— Спасибо, что вы присматриваете за мной.
Прастирис только махнул рукой.
— Мы, конечно, немного опоздали, но хорошо, что вообще там оказались. Ты знаешь, где твой крестный?
— Нет. Пока, во всяком случае. Но догадываюсь, где он может быть.
Когда они ехали по крутой дороге, взбиравшейся к Вери, Фотису показалось, что их преследуют. Таки засмеялся: «Здесь не Америка, дядя. Здесь всего одна дорога». Да, действительно, всего одна дорога, узкая и извилистая, вела в горы — сердце Македонии. И все-таки его беспокоил этот белый «пежо» с почти неразличимым номером и то, что он держал постоянную дистанцию, даже когда Фотис попросил Таки ехать медленнее. Греки не водят машину так осторожно.
Он заставил Таки остановить их черный «меркьюри» у своей любимой часовни, сначала удостоверившись, что две другие машины припарковались возле продуктового ларька у большого изгиба дороги, за которым земля обрывалась и виднелись коричневатые холмы, покрытые темными пятнами растительности. Горячий воздух, бесплодная почва — как в Ливане. Совсем не похоже на зеленые холмы Эпироса. Кремовато-белая в лучах заходящего солнца, церковь возвышалась над местностью. Сразу за ней вырастал каменистый утес. «Пежо» тоже остановился. Водитель купил себе souvlaki и пиво, сопровождавший его пожилой человек остался в машине. Водитель медленно ел, прохаживаясь от края утеса к машине и обратно и даже не глядя в сторону Фотиса.
Змей, казалось, тоже не обращал на него внимания, хотя прекрасно все видел боковым зрением. Десять минут он рассматривал маленькую церквушку, в тот момент закрытую, спрятавшись от солнца в небольшом вестибюле, в то время как Таки, подобно пантере, мерил шагами пространство перед ней, то и дело поглядывая на часы. В темноте дорога станет опасной, но сейчас Фотис думал об опасностях другого рода. Наконец водитель «пежо» залез в машину, и она быстро скрылась из виду. Да, скорее всего это простая случайность, но Фотис заставил Таки выждать еще десять минут.
Расставив ноги, чтобы не терять равновесия на резких поворотах, Фотис сидел на заднем сиденье, просматривая свои документы. Три паспорта: греческий, турецкий, американский. Он уже много лет не ездил по фальшивому паспорту; может быть, не придется и на этот раз. Он мог бы уже несколько часов находиться на борту самолета, вылетающего из Афин или Салоников, вместо того чтобы трястись по этим горам. Но слишком велики были шансы попасть в лапы нетерпеливых следователей в Нью-Йорке или их местных партнеров в Греции. Можно было бы пройти по фальшивому паспорту, но его фотография была внесена в базу данных всех служб безопасности по обе стороны океана, и если его поймают с фальшивым паспортом, это сразу породит массу проблем. Греки особенно порадуются такому хорошему поводу прижать его. Фотис вздохнул и только покачал головой, представив себе широкую сеть, закинутую для того, чтобы поймать одного старого уставшего вора. Да нет, это маловероятно. Греки слишком беспечны, а у американцев есть дела поважнее. Однако его осторожность уже не раз спасала его, и он не видел причин отказываться от своих привычек на склоне лет.
Солнце уже заходило, и он пожалел, что решил задержаться. Теперь Таки придется вести машину в сумерках по извилистой горной дороге, ведущей в долину Козани. С маленького аэродрома неподалеку от Козани Фотис на небольшом самолете вылетит в Черногорию или сразу в Бриндизи, в Италию, — по усмотрению капитана Геракла, друга Таки. А затем — регулярным рейсом из Рима, используя какую-нибудь малоизвестную авиакомпанию, под видом турецкого бизнесмена. На этом фокус завершится. Сейчас главное — добраться до Рима. Придется довериться бравому капитану Гераклу, который, по всей видимости, выше сержанта не поднялся. Геракл! Очень красиво. Эти бедные парни, которым сейчас по сорок — пятьдесят лет, с их секретными шифрами, братствами, героическим военным прошлым, — как они скучали по старым добрым временам! По тем временам, когда их тяга к разбою оправдывалась патриотизмом: борьба против турецкого господства, против немецкой оккупации и даже против коммунистов. А теперь вместо этого они занимались операциями на черном рынке, контрабандой товаров и людей, подкупом чиновников, хранением оружия — зачем? Разве что на Кипре чуть было не началась война, когда эти идиоты полковники оказались совершенно неспособными действовать. И как Фотис мог связаться с этой группой, сейчас он уже не в состоянии был понять. Это стоило ему родины. Здесь Андреас оказался умнее его.
