фашисты, портят чистоту русской крови. В начале этой книги уже было сказано, что о чистоте русской крови говорить бессмысленно, но фашистов это смущает мало. И что ещё опаснее, в их среде уже не только тупые бритоголовые качки, но и вполне респектабельные личности при галстуках и с портфелями.
Если задуматься, так ведь это нонсенс: ещё живы те, кто под угрозой смерти искоренял коричневую чуму, принёсшую нам столько горя, и вот появляются те, кто не видит в том, что сделал Гитлер, ничего плохого. Если их сложить с теми, кто считает, что и Сталин не совершил ничего особенно вредного для своей страны, то цифра получается просто пугающая. Ну были, дескать, у обоих вождей ошибочки, а у кого их нет?
А между тем русские фашисты уже не просто убивают и запугивают мигрантов, они нападают на власти, которые, считают они, потворствуют вторжению нерусских граждан в исконно русские земли. Нападают буквально: убивают, громят пункты милиции, здания прокуратуры, налетают на военкоматы, громко говорят о мести «непатриотическим» чиновникам.
Вот выдержка из одного фашистского манифеста, который цитирует «Новая газета»:
«Мы давно переросли субкультуру скинхедов. Революционная борьба — это уничтожение тех, кто вредит нам, мразей в форме и в штатском, стоящих у власти».
По методам работы они мало отличаются от дореволюционных русских террористов из организаций типа «Земля и воля». Те тоже убивали губернаторов и полицмейстеров, чтобы запугать власти и заставить выполнять их, террористов, волю.
«Ликвидированный депутат — это удар по системе, в идеале — ужас во властной вертикали».
Нынешние фашисты наладили прочные связи с их зарубежными собратьями, от которых имеют, по- видимому, вполне приличную поддержку, и не только идеологическую, но и материальную.
Вы обратили внимание на грамотный стиль и уверенную риторику этого документа? Его явно составляли не тупые пэтэушники. В национал-социалистическую партию вступают совсем другие люди.
Ну и что же делает государство, чтобы окоротить эту нечисть? А ничего. Почему? Как сейчас принято говорить, хороший вопрос. Да и потом, что-то ведь и вправду делается, но так вяло и робко, что создаётся впечатление, будто там, наверху, у фашистов есть «волосатая рука».
К слову сказать, в Германии фашизм — под строжайшим запретом, за пропаганду фашистских взглядов можно надолго познакомиться с тюремной камерой. Нарисовать на стене свастику — это просто немыслимо. Значит ли это, что немцы, потрясённые своим поражением, навсегда покончили с этой чумой двадцатого века? Нет, конечно. Подобные организации существуют и там. Просто в Германии им живётся труднее, чем у нас. Мы всё ещё пребываем в святой уверенности, что уж у кого, у кого, но у нас фашизма быть никак не может. Стоим перед лицом фашиста — и в упор его не видим.
Это напоминает человека, который смотрит на жирафа в клетке перед собой и убеждённо говорит: «Такого зверя не может быть!»
Может.
И СНОВА О ЛИЧНОСТИ
Читатель уже понял, что главное слово, устанавливающее водораздел между коллективистами и индивидуалистами, — личность. Для коллективиста личность значит немного. Как у Маяковского: «Единица — вздор, единица — ноль, один, даже очень важный, не подымет простое пятивершковое бревно, тем более дом пятиэтажный». Соответственно, и право частной собственности, конечно, важно, но не так чтобы очень.
Когда пришла пора разоблачить сталинский террор, в СССР осуждали «культ личности». Дескать, главный недостаток нашей системы заключался в том, что чрезмерно возвысили одну личность по сравнению с другими. Конечно, что было, то было, одну личность мы возвысили так, что только она в многомиллионной стране могла казнить и миловать. Все остальные «личности» не значили ничего. У нас нет незаменимых людей, говаривал «великий вождь всех времён и народов». Любую такую «личность» можно было в любой момент уничтожить: «нет человека — нет проблемы». Каждый человек в бесчеловечной машине — простой винтик. Стёрся винтик — его выкинули и вставили другой, всего и делов. Вот вам оборотная сторона коллективизма.
