чем надо было бы, о чем до сих пор не перестаю жалеть.
Вообще-то, конечно, иметь единственную, да еще такую тощую — по нынешним временам — карточку, тоже преступная легкомысленность, — однако по тем временам они ой как кусались, — и я как раз и собирался приобрести на Тайване (или, на худой конец, — в Гонконге, куда должен был завернуть на денек), карточку поемче и, главное, — подешевле. На Тайване ничего дешевого я не нашел, а в Гонконге, побродив по хайтек-лавочкам на Коулуне, обнаружил 120-мегабайтную (мечта!), за которую поначалу запросили долларов 250 (то есть дороже, чем в Москве), но которую в результате удалось сторговать за смешные 100 (в полтора раза дешевле, чем в Москве!). Покупка позволила сделать мне, вдобавок к пленочным, сотню с небольшим цифровых снимков и в Гонконге, а вернувшись в Москву и заглянув к «умельцам», тюнинговавшим мне «Либретто», я не преминул похвастаться выгодной покупкой. Они же открыли свои прайс-листы, и я с изумлением выяснил, что у них такие же карточки баксов на двадцать дешевле, чем я сторговал в Гонконге. То ли я плохо прочесал московский рынок, то ли цены успели упасть за неделю моего отсутствия.
И на закуску истории — что случилось с «Либретткой». Оказывается, она была так точно, без миллиметрового запаса, упакована, что винчестер большей емкости, но и толще родного на полмиллиметра, вызвал напряжения, — и хрупнула «мама». Починить ее не удалось — и «Либреттка» ушла на свалку, уступив в поездках место моей теперешней Fiva от Casio — тоже крохотной, но не рекордно, то есть позволяющей некоторый апгрейд…
Надеюсь, что через эти истории и анекдоты мне удалось рассказать о случившемся за последние десять лет практическом становлении «в полный рост» цифровой фотографии, — теперь перейду ко второму важному для меня (и, наверное, для большинства журналистов; впрочем, не только для них) — связи. Помню, когда, десять лет назад я поехал с не скажу за давностью лет какой фирмой в Финляндию, в составе нашей группы был один довольно богатый хайтек-бизнесмен из Москвы, у которого был… настоящий мобильник! Действующий! Подключенный к роумингу. Правда, трехминутный звонок в Москву стоил тогда, кажется, заметно дороже 10 долларов, — так что попросить на минутку — поговорить с женой — было попросту неприлично. Это уже потом началось раздражение, что в Японии не поддерживается наш стандарт связи, а МТС никак не может наладить роуминг с Новой Зеландией, а тогда…
Впрочем, мобильники пошли в народ с невообразимой скоростью, сравнимой только со скоростью падения цен на разговорные услуги, так что обсуждать этот вопрос уже неинтересно. Параллельно — может быть, менее быстро, зато более уверенно — распространялся Интернет и одна из важнейших его разновидностей — электронная почта. Поначалу, десять-одиннадцать лет назад, — как я уже написал, — это была экзотика, без которой большинство (включая редакцию «Компьютерры») как-то умудрялось обходиться. Помню вороха бумажных писем в комнате редакции и барышню, которая, не покладая рук и глаз, вскрывала их, читала, разбирала, а избранное — передавала выпускающим редакторам на предмет использования в «Письмоносце» (там даже был портрет этой барышни в фуражке английского почтальона). Постепенно бумажные письма (и привоз статей в редакцию на дискетках) стали экзотикой, а e-mail — нормой (хотя еще года два, если не три, вся «Компьютерра» сидела на дайлапе). И возникла реальная потребность иметь в поездках доступ к Сети.
Что касается разного рода хайтек-выставок, доступ к Интернету был организован на них еще с давних, конца тысячелетия, времен — в виде подключенных к Сети компьютеров, обычно где-нибудь в пресс-центре, — однако то и дело возникали проблемы с клавиатурой и кодировками. Позже и это как-то разрулилось, а в пресс-центрах стали все чаще — наряду со стационарными компьютерами, а потом даже и ноутбуками — возникать Ethernet-оконечники, которые можно было вставить прямо в сетевое гнездо собственного ноутбука. Правда, до такой роскоши, как мгновенное автоматическое конфигурирование подключения дело дошло только в последние годы. Приблизительно одновременно с появлением Wi-Fi.
