машина их укусит. Они ничего не могли увидеть сквозь покрытые трещинами окна, а подобраться к пассажирской двери им мешала скала. Фотис дотянулся до бардачка и нажал на крышку. Выскочивший оттуда девятимиллиметровый пистолет ударил его по голове. Выругавшись, Фотис схватил оружие и почувствовал бегущую по жилам волну адреналина, разбуженную надеждой. Еще несколько мгновений назад он был готов сдаться. А что в этом удивительного? Почему он должен так яростно сражаться за эту жалкую, висящую на волоске жизнь? Но сейчас вопрос так уже не стоял. Его левая рука была зажата, поэтому он не мог проверить, заряжен ли пистолет; придется полагаться на удачу.
Кто-то потянул за ручку водительской двери и наполовину приоткрыл ее. Фотис не мог всего видеть, но чувствовал, что этот человек ощупывал тело Таки, одновременно поглядывая на его распростертую на полу фигуру.
— Мертвый? — спросил голос где-то рядом.
— Почти, — ответил другой голос, помоложе, прозвучавший из глубины салона. Голос был напряженным, видимо, его обладатель с трудом сдерживал волнение: наверняка никогда не видел пулевого ранения в голову. — И что теперь мы ему скажем?
— А второй?
— Я не вижу, он на полу. Здесь везде кровь. Боже мой, какой кошмар!
— Вытащи водителя. — Человек постарше уже находился на расстоянии вытянутой руки.
— Его заклинило.
— Отойди-ка, я сам сделаю. Заходи сзади и перелезь через сиденье.
Теперь человек постарше пытался вытащить грузное тело Таки, а молодой — открыть заднюю дверь. Фотис повернулся и понял, что снова чувствует левую руку. Как раз в тот момент, когда тело Таки вытащили на дорогу, а молодой открыл заднюю дверь, Фотис успел взобраться на заднее сиденье. Точно, водитель «пежо». Теперь он увидел Фотиса, скрючившегося в необычной позе. Змей согнулся над пистолетом, делая вид, будто обеими руками держится за ребра, и издал жалобный стон, правда, лишь наполовину притворный.
— Он жив! — закричал молодой, наклоняясь между сиденьями.
Ближе. Вот сейчас. Фотис изо всех сил стукнул молодого пистолетом, нанеся ему зубодробительный удар в нижнюю челюсть. Тот, дернувшись, упал на заднее сиденье, а Фотис переключился на водительскую дверь.
Старший, черноусый, с глубоко сидящими глазами, в темном костюме, потянулся за пазуху пиджака.
— Не сметь! — приказал Фотис, наведя на него девятимиллиметровый ствол. Если бы они попытались сразу же его убить, он застрелил бы обоих тотчас же. Это могли быть представители спецслужб, люди Андреаса — да кто угодно. Этот урод слишком долго вытаскивал из заплечной кобуры свою пушку сорок пятого калибра и прицеливался. Фотис выстрелил дважды и в третий раз, когда тот уже упал. Все выстрелы попали в цель. Их звук оказался не таким оглушительным, как он ожидал. Хорошая штука: свободный курок, почти никакой отдачи. Он не стрелял много лет, ему казалось, что это уже не для него. Усатый тяжело скатился в кювет и затих. Машина наполнилась запахом кордита.
Фотис переключил внимание на водителя. Тот сидел на заднем сиденье, одной рукой держась за окровавленный подбородок, а другую выставив перед собой, как щит. Он торопливо заговорил:
— Подождите, это ошибка. Мы пытались их остановить.
— Кто вас послал?
— Я работаю на него, — махнул он рукой в сторону усатого.
Откинувшись на мягкую кожу, Фотис протянул руку между сидений и приставил пистолет к колену парня. Тот вздрогнул и отодвинул колено.
— Не дергайся, — спокойно сказал Фотис. — Сначала одно колено, потом другое, а потом я тебя убью. Я даже вопросов задавать не буду, поэтому отвечай на этот. Кто вас послал?
