Атергеро, но...
– Ближе к делу, пожалуйста, – поторопила Лириния.
– Для Воина Выси или того, кого мы считаем таковым, – произнес доктор, пристально глядя ей в глаза, – плоть имеет второстепенное значение. Высока вероятность, что Атергеро – энергетическое существо.
– Наподобие Цай-Цей, – уточнила Эмерия, скрестив на груди татуированные руки.
Опустилось безмолвие. Суперманипулятор прикрыл глаза, маги Ассамблеи оцепенели в своих креслах. «Все впустую?..» – неопределенно процедил кто-то из них. Принцесса Лириния, холодная и бесстрастная, взяла со стола перо и поставила на верхний лист аккуратную точку.
– Что же, – сказала она. – Думаю, в данный момент всем нам будет лучше вернуться к выполнению своих обязанностей. Через неделю я снова приглашу вас на встречу. К тому времени должен быть готов краткосрочный прогноз с учетом новой информации, а также несколько вариантов плана дальнейших действий. Благодарю вас. Можете быть свободны.
– Можете быть свободны, – добродушно ворчал господин Маджарт, вышагивая по коридору. – Государыня запамятовала, что находится у меня в гостях...
– Государыня? – осторожно переспросил Катарем Иверт, руководитель Службы Исследований, и даже оттопыренные уши его, казалось, настороженно шевельнулись.
– Разумеется, – без всякой робости улыбнулся суперманипулятор. – Да что ты, право! Его величество сам охотно признает, что является лишь царственной фигурой вблизи настоящей властительницы, и только радуется, когда ее высочество называют таковой. Он не раз говорил, что хотел бы удалиться на покой, поручив корону и все обязанности дочери. Но Аллендору необходим Господин Выси, а кроме короля, никто не подходит на эту роль. В окружении принцессы достаточно сообразительных офицеров, каждый из которых мог бы стать консортом, но государственные дела и авиация занимают ее высочество куда больше дел сердечных... в особенности после известного инцидента. Бедному нашему королю нечего и надеяться на освобождение от этой ужасной тяжести. Хорошо, что у нас теперь есть Воин.
– Есть ли? – задумчиво протянул Иверт. – Надеюсь, сердечные дела не помешают госпоже Эмерии и доктору Тайви завершить начатое. Однако! – И пожилой маг сально усмехнулся. – В молодые годы я был отменно хорош собой и весьма напорист, но и в ту пору, право, не обольщал женские сердца так легко, как наш доктор.
Суперманипулятор захохотал.
– Госпоже Эмерии, друг мой, – ответил он, – шестьдесят восемь лет. Не думаю, что сердце ее все еще пылко.
– Что? – изумился исследователь. – Не дал бы больше тридцати, никак не дал!
– Она тень, Ката, старая убийца с лягушачьей кровью, – посерьезнел Маджарт. – Ей не следует верить ни внешности, ни словам. Доктор же – тонкий знаток душевных движений, и потому сам весьма опасен. Мне, откровенно говоря, страшно доверять им Атергеро и дело, от которого зависят наши судьбы. Но других подобных сил в Аллендоре нет. Могущество, увы, редко сочетается с преданностью.
Суперманипулятор отворил тяжелую дубовую дверь в конце коридора и жестом пригласил спутника войти. Окна маленькой комнаты, озаренной солнцем, выходили в сад, сквозь полуоткрытое окно лились цветочные ароматы. Простая мебель из некрашеного дерева, вышитые подушки, лампы в бронзовых чашах – все дышало спокойствием и уютом; господин Иверт, заулыбавшись, уселся в предложенное суперманипулятором кресло и вытянул ноги.
– Что же, – дружески сказал Инкелер Маджарт. – Вина?
– Пожалуй.
Суперманипулятор открыл дверцу буфета и вытащил бутылку.
– С Востока, – удовлетворенно сказал он, глядя на просвет. – Виноградники предгорий. Таян расплачивается с нами посулами и заложниками, а от урувийцев мы получаем кое-что получше. Надеюсь, лет через пятьдесят Уруви будет аллендорским княжеством.
– Таян расплачивается кровью своих людей, – с укоризной возразил Иверт. – Благодаря стойкости Арияса граница Уарры много дальше от нас, чем могла бы быть, и дочь его мы используем в своих планах.
