ночью, на первый взгляд казался заброшенным и нежилым, тем не менее за его наглухо забитыми окнами и закрытыми на засов дверьми шла таинственная жизнь. Приглушенно стучала пишущая машинка, на которой печатались листовки. Из-под пола доносился писк морзянки, который заглушался голосом диктора, тихо передававшего очередную сводку. На столе лежали автоматы и пистолеты. Иногда появлялись тротиловые шашки, из которых умелые руки изготовляли мины.
Именно здесь в течение последних нескольких недель находилась главная конспиративная квартира Яна Вырвы — Сибиряка. Он часто проводил здесь и дни и ночи, так как это было наиболее безопасное место в то суровое время.
Эту квартиру на улице Оловянной Сибиряк организовал после того, как ему удалось вырваться из кольца облавы в лесу за Юровцами. Он чувствовал себя здесь увереннее, так как дом, а вернее, его удобное месторасположение, создавали видимость безопасности. Антон, который уже подлечил свои раны, также нашел здесь укрытие. Он печатал листовки либо изготовлял мины. О новой конспиративной квартире Вырвы знали еще только Петр и Зигмунт, которые также часто посещали ее. Сибиряк, конечно, постоянно имел в виду возможность пеленгации передатчика немцами, однако считал, что, прежде чем это произойдет, ему удастся найти другое место, куда они и переберутся.
Унтер-офицер Хорст Крокер сидел с надетыми наушниками в специальной радиомашине и сосредоточенно манипулировал рукоятками и тумблерами аппаратуры пеленгатора. Он равномерно вращал антенну, изменял диапазоны волн и ежеминутно делал пометки в лежавшей перед ним тетради. Эфир был заполнен десятками сигналов. Сообщения передавались азбукой Морзе, или просто открытым текстом, или кодовыми выражениями. Однако все эти разговоры, тире и точки, наполнявшие эфир, не интересовали Крокера. Он и другие операторы, дежурившие в той машине в течение недели, разыскивали в эфире позывные радиопередатчика WS-42. И хотя автомашина с радиоаппаратурой расположилась на холме под Белостоком, вот уже неделю никак не удавалось поймать знакомый сигнал.
В ту ночь Крокер, потирая воспаленные от бессонницы глаза, нетерпеливо поглядывал на часы в ожидании смены. Время приближалось к часу тридцати ночи. Вдруг в наушниках послышались сильные помехи. Он моментально сменил направленность антенны пеленгатора, подрегулировал настройку аппаратуры. Да, теперь он отчетливо услышал: «WS-42», «WS-42...» Он нажал клавиш магнитофона, чтобы записать на ленту шифровку. Включил рацию и вызвал другую станцию радиопеленга, находившуюся на улице Зеленой. Крокер доложил, что WS-42 начала работать. Ему подтвердили, что его сообщение принято.
Крокер действовал молниеносно. Он включал и выключал нужные тумблеры, вращал рукоятки настройки аппаратуры, о результатах докладывал на соседнюю пеленгаторную станцию, принимал также данные от других пеленгаторов. Все это он заносил в специальный журнал.
Спустя пятнадцать минут таинственная станция замолчала. Теперь Крокер мог спокойно заняться расчетами. Он сравнил их с данными, полученными от машины на полигоне. Да, теперь у него не было сомнений: WS-42 работала в Белостоке. Пеленг и расчеты показали, что место передачи находилось где-то в центре города. Крокер написал обширное донесение...
Вырва лежал на покрытой мхом и опавшей хвоей земле. Над его головой в вершинах сосен шумел ветер. Не отрываясь от бинокля, Сибиряк рассматривал обширное поле аэродрома Крывляны, взлетную полосу и ангары, расположенные в отдалении. До него отчетливо доносился гул проверяемых самолетных двигателей. Время от времени приземлялись и взлетали разведывательные самолеты и истребители. У орудий зенитной артиллерии грелись на солнце солдаты.
