Три рабочих часа после такого бодрого начала дня пролетели незаметно — успели только чаю попить.
Ольга приехала часам к восьми вечера. Взгляд ее был мечтателен, движения замедленны. В руках она держала бутылку вина и пакет с нарезанным сыром трех сортов. Первым делом она оглядела свалку своих вещей.
— Ой, сколько тут всего! Завтра Пусик заедет и заберет. У него теперь машинка большая. Ой, а знаешь, он мне вчера сказал, что летом мы поедем в один санаторий…
Ольга трещала без остановки, глаза горели таким энтузиазмом, как будто она девочка, первый раз выходящая замуж. Петрова только диву давалась.
— Послушай, — перебила она соловьиные трели подруги, — а как же твой новый предполагаемый муж? Он что думает по этому поводу?
— Кто? А-а-а… Этот. Да ничего не думает. А что, я должна была у него спросить? Пусик мой законный муж, и я не обязана спрашивать у кого-то там разрешения для того, чтобы с ним жить. Ладно, Ирочка, я побегу. Только вот ноутбук заберу сегодня.
Подруга убежала. На столе, где все последнее время привычно мигал компьютер, осталась зияющая дыра. Ира вспомнила, что не оставила себе даже копии «Сладких грез», и сначала немного расстроилась. А потом подумала, что эти самые грезы ей совершенно ни к чему. Не о чем там больше писать, изжила себя история Марины.
Все-таки нужно было свадьбой заканчивать.
Вторник прошел практически в нормальном ритме. Ира уже привыкла к тому, что вся фирма при встрече с ней улыбается и раскланивается. Она перестала дергаться, раскланивалась и улыбалась в ответ. После обеда ритм стал окончательно нормальным, то есть ненормальным. Выяснилось, что нужно наверстывать похмельный понедельник, и все окунулись в бешеную деятельность. Улыбаться и раскланиваться перестали.
Петровой стало грустно. «У всех был свой главный бал, — в меланхолии думала она. — Наташа Ростова потанцевала с Болконским. Золушка подцепила принца на хрустальный башмак. А я? Даже не помню толком, с кем пила на брудершафт». Ира угрюмо посмотрела в экран, встала и пошла к Юре.
Дверь в отдел маркетинга была приоткрыта, и Ирина видела, что происходит внутри. Юрий Николаевич стоял спиной к входу. Рядом, тоже спиной к входу, стояла фигуристая рыженькая девушка и хихикала. В качестве источника веселья выступала ладонь начальника отдела, которая оглаживала спину рыженькой. Петрова застыла, не дойдя до двери. Тем временем рука закончила исследование спины и скользнула ниже. Хихиканье стало протестующим, но не слишком. Ирина тихонько развернулась и двинулась в туалет. Там она не стала плакать, а извернулась, пытаясь рассмотреть себя сзади. Результат оказался неутешительным — ее спина и подспинная часть очевидно проигрывали аналогичным объектам рыженькой девушки.
Петрова поняла, что нужно срочно отсюда бежать. Уволиться, начать новую жизнь. Теперь-то она знает себе цену! На новом месте она сразу себя поставит, все увидят, какая она веселая и раскрепощенная! И все мужики будут ее. А этот… козел пусть лапает кого хочет.
Быстро, пока решимость не расплескалась, Ира направилась в кабинет директора. Секретарша даже не дернулась.
— Я по поводу… — начала она решительным тоном, но директор не дал договорить.
— Да помню я, помню. Повышенная зарплата, потому что «я этого достойна».
— Но я…
— Да достойна, достойна! Я убедился. Так плясать не каждый сдюжит.
— При чем тут…
— Ни при чем. Все. Приказ я подписал, эту зарплату уже получишь повышенную. На двадцать процентов.
— Я…
— Потом поблагодаришь. Иди, Петрова, у меня дел по горло!
В подтверждение директорских слов заголосили оба его телефона: на столе и в кармане.
Ира пожала плечами и вышла. Увольняться после того, как тебе повысили зарплату, было неприлично. Она поплелась в свой кабинет, но работой заняться не смогла. Чтобы не сидеть с бессмысленным видом, она подошла к шкафу и принялась перекладывать папки.
— Здравствуй, радость моя! — бодро объявил Юрий, появляясь в бухгалтерии. — Пошли пошепчемся.
Петрова, не выпуская из рук папки, повиновалась.
— Вот что, — сказал Юра в коридоре, — ты позавчера меня звала остаться. Так я согласен. Только давай сразу договоримся: чистый секс, безо всяких глупостей.
Ира молча врезала ему по голове папкой.
— Понятно, — Юрий пожал плечами. — Хорошо, что сразу разобрались, без истерик.
Петрова врезала папкой повторно, да так, что защелка раскрылась и листы бумаги осыпались на плечи красавца мужчины, словно гигантская перхоть.
С работы Ира ушла в половине четвертого, даже не поставив никого в известность. «Уволят, — подумала она, — плакать не буду». И тут же принялась хлюпать носом. Дома было еще тоскливее. От безысходности она решила навести порядок в шкафу, вывалила на пол содержимое, села на диван и наконец разревелась. Ревела долго и со вкусом, пока нос не потек, словно неисправный водопроводный кран. Тогда она протянула руку, вытянула из кучи какую-то тряпку и высморкалась в нее. Отняла тряпку от лица, изучила и снова захлюпала носом. Это было выпускное платье. Ветхое и темное, изъеденное молью.
Петрова швырнула тряпку назад в кучу и легла на диван, поджав ноги к подбородку. Она собралась умереть с голоду и от безысходности жизни. Через пятнадцать минут зазвонил телефон. Ирина мстительно сжала губы. Телефон не унимался. Она закрыла голову подушкой и вдруг уснула. Проснулась затемно. От голода.
Уже поедая яичницу, Петрова вспомнила о планах умереть от недостатка пищи, но бросать трапезу было поздно. На сытый желудок Ира взбодрилась настолько, что даже запихала одежду назад в шкаф. И даже подняла трубку, когда телефон снова запиликал.
— Привет, — сказал Юрий, — я что, тебя обидел?
— Да нет, — Ира говорила совершенно равнодушно и даже не притворялась.
— Обидел, я же понимаю. Но тут такое дело… лучше сразу, понимаешь? Я всегда со всеми по- честному, а то хуже будет. А так…
Юра говорил долго и нудно. Ира с чувством зевнула. Юрий засопел в трубку.
— Я говорю, что так честнее, — начал он по второму кругу.
— Ага, — сказала Петрова, — я с тобой согласна.
— Так, может, я приеду, — в голосе героя-любовника не было ни надежды, ни уверенности.
Иру подмывало сказать «Давай, приезжай», чтобы посмотреть, как он выкрутится, но она сдержалась.
— Нет, спасибо. Мы уже все обсудили.
— Так значит, пока?
— Пока.
— Ну… счастливо.
Не успела Ира дойти до ванной, как телефон зазвонил снова. Это опять оказался Юра.
— А ты точно не обиделась?
— Точно.
— А чего тогда по голове врезала?
— Тогда обиделась. Теперь нет.
— Ни черта ни понимаю, — нервно сказал Юрий. — Но так же лучше, как я предложил!
— Лучше, лучше. Счастливо.
Петрова положила трубку и повторила попытку добраться до ванной. И снова зазвонил телефон. Она
