опустошенно, словно все предыдущие оргазмы не удовлетворили, а лишь усилили мое желание.
Он напрягся, когда я, обхватив его член, направила набухшую головку в свою мокрую половую щель. Замкнутое пространство салона было наполнено ароматами нашего вожделения, возбуждающими запахами феромонов, заставлявшими меня трепетать каждой клеточкой своего тела. Кожа моя горела, словно ее покалывало иголками, груди налились тяжестью и стали необычайно чувствительными.
Это было именно то, чего я хотела с того самого мгновения, как впервые его увидела, — обладать им, взобраться на его великолепное тело и впустить его в себя.
— Господи, Ева! — охнул он, когда я опустилась на него. Его руки безостановочно мяли мои бедра.
Я закрыла глаза, чувствуя себя слишком уязвимой. Мне хотелось с ним интимности, но, пожалуй, ее здесь было даже слишком много. Мы словно находились в коконе, отделявшем нас от остального мира. Я чувствовала крайнее возбуждение Гидеона и прекрасно понимала, что сейчас он пребывает в таком же удивительном состоянии, как и я.
— Ты такая упругая.
В этих с трудом произнесенных словах улавливался намек на восторженную муку.
Я брала от него все больше, позволяя ему проникать все глубже, и прерывисто дышала, чувствуя, как он расширяет мне влагалище.
— Ты такой большой.
Прижав ладонь к нижней части моего живота, он нащупал большим пальцем мой пульсирующий клитор и начал массировать его медленными, умелыми, мягкими движениями. Мое влагалище напряглось и еще больше сжалось, словно стараясь поглубже втянуть его член в себя. Я открыла глаза и взглянула на него из-под отяжелевших век. Господи, как же он был красив! Как прекрасно было это мощное тело в элегантном смокинге, напрягшееся в первозданном порыве к совокуплению.
Его шея изогнулась, голова вжалась в спинку сиденья, как будто мы силились разорвать невидимые путы.
— О боже, — выдохнул Гидеон сквозь стиснутые в экстазе зубы. — Я сейчас кончу.
Его слова взволновали меня еще сильнее. На коже выступили капельки пота, а промежность так увлажнилась, что его член проник в меня чуть ли не до матки. Я раскрыла рот в немом крике: он вошел так глубоко, что я едва это выдерживала. Мне приходилось двигаться из стороны в сторону, чтобы хоть как-то облегчить неожиданное болезненное давление. Но мое влагалище с благодарностью приняло этот огромный член: оно пульсировало, сжималось, трепетало на грани оргазма.
Выругавшись, Гидеон схватил мое бедро свободной рукой, заставляя меня откинуться, в то время как его грудь яростно вздымалась. Это изменило мое положение, и я открылась окончательно, приняв его в себя полностью. Его бросило в жар. Я ощутила это даже сквозь одежду. На верхней губе выступили капли пота.
Подавшись вперед, я провела языком по его губам и даже замурлыкала от удовольствия, ощутив солоноватый привкус. Его бедра нетерпеливо двигались. Я чуть-чуть приподнялась, но он остановил меня яростным движением:
— Помедленнее!
Его просьба звучала как угроза, а его властный голос еще больше усилил остроту моих ощущений.
Я опустилась, снова принимая его в себя, и, когда его проникновение уже превзошло пределы моей вместимости, меня пронзила странная, сладкая боль. В то время как от точки взаимопроникновения наших тел растекалось наслаждение, наши взгляды встретились, и я вдруг осознала, что наши тела практически полностью, не считая самых сокровенных и интимных частей, прикрыты одеждой. Это показалось мне нестерпимо чувственным, как и издаваемые Гидеоном звуки, судя по которым он испытывал столь же запредельное наслаждение, как и я.
В безумном возбуждении я впилась губами в его рот, вцепившись пальцами в намокшие от пота пряди волос. Целуя его, я одновременно вращала бедрами, подаваясь навстречу сводящим с ума круговым движениям его большого пальца и чувствуя, как с каждым проникновением его огромного пениса в мою тающую под этим напором сердцевину во мне все сильнее вызревает оргазм.
Остатки разума покинули меня окончательно, уступив место примитивным телесным инстинктам. У меня уже не было возможности сосредоточиться на чем-либо, кроме безумного процесса совокупления, яростного желания скакать на его члене до тех пор, пока томительное напряжение, достигнув высшей точки, не прорвется запредельным наслаждением.
— Как хорошо, — всхлипывая, стонала я. — Ты чувствуешь… Ах! Боже, это слишком хорошо!
С помощью обеих рук Гидеон задал ритм моим движениям и придал моей посадке наклон, при котором мощно вздувшаяся головка его члена натирала внутри меня чувствительное, отзывавшееся болью место. Напрягшись и задрожав, я поняла, что вот-вот кончу просто от этих его умелых, мощных толчков.
— Гидеон!
Когда моя сердцевина содрогнулась в экстатических спазмах оргазма, распространявшихся по всему трепещущему телу, он взял меня за затылок и, глядя, как я буквально распадаюсь на части, удерживал мой взгляд, хотя так хотелось закрыть глаза. Оказавшись во власти этого взгляда, я застонала и кончила сильнее, чем когда-либо в жизни. Тело мое дергалось в такт каждой пульсации наслаждения.
— Трах-трах-трах! — рычал он, подбрасывая свои бедра навстречу моим.
Гидеон засаживал в меня свой член мощными, яростными толчками. Я чувствовала, как его пенис становится все тверже и толще, и жадно следила за ним, желая видеть его семяизвержение. Расширенные в экстазе глаза Гидеона утратили фокус, от былого самоконтроля не осталось и следа, прекрасные черты исказило дикое стремление к высшей точке.
— Ева!
Он кончил, издав какой-то животный звук, потрясший меня своей яростью. Оргазм заставил его содрогнуться, но черты лица на миг смягчились, выдав неожиданную ранимость Гидеона.
Зажав его лицо в ладони, я успокаивающе скользнула губами по его рту, в то время как мои щеки обдавало его судорожное, прерывистое дыхание.
— Ева.
Обхватив руками, он прижал меня к себе и уткнулся потным лицом в мою шею. Я знала, как он себя чувствует. Раздетым. Голым.
Мы довольно долго оставались в таком положении, вбирая последние содрогания. Повернув голову, Гидеон нежно поцеловал меня: проникновение его языка в мой рот, как ни странно, успокоило мои взбудораженные нервы.
— Вау, — выдохнула я.
Его рот дернулся.
— Да, — улыбнулась я.
Гидеон пригладил влажные прядки волос на моих висках, кончики его пальцев скользнули по моему лицу чуть ли не с благоговением.
От того, как он смотрел на меня, мою грудь пронзила боль. Он выглядел ошеломленным и… благодарным, его глаза были теплыми и нежными.
— Мне не хочется прерывать этот момент.
Чувствуя, что мой вопрос уже висит в воздухе, я озвучила его:
— Но?..
— Но я не могу свалить с этого обеда. Мне еще речь произносить.
— О!
Настроение у меня упало. Я осторожно приподнялась, прикусив губу от ощущения влажного скольжения его члена из меня. Одного этого трения было достаточно, чтобы желание вернулось. Непохоже, чтобы его пенис размягчился.
— Черт побери! — выругался он. — Я опять тебя хочу.
Прежде чем я успела отстраниться, он перехватил меня, достал откуда-то носовой платок и мягко прошелся им у меня между ног. То был глубоко интимный акт, под стать сексу, который мы только что
