– У вас грамотная речь. Вы учились?
– Да, в женской гимназии. Я хорошо училась! Доктор даже потом говорил, что меня следовало бы послать в Петербург, на высшие женские курсы, на медицинский.
– Верно, верно, – закивал головой доктор.
– Простите, но ваше… э-э…
– Уродство, – спокойно подсказала медсестра. – Вы хотите спросить, как это я, молодая женщина, живу с этим «украшением»? Горб у меня с самого рождения, я давно к нему привыкла.
– Пациентов поначалу пугал вид медсестры, но вскоре они его уже и не замечали, так хорошо она их обслуживала, – добавил доктор.
– Да, я и сам испытал нечто подобное, – согласился следователь. – Послушайте, а что это за история с вороной и дворником?
– Ворон, не ворона, а ворон! Он достался мне от бродячего цирка. Прежний владелец показывал его за деньги. Ведь это не простой ворон, а говорящий. Его Гудвином зовут, у него на лапе медное кольцо, там имя его написано. Якобы хозяин вывез его из Англии, и жил он в Тауэре. Цирк разорился, хозяин исчез. А птицу я подобрала на нашем заднем дворе, с перебитыми лапами. Выходила его, вот он теперь у меня и живет.
– Говорящий? – усмехнулся полицейский. – И что же он говорит?
– Да вы не поймете, наверное. Он же по-английски говорит! – В голосе Гирей следователю послышалась насмешка. Он рассердился.
– Вот что! Дело остается непонятным и невыясненным. Есть преступление, есть свидетель. И вы – на данный момент – подозреваемая. Поэтому я вынужден буду вас задержать до полного выяснения всех обстоятельств дела.
Раздосадованную, расстроенную Гирей заперли в небольшом флигельке, домике в два окна, но с решетками. Сердюкову ничего иного не оставалось, как к ночи и самому перебраться во флигель – сторожить пленницу. Он устроился в соседней комнатушке и прикорнул в старом кресле. Надо переночевать, а утром на свежую голову вновь приняться за эту странную горбунью и повторно допросить единственного свидетеля. Вдруг он и впрямь откажется от своих сегодняшних показаний! Все-таки некая странность имеется в этой женщине, что-то недосказанное, зыбкое… Внутренний голос говорил Сердюкову, что именно она и была в грязевой в последние моменты жизни Боровицкого. Но что их свело вместе?..
Он уже почти задремал, как вдруг услышал какой-то странный звук. Легкий частый стук, а потом словно бы кто-то провел камнем по стеклу. И звук этот донесся до его ушей из соседней комнаты, где была заперта подозреваемая! Сердюков так и подскочил в кресле и вытащил револьвер. Стремительно и бесшумно он подошел к двери второй комнаты – импровизированной тюрьмы. Прислушался. За дверью еле слышно разговаривали… Потом снова – легкий стук и скрип. Следователь распахнул дверь.
Девица Гирей, скрючившись, сидела у окна. В тот момент, когда следователь ворвался в помещение, за стеклом промелькнула чья-то быстрая тень и исчезла.
– С кем вы разговаривали? – сердито выкрикнул полицейский, выхватив на всякий случай револьвер из кармана.
Медсестра вздрогнула из-за его неожиданного вторжения, но не потеряла самообладания.
– С Гудвином, он прилетел меня поддержать. Только он один у меня настоящий друг, – ответила она с легким вызовом в голосе.
– Вы это бросьте! – Следователь с раздражением взглянул в окно и вышел, надежно заперев за собой дверь.
Затем он несколько раз обошел территорию вокруг флигеля, внимательно осмотрел кроны деревьев, но ничего подозрительного не обнаружил. До утра он почти не сомкнул глаз, все прислушивался к звукам за стеной. Но там стояла мертвая тишина.
Как только рассвело, он поспешил выйти из душного помещения на свежий утренний воздух. С удовольствием потянулся, зажмурился, посмотрев через прищуренные веки на яркое южное солнце, и вдруг явственно услышал:
– Good morning!