Наблюдение за аэродромом Крывляны Вырва вел уже в течение недели. На этот раз его не интересовали ни полеты самолетов, ни расположение противовоздушной обороны, а исключительно ангары, организация караульной службы при них и на аэродроме в целом. Вырва уже довольно точно установил число постов, время смены караулов, размещение общежитий для летного состава и другие, важные, с его точки зрения, детали. Часовые несли службу без сторожевых собак. Это имело немаловажное значение. Подойти к ангарам было непросто, но Вырва решил совершить нападение...
Антон, склонившись над столом, всматривался в схему, начерченную Сибиряком.
— Тебе что-нибудь понятно из этого? — подняв голову, спросил Вырва.
— Вижу план аэродрома, но не все для меня ясно.
— Тогда смотри и слушай. Это территория аэродрома. Здесь расположены подъездные пути. Вот тут находится эта проклятая стена, а эти квадраты — жилые помещения для персонала и охраны, — показывал он карандашом. — Теперь смотри, так как это самое главное. Здесь расположены ангары, а эти крестики — посты охраны...
— Понимаю.
— Подходов несколько, но самый лучший со стороны шоссе, ведущего в Лапы. Этим путем проберемся на аэродром. Снимем два поста. Наше прикрытие займет здесь позицию и в случае необходимости откроет огонь по охране, которая бросится на помощь постовым. Ну а затем в ход пойдут мины, гранаты, зажигательные средства, и — обратно в лес... Ясно?
— Ясно.
— Завтра принесу тебе тротил. Приготовишь три мины. Подумай и сконструируй какой-нибудь запал попроще для бутылок и банок с горючим. Сколько дней тебе потребуется на это?
— Два, ну, скажем, три дня хватит. Ты думаешь, нашей группе будет под силу такая операция? — спросил Антон.
— Нашей и группе Лукаша. Должны справиться. У нас нет больше людей.
— Ты уже говорил с ним?
— Поговорю завтра. — Вырва взглянул на часы. — Готовь рацию. Скоро передача...
Шмидт без стука вошел в кабинет Альтенлоха, но, увидев, что тот возбужденно разговаривал с кем- то по телефону, остановился и стал ждать. Наконец шеф гестапо положил телефонную трубку и сказал:
— Бельск снова сообщает о появлении новых партизанских групп и о диверсиях на шоссе и железной дороге. Кстати, не только Бельск... Слушаю, что у вас нового?
— Час назад я встретился с агентом Хартным. Главная квартира Сибиряка находится в Белостоке...
— Я об этом слышу уже не первый раз, — сердито прервал его Альтенлох.
— Я сейчас закончу. Хартный и Сибиряк встретились на рынке. Сибиряк сообщил агенту, что рация находится в городе, что Антон уже здоров и работает. Но не это главное...
Альтенлох, несколько успокоившись, с интересом смотрел на Шмидта, а тот продолжал:
— Сибиряк готовит серьезную операцию. Для этого он потребовал всю группу Хартного. Подробностей агент пока не знает. На днях, вернее, в одну из ночей Хартный будет на совещании у Сибиряка. Обсудят план диверсии. Согласно донесению агента, квартира Сибиряка находится в центре города.
— Что говорят данные радиопеленга?
— То же самое, что и раньше. Рация работает в квадрате Е-8. Это центр города.
Альтенлох разложил на столе карту Белостока.
— Квадрат Е-8 охватывает район от улиц Сухой и Млыновой до территории гетто и от площади Костюшко до Английской улицы, — проговорил себе под нос Альтенлох. — Можно ли тщательно прочесать такой квадрат города с тесной застройкой?
— Я понимаю ваши опасения...
— Успеет агент сообщить, когда пойдет на встречу с Сибиряком?
— Найдет способ. Кроме того, я распорядился расположить автомашины с радиоаппаратурой в центре этого квадрата.
— А Сибиряк ничего не заподозрит?
— Машины приедут ночью и укроются где-нибудь во дворах.
— Я распоряжусь прочесать этот квадрат, — сказал шеф. — Радиоаппаратура сделает точный пеленг.