— Я не знаю. — Водитель трясся от страха, но Фотиса это не волновало. Он уже не испытывал, как когда-то, удовольствия от этого зрелища. — Я только слышал кое-что случайно. Кто-то из Нью-Йорка, русский. Я не знаю его имени. Я даже и вашего имени не знаю.
— Так ты, парень, ничего не знаешь, не так ли?
— Да, так.
Это могло быть и правдой. В любом случае информации было достаточно. Конечно, он знал, что Каров может попытаться его достать. Он просто не думал, что это случится так быстро, да еще здесь, в Греции.
— А почему ты сказал, что это ошибка?
— Да этот русский, или кто он там, полчаса назад велел все отменить. Мы не смогли связаться с другими вовремя.
— Эти, на мотоцикле, где они?
— Они должны были сделать так, чтобы их кто-нибудь увидел, а потом исчезнуть.
— Чтобы это выглядело как политическое убийство, совершенное группой «Семнадцатое ноября»?
— Я не знаю. Думаю, что так. Да, конечно, именно так.
Раньше он бросил бы все и стал искать этих людей, чтобы расправиться с ними. Но не сейчас. Пока придется это отложить, может быть, навсегда. Он еще даже не знает, удалось ли ему сейчас избежать опасности. Насколько серьезны его ушибы? Как быть с этим парнем? Сможет ли он сам вести «пежо», или ему понадобится этот подонок?
— Где твое оружие?
— У меня его нет. Я просто водитель. Я просто должен был ехать за вами. — Парня трясло так, что зубы стучали. Наверняка напуган до смерти. Фотис видел, как люди более старшего возраста в подобных ситуациях умирали от сердечного приступа. Красивая, чистая смерть, особенно при политических убийствах. У парня, наверное, еще слишком здоровое сердце для этого. А слишком сильный страх толкнет его на безрассудство.
— Мне следовало бы тебя убить. И я не колеблясь это сделаю, если ты будешь плохо себя вести. Но мне нужна твоя помощь. Мне нужно, чтобы ты кое-что передал человеку, который все это устроил. Ты понял?
— Да.
— Хорошо. Оставайся здесь.
Перелезая через водительское сиденье, а затем выбираясь наружу, в прохладные сумерки, Фотис неизбежно подставлял себя под удар. Но парень сидел смирно. Фотис медленно встал. Левую ногу прострелило болью, но она не подвернулась. Левая рука слушалась плохо. Над левым глазом надулась липкая шишка, но зрение почти не пострадало. Возможно, одно ребро сломано. Короче говоря, чудесное спасение. Может быть, и в больницу не придется обращаться. Он почувствовал прохладу свежего горного ветра и попытался сдержать подступающую тошноту.
Солнце уже скрылось за горами. На западе все еще виднелась яркая полоска, на востоке синий цвет, постепенно сгущаясь, переходил в фиолетовый. Капитан Геракл не будет ждать до бесконечности. Надо поторапливаться. Фотис заставил водителя завести покореженный «меркьюри». Двигатель завелся с четвертой попытки, жалобно кашляя и шипя. Без амортизаторов, со спущенными шинами, стуча и царапая дорогу, машина перекатилась к барьеру на другой стороне шоссе и остановилась. Затем Фотис заставил парня погрузить в нее тела: Таки за руль, усатого назад. Мерзкое занятие: руки и пиджак парня покрылись кровью и дорожной пылью. Он ополоснул руки водой из бутылки, а пиджак выбросил.
Нагнувшись, Фотис забрал бумажник усатого и надел ему на голову свою шляпу. Не желая расставаться с паспортом, он ограничился тем, что положил в карман промокшего от крови пиджака свою пачку турецких сигарет. Усы тоже могли ввести в заблуждение. Конечно, усатый был по меньшей мере лет на тридцать его моложе, но кто знает — может, после падения с высоты ста футов это будет уже не так заметно. Он должен воспользоваться любой, даже самой крохотной возможностью, лишь бы выиграть время.
Несколько секунд Фотис колебался: ведь Таки был еще жив, когда водитель его осматривал. Что, если он и сейчас жив? Единственный сын его беспокойной сестры. Фотису парень никогда особо не
