несколько месяцев, которые потребуются Шону, чтобы перерасти эту влюбленность или сменить объект привязанности на племянницу экономки.
— Симпатичная пижамка, — сказала она, выдавив улыбку. На Хопкинсе все еще были безупречно отутюженные пиджак, рубашка и брюки. — Ты и спишь в этом костюме?
Тень легла на его лицо, возможно, из-за ее жалких попыток заставить голос звучать беспечно.
— Что ж. Как все прошло на самом деле?
— Могло быть лучше, — признала Фиона. — У нас небольшие проблемы.
Глаза Хопкинса сузились, но она отрицательно покачала головой.
— Наверху. В моем офисе.
— Понятно. Значит большие проблемы. — Больше он ничего не сказал, первым двинувшись в дом.
— О, мой дорогой Хопкинс. Ты даже себе не представляешь. — Пока Фиона шла за ним по дому и вверх по широкой лестнице в свой офис на третьем этаже, ей хотелось смеяться, но она сжимала губы, чтобы смех не вырвался наружу. Она боялась, что стоит ей начать смеяться, и то дикое чувство, струившееся в крови, выльется в истерику. А для леди недопустимо поддаваться истерике. Ее дедушка говорил это достаточно часто, обычно угрожающе размахивая тростью и пугая слуг. Странно, однако, он никогда не упоминал, что для леди недопустимо отправиться в тюрьму до конца жизни. Как раз сейчас подобный урок мог бы пригодиться.
Пока она с трудом поднималась по лестнице, мысли ее снова вернулись к тому таинственному мужчине. Что бы он там ни затевал, девушку не оставляла надежда — абсолютно не подвластная логике — что он в безопасности.
— Нам придется когда-нибудь сюда что-то повесить, знаете ли. — Хопкинс указал на пустое место на стене, где раньше портрет дедушки гордо царил над этой лестничной клеткой.
Когда Фиона была маленькой, ей всегда казалось, что глаза на портрете следят за ней. По правде сказать, теперь, когда она стала взрослой, это ощущение так ее и не оставило. Именно поэтому Фиона, в конце концов, попросила снять этот портрет — под предлогом чистки. Казалось неправильным говорить слугам, что картина ее «пугает до чертиков», как сказал бы Деклан. Леди подобное не пристало. Теперь задрапированный портрет стоял на чердаке, откуда мертвые нарисованные глаза деда не могли более наблюдать за ними. Фиона была совсем не против, чтобы там картина и осталась навсегда.
— Что-нибудь с маленькими котятами и бабочками, возможно, и мотивационный девиз типа «Держись, милашка». — Продолжил Хопкинс, голос его звучал холоднее, чем всегда.
Она рассмеялась и оступилась, чуть не пропустив ступеньку.
— О чем, черт побери, ты толкуешь?
— Просто проверяю, слушаете ли вы вообще. И все-таки повесить сюда что-нибудь нужно. Пустое место слишком бросается в глаза и вызывает вопросы. Может, еще какого-нибудь покойного члена семьи, с чуть менее мрачным выражением лица?
Фиона вздрогнула.
— Маловероятно. Как насчет тебя, Хопкинс? Закажем твой портрет. Можешь даже надеть пижаму с овечками.
Он очень не по-дворецки фыркнул, когда поднялся на нужный этаж.
— Ну да. Я прямо сейчас внесу это в свой ежедневник. Как насчет варианта — после дождичка в четверг?
Фиона догнала Хопкинса и положила ладонь на его предплечье.
— Тебе я расскажу все, но позже. А что касается Деклана, я собираюсь… скажем, немножко приуменьшить проблемы при рассказе.
Он остановился и молча пристально смотрел на нее несколько мгновений, а потом склонил голову.
— Как скажете. Он никогда не уедет в университет, если будет думать, что старшая сестра в опасности. Знаете ли, он очень хочет вас защитить.
— Не он один, — сказала Фиона, неожиданно улыбнувшись.
