других» и «инстинктивно чувствовал, что в эту фигуру вбираются мало-помалу элементарные свойства русского человека». «В своём романе, — писал он, — я изобразил лень и апатию как стихийную русскую черту».
Чехов писал: «Русский человек вечно чем-то недоволен, всегда на что-то жалуется, кем-то обижен. Русский любит вспоминать, но не жить».
Обратите внимание на последнюю фразу. Для русского национального сознания характерно жить не настоящим, а только прошлым или будущим. В прошлом он ищет нравственное утешение: «Раньше было лучше!» Причём чем раньше, тем счастливее. При советской власти жилось хорошо, при царе ещё лучше, а уж во времена Владимира Святого или Рюрика и вовсе замечательно.
Но и будущее мы не оставляем в покое. Вот придёт блаженное время, и мы заживём. Недаром ведь концепция коммунистического рая так долго владела русскими умами. Если задуматься, так это же странно: идеи Маркса родились в Германии, где они не произвели никого впечатления. А вот мы на них, как говорится, «купились». И посегодня пожинаем горькие плоды.
Надо думать, первопричина русской лени, как всегда, лежит в особенностях быта нашего народа. Основная масса русских жила в условиях очень тяжёлого климата, когда за короткие летние месяцы требовалось обеспечить себя всем необходимым, чтобы не голодать долгой и холодной зимой.
Отсюда, в частности, привычка работать этакими спазмами: от полного изнеможения летом до мирной спячки снежной зимой, ну прямо как медведь в берлоге. Крестьянин и рад бы что-то делать в зимние дни, но вроде бы всё основное сделано, да и дни короткие, а когда темно, надо спать.
Когда приходит пора аврала, русские способны преобразиться, показать чудеса сноровки, сообразительности, буквально геройства. Так что сказать, что русские не любят работать, никак нельзя: и любим, и умеем. Но — на короткий срок…
Взгляните на наших студентов. «Живут студенты весело от сессии до сессии, а сессия всего два раза в год». Очень наглядная песенка. Во многих странах Запада экзаменационной сессии вообще нет: подготовил предмет, пришёл к профессору и сдал. Так размеренно всё и идёт. У нас же студенты в течение года работают кое-как, лишь бы не выгнали, но зато в сессию не спят ночами и зубрят то, что должны были знать ещё пару месяцев назад. Аврал! И ведь что поразительно: большинство экзамены сдают, а порой и неплохо!
По этому поводу есть такой грубоватый анекдот.
«Враги поймали русского и перед тем, как его казнить, спросили о его последнем желании. „Дайте мне хорошего пинка“, — попросил он. Враги охотно исполнили это странное желание. И тут русский принялся так молотить своих противников, что скоро в живых из них остался только один, и тот уже лежал поверженным. „Что же ты сразу так не взялся за дело?“ — спросил он. „А мне всегда надо, чтобы мне сперва как следует под ж… дали“, — ответил тот».
В общем, пока гром не грянет, мужик не перекрестится, мы часто ждём, пока нас жареный петух в одно место клюнет, и только тогда начинаем шевелиться.
В Западной Европе климат мягче, так что труд можно растянуть на весь год, отсюда и привычка к размеренной жизни, когда каждому месяцу — своё занятие. Есть время делать всё основательно, не торопясь, но и не растягивая исполнение до бесконечности.
Но нелишне вспомнить, что тот же роман «Обломов» — книга очень и очень большая. Если бы Гончаров был ленив всё время, смог бы он написать такой толстенный том? Да ещё и блестящим русским языком?
Есть ещё одна причина русской лени, и лежит она в особенностях русской истории. Живя под игом абсолютной власти, когда право казнить и миловать принадлежит кому-то там, наверху, русские не освоили понятие личной собственности. Русский понимает, что в любую минуту его клочок пахотной земли или дачный участок могут отобрать, что он может лишиться и квартиры, если не успел её приватизировать. Но тогда зачем стараться возделывать свою-не-свою землю, затевать ремонт жилья? Обойдётся! Как-нибудь переживём эту зиму, а там посмотрим, может быть, и соберёмся…
Это пошло ещё с дореволюционных времён, когда крестьянин получал надел земли, но знал, что в связи с рождением детей у его соседей часть земли у него на следующий год отберут. Так стоит ли эту землю удобрять, о ней заботиться?
Как нас раздражает необязательность других, расхлябанность, привычка всегда и всюду опаздывать. Но может статься, раздражение ослабнет, если мы взглянем на себя: ведь пятнадцать минут опоздания у нас не считается за большой грех, а собрание, которое начинается из минуты в минуту, — это же из ряда вон. Если вас пригласили в гости в семь часов, кто из вас приходит именно в семь? В полвосьмого ещё не поздно!
А сколько времени длится собрание перед началом рабочего дня, которое обычно называется пятиминуткой? Пять минут?
А почему мы, как правило, неточно называем время даже важной встречи: «Приходи ко мне часов в восемь», да и остальные меры называем приблизительно: «До ближайшего магазина минут десять– пятнадцать», «Мне килограмма полтора, пожалуйста».
Говорят, Черчилль, во время войны много сотрудничавший с русскими, однажды в отчаянии воскликнул: «Для русских потерять час — это ничего не потерять!»
В одном пособии по межкультурной коммуникации рассказывается забавный случай, когда русский аспирант МГУ пригласил на день рождения своих друзей-иностранцев. Встреча была назначена на семь часов вечера. Немцы пришли без пяти семь и удивились, что ещё никого нет. Китайцы опоздали на пять минут и долго извинялись, объясняя причину. Русские и венгры пришли на полчаса позже и сказали: «Давайте начинать!» Корейцы пришли в полдевятого и очень кратко извинились. Американцы пришли в четверть десятого, не подумали извиняться и обрадовались, что не надо ждать, пока все начнут веселиться. Остальные русские друзья потом шли всю ночь…
Так что, как видим, по части опозданий у нас есть достойные соперники, что конечно же оправданием служить не может. Между прочим, всем названным выше аспирантам итальянцы и особенно индийцы могут дать фору. Один индийский профессор приехал в Европу для чтения лекций, опоздал на шесть часов и обиделся, что его не подождали.
А автор этих строк помнит, как во Флоренции он пытался узнать у служащего кафе, когда оно откроется.
«Может быть, в три часа, — ответил итальянец, — а может, и в четыре. — И обаятельно улыбнулся: — Что вы хотите, сэр, ведь это Италия!» Он так вкусно произнёс это своё «Italia!», что сердиться на него не было никой возможности.
С «обломовщиной» связана и русская непрактичность. Да и тот же общинный характер мышления приводит к отсутствию деловой хватки, подразумевающей жёсткую конкуренцию и несентиментальность в бизнесе.
ТРИ ИСТОЧНИКА, ТРИ СОСТАВНЫЕ ЧАСТИ
Есть очень интересная книга культуролога З.В. Сикевич, в которой можно прочесть, что для русских характерны три особенности: этатизм, патернализм и эгалитаризм.
Этатизм (от фр.
В самом деле: хорошо это или плохо, что Волга теперь перегорожена несколькими огромными электростанциями? Конечно хорошо, электричество нам жизненно необходимо. А то, что Волга в результате