Из задумчивости его вывела нарастающая скорость «меркьюри», опасная на таких поворотах. Он заметил напряжение Таки, постоянно поглядывавшего в зеркало заднего вида.
— Что? — спросил Фотис, оборачиваясь.
— Мотоцикл. Догоняет нас.
Теперь старик услышал звук мотора — глубокий, нараставший гул — и успел заметить мотоцикл, который исчез из зоны видимости на повороте. Потом дорога вытянулась, перейдя в столь редкий здесь прямой участок, и они внезапно оказались прямо у окна с той стороны, где сидел Фотис, — два человека в шлемах, прижавшиеся друг к другу на огромном мотоцикле. Тот, что сидел сзади, на что-то указывал.
Двери «меркьюри» были защищены стальными пластинами — за это стоило поблагодарить Таки. Найти пуленепробиваемое стекло было сложно, а затемненные окна, наоборот, только привлекли бы внимание. Поэтому Фотиса было хорошо видно снаружи. Инстинкт подсказывал ему отодвинуться от окна в противоположную сторону, но его все равно было бы хорошо видно. Вместо этого Фотис, наоборот, придвинулся ближе к окну и сполз вниз, прижимаясь к двери.
Боковые стекла, насквозь прошитые выстрелами, взорвались одновременно. Машина яростно дергалась, когда Таки пригибался, уклоняясь от пуль. Дождь осколков посыпался на пальто и шляпу Фотиса. Крупный калибр, наверное, сорок пятый. Мотоцикл. Что это было? Группа «Семнадцатое ноября», политическое устранение? Это было вполне в их стиле, но Фотис находился далеко от Афин.
Мотоцикл вырвался вперед, чтобы не оказаться зажатым на повороте, и Фотис потерял его из виду. Он лишь представлял, как поворачивается пассажир мотоцикла, готовясь к очередному выстрелу. Он слышал, что Таки возится с бардачком, бормоча проклятия. По салону гулял ветер. Фотис был спокоен. Успеет испугаться, если жив останется, сейчас же нужно спокойствие.
— Таки! — Он пытался кричать как можно сильнее, но его скрюченное положение не позволяло расправиться легким. — Тормози! Пусть они разворачиваются и едут на нас. — У Таки была бы прекрасная позиция для стрельбы, и его прикрывала бы стальная дверь. Если, конечно, этому идиоту удастся открыть бардачок.
Ветер унес его слова, и Таки, наоборот, увеличил скорость. Он пытался догнать их, но это было неправильно. Фотис пытался снова сесть на сиденье; спереди доносились выстрелы. Один, два, три. Раздался треск, и лобовое стекло побелело от трещин. Голова Таки откинулась назад, капли крови брызнули в разные стороны.
Фотис схватился за подголовник переднего сиденья и, пока машина медленно сбрасывала скорость, протиснулся между передними сиденьями. Ничего не видя, он повернул руль вправо, к склону горы, подальше от стофутовой пропасти, на дне которой были разбросаны камни и ржавеющие остовы машин — результат небрежности их водителей. Надо выбирать меньшее из двух зол. Небольшой подъем замедлил движение машины, и она, съехав с дороги, нырнула в неглубокий кювет и, тут же из него вынырнув, уперлась в гору. По крыше забарабанила мелкие камни и осколки породы. Двигатель заглох.
Очнувшись, Фотис увидел над собой забрызганный кровью потолок машины. Его тело находилось под приборным щитком, ноги — на заднем сиденье. Он не помнил, как оказался в таком положении. Левая половина головы гудела, в ушах стоял звон, как после сильного удара. Левой руки он не чувствовал, но правая, похоже, действовала. Ноги двигались, но в них ощущалась боль — в ногах или, Господи помилуй, в бедрах. Собственно, это не имело значения, поскольку он был уверен, что через пару секунд его пристрелят. Огромное тело Таки лежало на руле; Фотис почувствовал запах крови и резкую вонь, которая исходит от сильно испуганного человека.
Странно, но пока ничего не случилось. Прошла целая минута, прежде чем он услышал шум приближающейся машины. Может быть, случайно проезжавший мимо автомобиль спугнул убийц? Обычно этим подонкам не так уж много платили, чтобы они убивали еще и случайных свидетелей. Затем он вспомнил про «пежо». Голоса приближались, громкие и нервные. Фотис почти физически ощутил их волнение. Несмотря на поздний час, в любую минуту кто-нибудь мог проехать мимо. Неспортивно было с его стороны заехать на скалу и тем самым усложнить им работу. Они встали вокруг «меркьюри» так, словно боялись, что
