в отдаленном от городской суеты местечке. Я сначала и не поняла, что это отель. Думала, обыкновенная гора. А оказалось, что отель находился прямо в горе, а окна с затуманенными стеклами походили на гнезда, свитые какими-то полинезийскими птицами. Изумительное зрелище, никогда такого не видела. У меня аж рот сам собой открылся от восхищения. Ну, разумеется, пальм вокруг — лес, куда ж без них-то? Пальм тут просто завались. И кокосовые, и финиковые, и Бог знает какие, совсем уж диковинные.
— Снимем два номера, — приказала я.
Георг и не думал перечить. Нет, так нет.
Мы отправились в путешествие инкогнито. Вернее, не столько я, сколько мой кавалер. Мне-то что? Мне-то бояться нечего. Меня в лицо практически никто не знает, не снискала я еще такой уж громкой мировой славы, это все в будущем.
Кстати, еще одна актерская байка. Евстигнеев рассказывал. Едет он как-то в машине, его гаишник останавливает. Мол, ваши документы. А Женя ему: что, не узнаешь, сержант? Тот пригляделся, да как заорет радостно: Папанов! Женя заметил грустно: в лицо меня уже знают, а по фамилии еще нет. Ну, а меня ни в лицо, ни по фамилии.
А вот Георг пытался конспирироваться. Ему бы родственники всыпали за мимолетную связь с не пойми кем. Не то чтобы всыпали, конечно, просто он не хотел с ними лишний раз схлестываться. Я даже не посмотрела, какие имена он вписал в анкету, когда мы поселялись в отель. Наверняка что-нибудь особенное придумал.
Нам отвели апартаменты на третьем этаже. Номера, я вам скажу, не высший класс! Но вполне, вполне... Мне теперь принадлежали три громадные комнаты, одна из которых — спальня с широченной кроватью. Шелковый балдахин шуршащими складками спускался с потолка. А вот ванная, это да! Тридцать квадратных метров, если не больше, а посередине настоящий бассейн с голубоватой водицей. И кондиционер исправно работал, в номере поддерживалась зыбкая прохлада.
У Георга жилье было рядом с моим. И наши лоджии соприкасались. А какой вид открывался! Прямо под моими окнами бушевал океан, а его черные, пенистые волны, ударяясь о скалу, частенько забрызгивали жителей первого этажа. Впрочем, как нам сказал администратор отеля, по этой причине на первом этаже практически никто не жил.
Мы договорились с Гошей, что через несколько минут встретимся в коридоре и сходим куда-нибудь перекусить. А пока что у нас было время для того, чтобы привести себя в порядок после долгой и утомительной дороги. Я приняла душ и, не одеваясь, плюхнулась на кровать, растянулась на шелковом покрывале. И вдруг внизу живота скрутило... Женщины меня поймут, что означала эта боль. Я сразу же сверилась с календариком и вскипела от злости и обиды на саму себя. С какой стати? Этого не должно быть! Еще время не подошло, слишком рано! Наверное, от перемены климата... Тьфу, ты... Мучайся теперь... Вот всегда так. Вроде все хорошо, все прекрасно, все замечательно. Так ведь нет. Обязательно какая-нибудь пакость да случится. Но я не позволила своему настроению испортиться. Щ-ас, как же! Фигушки! Я готова страдать физически, но морально — никогда! И виду не покажу, никто ни о чем не догадается.
А есть совсем не хотелось. Такая жарища, что во рту слюна испаряется. И Георг не страдал особым желанием поскорей заморить червячка. В общем, мы решили послоняться по океаническому берегу, аппетит нагулять. Странно, но довольно долго мы шли молча, опустив головы. Просто спокойствие какое-то непонятное нахлынуло, умиротворение. Шевелить языком было лень. Георг держал в руке цветастый зонтик. Эта штуковина уберегала нас от невыносимо палящего солнца.
Пустынный пляж. Под ногами обжигающий песок и ссохшиеся комочки водорослей. Навстречу нам брел дядечка с серой собачкой на поводке. Собачка — вылитая лайка. Я представила, как ей жарко, в ее-то меховой шубке. Океан оказался холодным, прямо-таки ледяным. Я сунула ногу в воду и сразу же выдернула. Чудо природы. Удивительно, почему так?
— Смотри, акула! — вдруг закричал Георг и указал куда-то вдаль, где линия горизонта прочерчивала границу между небом и океанической гладью.