Она, было, двинулась вперед, но в этот раз Хопкинс поймал ее за руку:
— Вы в опасности?
Фиона прикусила губу, задумавшись над ответом. В конце концов решила сказать правду — правду всегда проще запомнить.
— Может быть. В этот раз действительно все возможно.
Дверь последней комнаты с правой стороны уютно освещенного коридора открылась, и ее брат высунул голову. Его волосы стояли торчком — верный признак того, что Деклан всю ночь просидел за своими любимыми компьютерами. И тут он внезапно разразился целым роем взволнованных вопросов.
— С ума сойти, ты была так близка к провалу. Это ты вызвала тревогу? Охранники толпились в комнате еще долго после твоего ухода. А кто такой этот парень на полу? Куда он делся? Они перевели все камеры и компьютеры в режим экстренной изоляции сразу после произошедшего, так что меня вышвырнуло, и, Фи, я думаю, они знают, что я там был. Среди них есть профессионал высшего класса. Это должен быть кто-то действительно — действительно — очень крутой, чтобы узнать, что я там был, и выяснить, что это на самом деле был именно я, понимаешь? Не то, чтобы я задавался, но это правда. А что ты думаешь о «Сирене»? Тебе удалось хорошенько ее рассмотреть? Она просто роскошна. Но мне все время охранники мешали, когда я пытался…
Фионе, пораженной уже просто количеством услышанного, наконец, удалось его прервать.
— Что я тебе говорила про кофеин после полуночи? Помедленнее, дай я пройду в комнату, и мы все обсудим. Мне совсем не нравится идея разговаривать об этом в прихожей.
Не то чтобы в прихожей был кто-то, кроме нее и Деклана, для тех несколько слуг, которые не возвращались домой на ночь, было отведено отдельное крыло, но осторожность никогда не повредит. Она сделала шаг по направлению к офису, совмещенному с компьютерным залом, о котором привыкла думать, как о личном мозговом центре брата, но в этот раз Хопкинс крепко схватил ее за руку, словно заковав в чугунные наручники.
Фиона подняла взгляд на дворецкого, но вопрос умер на ее губах при виде пламени, горевшего в его глазах и почти вырывавшегося наружу.
— Там был какой-то парень? — спросил он, очень четко выговаривая каждое слово, что не предвещало ничего хорошего — Парень на полу?
— Внутри. Давайте уже уйдем из прихожей, и я все расскажу, — повторила она. — Но позвольте сразу вас предупредить — вам это вряд ли понравится.
Кристоф открыл глаза в кромешной темноте, и на мгновение, на пару секунд в состоянии между сознательным и бессознательным, его охватил ужас. «Пожалуйста — не нужно снова, не сейчас, не ящик, я буду хорошим, пожалуйста, не нужно». Однако, прежде чем он успел ударить кулаком по какой-то жесткой поверхности, на которой лежал, или выразить свой страх диким воплем в пугающую темноту, на него снизошло понимание. Реальность обрушилась с силой управляемой луной волны, вздымавшейся у его головы высоким гребнем.
Он был в безопасности в багажнике машины — машины ниндзя. Автомобиль больше не двигался, так что можно надеяться, что они приехали к ее дому, базе или штабу. Если, конечно, они не украли эту машину, а затем не выбросили снова — на свалку. В этом случае Кристоф попал. В который раз.
Забавно, но атлантиец не задумывался, что машина может быть краденой, до настоящего момента, а теперь уже поздно. Он гораздо лучше соображал, когда не был накачан наркотиками и не преследовал одетую в шелк ниндзя. Кристоф закрыл глаза и заставил сердце биться медленнее.
Спокойно. «Сирена». Он один из элитных воинов Посейдона, а не тот маленький мальчик. Никогда больше он не будет тем жалким, беззащитным мальчиком.
Еще он чувствовал себя сильнее. Сон, должно быть, помог вывести из организма остатки наркотика и подзарядил магию атлантийцев, которую этой ночью Кристоф использовал слишком часто.
