— Ты чего ржала на спектакле? Я думала, нас в милицию заберут!
Таня вертела головой, не зная, кому отвечать.
Кирилл тряс Лопуха за отвороты куртки и повторял:
— Я на Новый год победил! В конкурсе с яблоком я победил, ты понял?!
Витька, сжав кулаки, наседал на Радомского:
— Ты специально Никитоса в спину мочил! Урод!
Ксюша вдруг ни с того ни с сего зашипела на Иришу:
— Тебе хорошо! Ты отличница! Чемпионка! Ты у нас звезда, у тебя всё всегда получается!
Ириша только растерянно лепетала:
— Что? Я не понимаю, о чём ты!
Владик попытался всех успокоить:
— Ну что вы? Давайте не ругаться!
Но тут же получил от Киреева за тот случай на 8 Марта, когда никто из пацанов не поздравил, только этот шестёрка.
Таня наконец пришла в себя и возмущённо кричала и Никитосу, и Маше, и почему-то Лере:
— Да что вы ко мне пристали! Вы бы лучше на Милочку Кислицыну поорали! Вот кто цаца…
Вдруг на берегу на секунду стало тихо, все одновременно набрали воздуха, чтобы продолжить ругань… но вдруг услышали:
— Ой… рассвет…
Милка растерянно стояла на самом краю обрыва и показывала перед собой.
Небо на востоке уже давно было розовым, но именно сейчас на горизонте набухла большая красная капля — как берёзовая почка или бутон странной огненной розы. Все застыли с открытыми ртами. Почему- то было очень важно не пропустить момент, когда почка-бутон раскроется. И делать это нужно было молча.
Солнце вставало уверенно и неторопливо, было понятно, что оно взойдёт несмотря ни на что. Можно было продолжать ругаться, или умереть, или разом прыгнуть с обрыва, или спеть какой-нибудь гимн — солнце всё равно встало бы.
Именно поэтому никто не ругался, не умирал, не прыгал и не пел. Просто стояли и потихоньку выдыхали воздух, набранный в лёгкие для крика.
Солнце вставало.
Никто не шевелился.
А потом на него стало больно смотреть, и все стали отводить глаза в сторону, стараясь не наткнуться взглядом друг на друга.
Долговязый Кирилл отпустил куртку Лопуха, которую он, оказывается, продолжал всё это время сжимать. Смутился и расправил Лопуху воротник. Пухлый Лопух смутился ещё больше, и его оттопыренные уши горели ярче рассвета.
Никитос, попросив взглядом прощения у Леры, набросил куртку на плечи Полины. Полина, маленькая и хрупкая даже на фоне худощавого Никиты, сделала полшага и оказалась совсем рядом с ним. Никита обнял её за плечи — и никто не засмеялся.
Рыжеволосая толстушка Ксюша испуганно смотрела на Иришу, которая тихонько плакала и улыбалась одновременно. Таня сунула Ирише платок, та благодарно кивнула и принялась вытирать лицо.
Белобрысый красавчик Радомский и кругленький Витька упорно смотрели в разные стороны, но не отходили друг от друга.
Только маленький Владик всё никак не мог отвести взгляда от встающего солнца.
— А я, между прочим, — гордо заявила Милка, — сегодня ночью с физруком гуляла.
Первыми расхохотались Никитос с Лерой…
© Андрей Жвалевский, Евгения Пастернак, 2013
© «Время», 2013