— Где? — Я почему-то дико испугалась, невольно попятилась от берега, увлекая за собой Георга. Можно подумать, что акулы иногда любят выбираться на сушу, чтобы полакомиться жирненькими туристами. В тот момент я совсем забыла, что у этих тупорылых хищников от рождения ног не было.
— Вон там! — Мой принц скакал над одной ножке. Так скачут малолетние дети, когда видят в витрине магазина красивую игрушку. — Плавник! Видишь?
Я ровным счетом ничего не видела, но тем не менее продолжала бояться.
— Это не акула. — Дяденька с собакой поравнялся с нами. Он смотрел на нас насмешливо, безошибочно признав в нас туристов. — Это аквалангисты.
— Всего-навсего? — разочарованно протянул Георг. — А я думал...
— Нас, таитян, все почему-то принимают за дикарей, — обиженно говорил дядечка. — Почему-то все уверены, что у нас совсем еще первобытная жизнь, островитяне в набедренных повязках ползают, дикие звери повсюду шатаются...
— А это разве не так? — спросила я. — Неужели не осталось ни одного племени? Вспомните картины Поля Гогена...
— Поль Гоген? — Дядечка поморщил лоб. — Это тот, что себе ухо отрезал?
— Не совсем. — Я не удержалась от улыбки. — Членовредительством занимался Ван Гог. Гоген, хоть и был немножко не в себе, но до таких крайностей вроде не доходил.
— Не знаю я вашего Гогена. — Дядечка ласково погладил псину по голове.
И я вдруг заметила, что у собаки этой голубые глаза. Представляете, какой кошмар? Собака с голубыми глазами! Вот вам и экзотика.
— Песик, как тебя зовут? — Я присела на карточки и потрепала животное за ушком.
— Это не песик. Это волк. — Сказав сию сакраментальную фразу, дядечка продолжил свой путь по бескрайнему берегу. Ничего себе... А говорил, что не туземец. Какой же нормальный, цивилизованный человек будет водить на поводке волка? Я в детских сказках даже такого не читала.
Безумно хотелось спать. В Венеции сейчас уже ночь... Мне однажды кто-то раскрыл секрет, как безболезненно сменить часовые пояса. Ни в коем случае нельзя дрыхнуть в самолете. А я об этом секрете совсем забыла... Когда мы возвращались в отель, солнце вдруг красным булыжником бухнулось в воду. Стемнело мгновенно, в одну секунду, прямо на глазах. От дневного зноя осталась лишь влажная духота, но дышать стало легче, приятнее.
Я так устала, что мне уже было не до романтики и флирта. Одна мысль маячила в голове — поскорей добраться до кровати и умереть. Но Георг уговорил меня отужинать. Я хотела покапризничать, но и на это сил не осталось. В маленьком уютном ресторанчике, что расположился на цокольном этаже отеля, мы заняли столик в отдельной кабине. Посетителей было немного, человек пять, может, шесть. Тихонько наигрывала народная таитянская музычка, нечто среднее между негритянским джазом и завываниями киргизского акына. Хорошо...
Официант извертелся вокруг нас, старался всячески нам потрафить, поставил на стол канделябр, зажег свечи, внимательно выслушал заказ и умчался на кухню. Представляю, как бы его раздуло, если бы он узнал, что имеет честь обслуживать самого принца датского... От чаевых, наверное, отказался бы.
Георг загрустил. Он печально теребил в руках бумажную салфетку. Я смотрела на него и думала — что он во мне нашел? Ему бы принцессу себе подыскать с родословной, как у породистой овчарки. А я... Дворняга... К тому же, сумасшедшая дворняга.
Да, есть у меня такой недостаток. Я иногда и сама не знаю, какой фортель выкину в следующую минуту. Но именно эта непредсказуемость и нравится мужчинам... Странно, да? Я на их месте лучше бы морских свинок дрессировала. За это хоть деньги платят.
— А что будет потом? — спросил он. — Потом, когда все закончится?
— Суп с котом, — не очень весело ответила я. — Ты, вообще, о чем?
— Я о нас с тобой... Не вечно же продолжаться этому блаженству...
— Что ты называешь блаженством? Ничего блаженного пока не вижу. Слишком жарко здесь. Боюсь, долго не выдержу, сварюсь. И искупаться нельзя, вода ледяная. Тоже мне — контрасты! Тоже мне, международный центр туризма! Тоже мне — гогеновские места!
О своих женских проблемах я тактично промолчала.
— А я до сих пор не могу поверить... — Георг опустил глаза. — Мне кажется, что это сон... Что стоит