Следователь опешил и от неожиданности споткнулся на ровном месте. Да так, что чуть не упал! Напротив него, на нижней ветке ближайшего дерева, сидел огромный черный ворон и сверлил полицейского недобрым взглядом внимательных блестящих глаз.
Глава 12
Розалия Марковна молча, неподвижно сидела на кровати и неотрывно смотрела в окно. Александра Матвеевна безуспешно предлагала ей поесть или хотя бы выпить чаю, только все было бесполезно. Бедная гувернантка совсем пала духом. Желтовская теперь всерьез опасалась, что между Киреевой и молодым Боровицким и впрямь случился роман, иначе отчего бы девушка так сильно распереживалась, узнав о предстоящем визите Гнединых к своим нанимателям? Желтовская попыталась поговорить об этом с сыном, но тот опять странным образом уклонился от беседы.
Сережа принес охапку ромашек и поставил их в вазу у кровати Розалии.
– Дорогой Сергей Вацлавович! Вы так трогательно заботитесь обо мне! Как я вам благодарна! Милые цветы, такие чудесные! Спасибо! – Девушка прикоснулась к лепесткам, взяла один цветок. – Любит, не любит… – нежные лепестки упали на пол. – Не любит!
Глаза ее вновь наполнились слезами.
– Розалия Марковна! Нельзя же так расстраиваться из-за какого-то детского гадания!
– Дело не в гадании, Сережа! Я чувствую, что Анатоль предал меня!
– Не думайте так плохо о нем! Я верю, что сегодня или завтра он приедет к нам, и все разрешится.
Розалия покачала головой. Ее длинные изящные пальцы перебирали, теребили остатки цветка. Сережа попытался отвлечь девушку от мрачных мыслей.
– Может, вам принести что-нибудь почитать? Хорошая книга поможет вам избавиться от печальных мыслей. Вы же знаете, мы с мамой – книгочеи!
– Не хочется мне читать! – она слабо махнула рукой. – А, впрочем, пожалуй!
– Я недавно читал роман одного французского писателя, господина Виктора Гюго. Называется «Собор Парижской Богоматери». Замечательная книга, вам понравится!
– Я уже читала ее, – улыбнулась Розалия. – Как страшно любить, когда знаешь, что твое чувство не находит ответа!
Сережа вздрогнул и посмотрел прямо в глаза девушке. Неужели она догадывается о том, что творится в его душе?
– Настоящая любовь облагораживает любого человека, и даже урода, этого несчастного горбуна Квазимодо, это чувство делает прекрасным, – продолжала девушка. – Но только как понять, где оно, настоящее чувство? Истинная любовь, а не пустое животное влечение? Неужели должно стрястись нечто ужасное, чтобы определить подлинность чувства?
– Любовь не знает преград. Иногда во имя любви даже зайчишка становится львом! Человек может сделать то, что ему и не снилось! – выдохнул Сергей.
Перед его глазами снова несся бурный поток, он цеплялся за скользкие камни, взбирался на крутой скалистый берег и тащил на себе безумно тяжелое, неподъемное тело утопленницы…
– Сергей! – окликнула его Розалия.
Она внимательно смотрела на него, и внезапная догадка озарила ее сознание внутренним светом. Вовсе не о книгах говорит этот светловолосый юноша, он говорит о себе! Наверное, она видела и до этого страшного события, что Сергей к ней неравнодушен. Но не принимала его всерьез. Ведь у нее был Анатоль! Был?..
– Розалия! – он быстро заговорил, захлебываясь словами. – Розалия, я сделаю для вас все мыслимое и немыслимое! Я сверну горы, только бы не видеть вас такой несчастной! Я заставлю Боровицкого выполнить свой долг!
– Сережа! – Розалия потянулась к юноше и взяла его за руку. Он с отчаянием сжал ее, не будучи в силах вымолвить ни слова. Девушка смотрела на него с великой печалью. Она не могла помочь ему утолить его боль, ибо сама была этой болью.
– Я поеду снова к нему, я поговорю с ним, и тотчас же!
