серого камня. В целом остров выглядел весьма живописным, но Нэвила почему-то не покидало ощущение какой-то тревожной настороженности, словно там, под кронами этих огромных деревьев, его подстерегала некая серьезная опасность. Своими дурными предчувствиями он не поделился ни с кем, даже с Фармилем, посчитав, что его попросту поднимут на смех за малодушие, но ощущение скрытой угрозы не проходило, а только усиливалось.
Как только путники высадились на берег, Нэвил украдкой вытащил из-под рубахи драконий амулет. Камень мерцал тревожными вспышками красного цвета, что лишний раз укрепило его в убеждении, что на Готланде не всё в порядке. Он попробовал мысленно обратиться к дракону, но ответом ему была напряженная, почти звенящая тишина. Тот явно был не склонен к общению и сосредоточил свое внимание на чем-то внешнем. Нэвилу даже показалось, что все его неприятные ощущения как-то напрямую связаны с той сущностью, которую хранит в себе талисман, и это именно она чем-то крайне сильно встревожена. Причем встревожена до такой степени, что не реагирует ни на какие другие посылы извне, кроме всецело захватившего её ожидания чего-то важного и в то же самое время крайне опасного.
Чего же может до такой степени опасаться дракон? Из того, что было известно о них Нэвилу, здесь, на Карелане, ничего. Разве что только другого дракона? Вообще-то место для их обитания весьма подходящее. Одинокий остров с высокой горой посредине, в которой, вполне возможно, есть и обширная пещера, пригодная для того, чтобы устроить в ней логово. Драконы ведь очень любят одиночество, а здесь казалось бы самой природой созданы все необходимые условия для их мудрых размышлений и спокойного созерцания.
Но чем живой дракон может быть опасен для дракона мертвого? Вопрос, ответа на который у Нэвила просто не было. Да и с чего это он решил, что такая опасность действительно имеется? Может быть всё дело в обычной взаимной неприязни между двумя чудовищами, которая давно уже стала притчей во языцех?
Поскольку сам мертвый дракон никак не реагировал на мысленные потуги Нэвила, он решил выбросить всё это из головы. В конце концов, если бы опасность действительно существовала, дракон непременно предупредил бы его о ней. Хотя, с другой стороны, сюда его привезли Ларс Болло и Корнелиус Линдл, члены Пира Народов, доверять которым у него пока не было ровным счетом никаких оснований. Про то, что здесь обитает дракон, ни тот, ни другой, не обмолвились ни словом. Кто знает, может быть на этом острове устроена какая-то хитрая ловушка?! Мертвый дракон ведь говорил что-то о предательстве, пустившем свои корни внутри Пира. Из всей этой компании, включавшей в себя Болло, Линдла, Мигеля Кастигу и Фармиля, полностью доверять Нэвил мог только последнему, поэтому, улучив момент когда другие не могли слышать их разговора, он спросил его:
– Скажи, Фармиль, а здесь случайно не обитает кто-нибудь из драконьего племени?
– Почему ты спрашиваешь меня об этом? – удивился эльф.
– Мне почему-то показалось, что это место идеально подходит для них.
– Честно говоря, никогда не слышал об этом, – покачал головой принц. – Больше того, мне известно, что остров Готланд какое-то особенное место, и драконы в обозримом прошлом вообще никогда не посещали его, а напротив, всячески избегали. Если ты спросишь меня, в чем именно заключается его особенность, то ответить тебе на этот вопрос я не смогу. Не потому, что не хочу, а просто потому, что не знаю никаких подробностей. Старшие эльфы, возможно, что-то и помнят о преданиях, связанных с именем острова и его историей, поскольку всегда относились к этому месту с почтением и благоговением. Но я ещё слишком молод, и далеко не все тайны прошлого мне доступны. И всё же мне кажется, что Эллеворд вовсе не случайно избрал остров Готланд для своего добровольного отшельничества. Здесь, как и в Гюль-Араме, присутствует какая-то древняя сила, и я отчетливо ощущаю ее.
Проследовав по песчаному пляжу около полумили, путники свернули в лес и оказались на едва заметной тропе. Впереди всех шли Болло и Линдл, Нэвил и Фармиль следовали за ними, а замыкал цепочку Мигель Кастига. Они прошли уже шагов триста, когда перед ними, словно выросшая из-под земли, возникла стройная фигура эльфа.
– Приветствую Вас, друзья мои! – с улыбкой произнес он, подняв вверх правую руку. – Я получил Ваше послание, и ждал Вас.
– Эллеворд?! – в один голос удивленно воскликнули Болло и Линдл, словно вовсе и не к нему они направлялись, и встреча эта оказалась для них полной неожиданностью.
– Ты не надеялся застать меня живым, Филин?! – рассмеялся Эллеворд, дружески обнимая Болло.
– Нет, но я не ожидал увидеть тебя в столь цветущем виде, – растерянно пробормотал тот. – До нас доходили слухи о твоей болезни, и все в один голос утверждали, что ты превратился в дряхлого старца!
