— Может, они не захотят даже слушать вас, — пробормотал Гриффин.
К его удивлению, Фрида рассмеялась:
— Не захотят. Мертвые — известные упрямцы. Но все равно…
— Я понимаю… Вы должны это делать.
— Ты готов выслушать карту? Он заморгал:
— Выслушать что?
— А-а, ты ведь еще не совершал миграции! Матери поют своим детенышам карту, песню, создающую эхо-изображение того, что они видят своим внутренним взором.
При упоминании о матери глаза Гриффина наполнились слезами. Древесный Приют, другие детеныши… Ночные охоты, приготовления к предстоящей миграции… Вернется ли он туда?
— Закрой глаза, — сказала Фрида.
Он послушался, и она запела прямо ему в уши. Дыхание на мгновение пресеклось, когда темнота в его сознании вдруг взорвалась светом. Перед ним расстилался серебристый лес, такой реальный, что он отпрянул и резко открыл глаза.
Фрида улыбнулась:
— Шейд сделал то же самое, когда я впервые привела его в эхо-хранилище.
Гриффин очень хотел услышать еще что-нибудь о своем отце. Но Фрида запела снова, и он снова закрыл глаза…
Лес, Оазис, потом равнина с растрескавшейся поверхностью, простирающаяся до самого горизонта.
Казалось, он резко поднимается в небо, в желудке екало, будто он и вправду летел, до тех пор, пока не оказался высоко в воздухе.
— Как я узнаю, что нашел правильный путь? — спросил он, помня, что нельзя открывать глаза. Пустыня выглядела однообразной. Ни деревьев, ни холмов, ни других особых примет.
— Слушай, — услышал он будто издалека голос Фриды.
Вдруг в песне возник новый тон, и вот он уже устремился прямо к земле. Гриффин увидел борозду или ров, будто здесь когда-то текла река. Когда он приблизился, русло реки наполнилось светом.
— О! — сказал он. — Я должен следовать этому старому руслу? А потом что?
Он снова провалился во тьму. Одинокое дерево на равнине, приземистое, с толстыми, колючими ветками.
— Это называется кактус, — донесся издалека голос Фриды.
Мысленно Гриффин облетел кактус, опустился на верхнюю ветку, которая сначала расщеплялась на две половины, а затем соединялась снова, образуя круглую дыру. Затем направился к этому отверстию, протиснулся сквозь него — и выскочил с другой стороны.
— Зачем? — начал он, но изображение задрожало и поднялось, и вот он снова летит над пустыней. Долина, и в конце нее — обширная пещера, вокруг которой летает множество летучих мышей. Это выглядело соблазнительно, но он, по-видимому, не стал задерживаться там, потому что быстро пролетел мимо и в следующую минуту уже мчался в темноте.
Глубокий каньон, стенки которого отвесно падали вниз и терялись в непроглядной тьме. Он тянулся в обе стороны до самого горизонта, словно гигантский шрам, и Гриффин готовился пересечь его и перебраться на другую сторону.
Он делал это, судя по тому, что ощутил пустоту в желудке и в то же время побуждение взглянуть вниз, — но, к счастью, не мог, потому что не управлял полетом. Но почувствовал, что в этом громадном бездонном каньоне таилось нечто ужасное, и мысль о том, что он лети? над этим, заставила его ощутить слабость.
Теперь поворот. Он пролетел между двумя высокими каменными шпилями, которые располагались по обе стороны каньона, словно рога погребенного животного. Земля проносилась под ним с огромной скоростью, пока впереди не показалась долина, окруженная горами.
Долина была пустая, безжизненная, но вдруг из почвы пробился хрупкий росток, почки развернулись, ствол быстро утолщался, покрывался корой. Он рос вверх с головокружительной быстротой — вот уже стал молодым деревцем, тянущимся к небу, потом зрелым деревом; его главный ствол разветвлялся на множество ветвей, которые мгновенно покрывались листьями. Теперь дерево было выше гор, сотни ветвей тянулись ввысь, и стало казаться, что они касаются небес.
— Древо? — воскликнул Гриффин в восторге.
Оно было прекрасно.
Потом оно загорелось, и вскоре пламя объяло его целиком.
Гриффин вскрикнул. Спустя минуту стало казаться, что дерево и все его ветви стали чистым пламенем. В середине ствола открылось маленькое темное отверстие, единственное в объятом пламенем дереве. По ту сторону темноты ничего не было видно — отверстие напоминало глаз какого-то гипнотизирующего животного. Он притягивал, звал, когда все инстинкты приказывали держаться подальше. Лететь туда? Внутрь? Разве кто-нибудь сможет? Ничего удивительного, что летучие мыши в Оазисе считают Древо местом смерти и мучений.
Он подлетел слишком близко и увидел…
Луну. Она кругами спускалась к земле, ее крылья пылали.
Гриффин резко открыл глаза. Фрида терпеливо смотрела на него.
— Ты понял? — спросила она. — Это метки. Ты запомнил их?
Он судорожно глотал воздух.
— Путь через пустыню. Потом толстое дерево, я имею в виду кактус. Пролезть сквозь дыру в ветках и взять новый курс к большой пещере. Миновать пещеру, пересечь каньон, не глядя вниз, повернуть между двумя башнями из камня. И это приведет меня к Древу. Гм… оно всегда… так горит?
— Да, но ты не должен бояться этого.
— Не бояться пламени. Я запомнил. — Он нервно захихикал, но заставил себя умолкнуть, когда увидел, что Фрида хочет сказать что-то еще.
— Путь может измениться, — сказала она. — Зотц переделывает местность, когда пожелает. Поэтому лучше отправляйся немедленно. Не позволяй никому отвлекать себя. Тебе могут повстречаться те, кто попытается задержать или остановить тебя.
— Кто? — спросил он.
— Те, кто позавидует твоей жизни. К тому же там есть вампиры.
Гриффин открыл рот:
— А что они там делают?
— Не так давно они довольствовались собственными оазисами. Но теперь нападают и захватывают летучих мышей в рабство. Будь осторожен.
Гриффин сглотнул, во рту у него пересохло.
— Есть что-нибудь еще, что мне нужно знать? Я не уверен, что этого достаточно.
Фрида улыбнулась:
— Ты знаешь все, что нужно. Но тебе надо поторопиться.
Он был рад, что она больше не упоминает о смерти.
— Я ведь сумею сделать это, правда?
— Об этом будут рассказывать легенды, ты понимаешь это? — В глазах Фриды заплясали искорки. — Ни одно живое существо еще не возвращалось отсюда. Ты будешь первым!
— Получится отличная история, — воскликнул Гриффин с неожиданным воодушевлением.
— Замечательная!
— Может, ее даже расскажут в эхо-хранилище, — сказал он, воображая, как эхо его собственного голоса соединится с голосами Фриды, других старейшин и его отца. Гриффин улыбнулся, стараясь ощутить прилив храбрости, но вместо этого почувствовал, как у него замирает сердце. С чего он взял, что станет первым, кто совершит такой подвиг?
— Что если… — начал он.
— Передай своим родителям мои добрые пожелания, когда увидишь их, — сказала Фрида.
Родители. Слова Фриды наполнили его сердце надеждой: она уверена, что он вернется домой.