– Аллендор и Уарра, два льва, рвут на части Хребет Мира, – усмехнулся Маджарт, ставя на стол бокалы. – Если бы все ограничивалось этим! Мы ввязались в опасную игру, Катарем, опаснее, чем можно вообразить.
Он прикрыл глаза, отер с век едкие, выбитые болезнью слезы. «Понимаю, – сказал про себя Иверт, с жалостью глядя на друга. – Король не хочет и задумываться о том, что происходит, а коли задумается – не поймет. У него была супруга-рескидди, у него есть дочь-рескидди, золотой и алмазный щит, и что ему до Выси и Бездны. Принцесса Лириния до того сильна духом, что в народе говорят – дракон украл ее сердце. Доля Мага Выси тяжела и Каэтану, а ты лишь смертный его заместитель...»
– Тебя же я позвал сюда для беседы более приятной, чем полезной, – словно очнувшись, добродушно сказал Маджарт.
– Говоришь загадками, Инке, – засмеялся Иверт, ничуть не обидевшись. – Помню, еще в университете на экзаменах от тебя невозможно было добиться подсказки.
Суперманипулятор улыбнулся почти смущенно.
– Что же... – повторил он. – Поговорим о науке?
– О чем велишь, мой высокопоставленный друг.
Суперманипулятор отпил глоток и откинулся на спинку кресла, глядя на цветочный ковер за окном.
– Расскажи мне, какие гипотезы сейчас в работе, – наконец проговорил он.
Иверт помолчал, собираясь с мыслями.
– Как ты слышал, – сказал он, – есть ученые, которые сомневаются в цикличности магического времени. Слишком ненадежны доказательства. Мы сейчас ориентируемся прежде всего на хроники Ривит и Аньярскую летопись, там все изложено последовательно и ясно, чересчур последовательно и ясно. Довольно нелепо ожидать, что в этом веке история повторится в точности.
– Да, верно, – вслух подумал суперманипулятор; он еще разглядывал цветы, но лицо его все более каменело, точно маг с усилием пытался умиротворить сердце и не мог. – Мы барахтаемся среди предположений и страхов, не зная, откуда придет гроза... И каждый думает, что всецело владеет собственным разумом, в то время как гроза собирается именно там. В наших сердцах.
– Любомудрие, Инке, или точные науки – выбери наконец. Я рад и посудачить с тобой о тонких материях, в особенности за этим чудесным вином, но, боюсь, потом ты сам станешь гневаться.
– Ты прав, Ката, – решительно ответил Маджарт, глянув наконец ему в глаза. – Я слушаю.
Иверт вздохнул.
– В науке, коли уж говорить о ней, – сказал он, допив вино, – барахтаться среди предположений недозволительно. Быть может, я с чрезмерным воодушевлением расходую государственные средства...
Маджарт только отмахнулся.
– Я думаю, что теоретические исследования не менее важны, нежели практические, – продолжал Иверт, кивнув. – Это Пятая магия, Инке. Нам необычайно повезло, что именно сейчас у Аллендора появилось молодое светило, господин Мерау. Он один из уникумов, освоивших Пятую в достаточной степени. Я нацелил его именно на теорию.
– Хорошо, – с улыбкой согласился суперманипулятор. – Береги парня, Ката, ему цены нет.
– Господин Мерау сложный человек, – ответствовал Иверт, доливая себе урувийского. – Но я не мог не отдать должное смелости его научной мысли. Одна из теоретических платформ, верификацией которой занимается сейчас целый отдел, предложена им.
– Я весь любопытство.
– Система, – сказал Катарем. – Мы полагаем, что природа суть гигантская система, возникшая в результате самоорганизации. О том свидетельствуют астрономы, биологи, физики. Земля обращается вокруг Солнца – и вот нам календарный год. Где система, проявлением которой является год магический?
– Но если этот цикл – обманка недостоверной истории? Вопрос к археологам...
– Это гипотеза, Инке. Историки, кстати, относятся к ней презрительно. Они полагают свою науку не менее достоверной, чем наша. Впрочем, Мерау обратил внимание не на это.
– На что же?