– Увы, но именно так оно и было, – вздохнул эльф. – Я полностью утратил интерес к жизни и уже готовился перейти в потусторонние чертоги. Семнадцать лет я медленно угасал, превращаясь в никому не нужную старую развалину, но тут произошло чудо. Готланд исцелил меня, и я вновь могу радоваться жизни. Больше того, я узнал здесь очень много интересного и полезного. Позже я расскажу тебе об этом.
– Что же, чудо произошло очень кстати, – улыбнулся Болло. – Нам сейчас, как никогда раньше, нужна твоя помощь.
– Ты говоришь о юном Дунгаре? – спросил Эллеворд, переводя взгляд на Нэвила. – Это он?
Ларс кивнул головой в ответ.
– Что же, хорош! – оценивающе осмотрев и обнимая юношу, удовлетворенно произнес эльф. – Рад знакомству с тобой, племянник!
– Вы, эльфы, всегда были склонны к преувеличению степени родства, – усмехнулся Корнелиус Линдл.
– Вообще-то, да, – не споря согласился Эллеворд. – Мы все считаем себя одной большой семьей, и в этом наша сила. Но в данном конкретном случае я ни на йоту не погрешил против истины. Этот юноша действительно приходится мне родным племянником.
Болло и Линдл с недоумением переглянулись между собой. Уж не повредился ли в уме Эллеворд за столь долгие годы отшельничества?! О чём он таком говорит?!
– Я понимаю, друзья мои, что у Вас сразу же возникло множество вопросов, – заметив это, с улыбкой произнес эльф. – И я вовсе не сошел с ума от одиночества, как вы только что подумали. С удовольствием удовлетворю ваше любопытство, но давайте всё же пройдем в мое нынешнее, весьма скромное жилище и поговорим там в более спокойной, располагающей к беседе обстановке. Нам действительно есть что обсудить, но не будем торопить события.
Конечно, Эллеворд сильно заинтриговал своими откровениями всех, но поскольку он был эльфом, гостям приходилось соблюдать правила приличия, принятые у этого народа. Что же касается Нэвила, то он уже окончательно запутался в своих родственных связях и даже не знал, как реагировать на слова своего новоиспеченного 'дяди'. Эллеворд безусловно знал что-то такое, о чём было неизвестно всем остальным членам Пира Народов, но какой ему прок от того, что в его родословной появятся еще пара-тройка венценосных предков? На наследника Авеля Дунгара и так уже организовали форменную охоту все, кому не лень, так что ничего хорошего эти новые знания ему лично не сулили.
Дом Эллеворда, как и положено традиционному эльфийскому жилищу, располагался на большом раскидистом дереве. Поднявшись по веревочной лестнице на круглый помост шагов пятнадцать в поперечнике, гости оказались в скромном жилище, не обремененным большим количеством вещей, пол которого был устлан простенькими самоткаными коврами. Вокруг ствола дерева по кругу располагалось что-то среднее между полкой и столиком. На этом сооружении были разложены наиболее дорогие сердцу Эллеворда предметы, судя по всему некогда принадлежавшими его покойной дочери.
Хозяин предложил гостям перекусить с дороги, и те, соблюдая правила вежливости, согласились. Надо сказать, что они ничуть не прогадали. Несмотря на свою видимую простоту, еда была приготовлена в лучших эльфийских традициях и отличалась весьма изысканным вкусом. Отдав должное угощению, Эллеворд и его гости наконец-то перешли к тому главному, ради чего, собственно говоря, и была затеяна вся эта поездка.
– И так, Ларс, я готов рассказать Вам всё, что мне известно о Слезе Дракона, наследнике Авеля и том, ради чего всё это было затеяно, – начал свой рассказ эльф. – Начать, наверное, стоит с того, что Варравис начал подготовку к своему уходу уже очень давно, во времена последней Битвы Народов. Именно по его инициативе был заключен брачный союз между императором Уильямом Дунгаром и моей сестрой, принцессой Мариэль, а также создан Пир Народов, призванный поддерживать мир и равновесие сил на Карелане.
– Нам известно это, – кивнул головой Болло.
– Да, но неизвестно, что Варравис в равной степени поддерживал контакты и с Пиром Народов, и с правящей императорской династией. Он готовил себе приемника, и приемник этот по его замыслу должен был объединить в себе два коренных народа Карелана – людей и эльфов. У меня были наиболее тесные контакты с драконом, и потому мне известно несколько больше, чем остальным членам Пира.
– Скажи, Эллеворд, верна ли моя догадка о том, что драконы пришельцы и не являются коренными жителями Карелана? – не удержался от вопроса Линдл.
– Да, это так, – кивнул головой эльф. – Впрочем, то же самое можно сказать об орках и гномах. Они появились здесь в то же время, что и драконы. Могу даже рассказать то, что поведал мне о своем происхождении Варравис. Это весьма