Напротив, личность для индивидуалиста — ценность номер один. Все люди незаменимы. Частная собственность — фундаментальный принцип существования.
В данном случае частную собственность лучше трактовать расширительно. Это не только ваш дом, ваша земля или ваш банковский счёт. В английском языке есть очень важное непереводимое слово privacy, обозначающее что-то вроде вашего личного пространства, вторгаться в которое никто не имеет права. Из неписаного закона о privacy вытекает множество запретов. Нельзя спрашивать человека, сколько он зарабатывает. Нельзя слишком к нему приближаться. Нельзя оспаривать его взгляды и навязывать ему свои. Ну и уж конечно, нельзя вступать на его землю без особого на то разрешения. В Англии частный участок земли может быть ограждён низеньким кустарником или заборчиком, через который перешагнуть — не проблема. Но никто даже не подумает о том, чтобы сделать хоть шаг по чужой территории: там же ясно написано: «Частная собственность!» Не «Посторонним вход воспрещён», а просто «Частная собственность». Для англичанина достаточно.
Эпизод из моей личной практики. Однажды в России я ехал ночью в поезде, а за стенкой проводники шумно праздновали чей-то день рождения. Гомон стоял такой, что заснуть не было никакой возможности. Я долго терпел, но наконец не выдержал, слез с полки и пошёл попросить их вести себя потише. Позже я рассказал об этом эпизоде знакомой американке. Как она возмутилась! Но не поведением проводников, а моим. Как я смел лезть в чужие дела! Как я мог делать кому бы то ни было замечания! В самом крайнем случае мне следовало пойти к начальнику поезда, а он уж мог сделать своим подчинённым замечание. Начальник делать выговор имеет право именно по должности, тут нет ущемления прав человека. Полицейский для того и существует, чтобы помогать наводить порядок без ущемления прав личности. Полицейский, а не ещё одна свободная личность!
А между тем в русской традиции мой поступок как раз правильнее, чем идти к начальству и «капать». Лучше по-хорошему договориться между собой, чем привлекать кого-то со стороны. Думаю, что, пойди я жаловаться начальнику, проводники меня бы укорили: ты что, не мог просто прийти и попросить не шуметь? Мы бы поняли!
В рамках русской традиции невмешательство в чужие дела нередко расценивается как равнодушие. Нам кажется обязательным указать человеку на его неправильное поведение, ошибку, даже когда он об этом не просит. Но у западноевропейцев это скорее уважение к чужой личности, боязнь оказаться навязчивым. Если лезть с непрошеными советами, то это может привести к опасности потерять лицо, как в следующем английском анекдоте:
«Некто идёт по улице, и у него в ушах торчит по банану. Встречный прохожий видит такую невероятную сцену и не может сдержать удивление. Он подходит к чудаку и говорит:
— Сэр, у вас в ушах бананы.
— Что? — спрашивает чудак.
— У вас в ушах бананы, — повторяет прохожий.
— Что?
Прохожий теряет терпение. Он останавливается, набирает в грудь воздуху и кричит:
— У вас в ушах бананы-ы-ы-ы!!!
— Говорите громче, — спокойно отвечает тот. — Я ничего не слышу. У меня в ушах бананы».
У такого самоуважения есть и свои минусы, по крайней мере с русской точки зрения. Русский коллективизм требует, чтобы в общественном транспорте старикам и инвалидам уступали место. Другое дело, что правило это соблюдается далеко не всегда, но оно существует, и нарушение его обществом осуждается.
А вот в Америке такого правила нет вовсе, и объясняется это, как ни странно, правами личности: я имею равные со всеми права, я пришёл первым, купил билет за ту же цену, что и другие, так с какой стати
