только кажется мне, что сказке моей о принце пришел конец».
Вдруг уехала, не было ее, потом является, белая вся, трясется, глаза круглые, как блюдца.
«Вот, Матреша, говорила я тебе, что сказке моей про принца пришел конец? Говорила? Так вот, не принц это оказался. Не принц, а самая настоящая Синяя Борода! Не алтарь меня ждет, не брачное ложе, а жуткая смерть, погост!»
Сказала так и упала. Мы насилу ее дотащили до кровати, водой холодной обливали, муж за доктором бегал. В горячке лежала, все бредила. Я этого бреда наслушалась и сама чуть с ума не сошла. Жених-то наш злодеем оказался ужасным! Прямо как в той страшной сказке. Соня когда очнулась, я и спрашиваю ее, ты что такое говорила про господина Нелидова? Она в сторону смотрит, бред, мол, в горячке. Тут я испугалась еще пуще. Сделала вид, что к родне в столицу понадобилось, а сама к вам за помощью. Газетку вот схоронила, она и пригодилась. Насилу вас и нашла, не пускали меня, да только вы – моя последная надежда, некого больше просить о помощи. И возвращаться надо побыстрее, как она там, без меня, мой ангел!
– А как жениха зовут? – уточнил следователь.
– Феликс Романович Нелидов.
– А чем занимается, не знаете?
– Как же не знать, знаю. Литератором представился. Соню мою этим пленил, они все о книгах да о стихах говорили. Он вроде как и пьесы пишет для театров, не знаю точно. Но происхождение у него дворянское. И наследство имеется порядочное.
– Наверное, иначе на какие же деньги он имение купил. Неужто на жалованье в театре или на гонорары? А кстати, вы упоминали фамилию Толкушиных и имя благодетельницы некой Ангелины Петровны.
– Да, батюшка. Ангелина Петровна Толкушина. Она тоже из Эн-ска. Родительский дом ее рядышком с нашим, садами соседи. Замуж в Петербурге вышла.
– А мужа ее не знаете как звать?
– Господь с вами, сударь, как же не знать, коли барышня моя каженный год да по два раза в этом доме гостила! – Собеседница даже махнула на следователя полной рукой. – Тимофей Григорьевич Толкушин, купец, солидный человек!
– Толкушин! Тимофей Григорьевич! – обрадовался следователь и откинулся на стуле, потирая бледные длинные кисти рук. – Так-так! Славно! Славно!
Матрена Филимоновна смотрела на собеседника с непониманием: чего же тут славного? Она много знала о Тимофее Григорьевиче такого, чему не порадуешься.
– Странное совпадение, – рассуждал вслух следователь. – Знаете ли вы, что стряслось с купцом Толкушиным?
– Откуда же нам знать, сударь, мы далеко, в глуши, до нас вести не сразу доходят! – пожала плечами собеседница, хотя уверенности в ее голосе следователь не уловил.
– Он арестован по подозрению в убийстве своей любовницы, актрисы театра Изабеллы Кобцевой.
– Доигрался, прости Господи! Седина в бороду, бес в ребро! Наказал Бог! Наказал! – запальчиво воскликнула женщина и истово перекрестилась.
– Среди тех, кто служил в театре, упоминается и имя вашего таинственного господина Нелидова. Любопытное, однако, совпадение!
Следователь замолчал и задумался на несколько мгновений. Есть ли тут какая-нибудь связь? Придется побеседовать с этим странным литератором и с его возлюбленной.
– А теперь где Нелидов находится, в Эн-ске?
– Не знаю, сударь, в том-то и дело, может, у себя в Грушевке, а может, он в Петербург подался. Только вы тут его и отыщите, да и арестуйте!
– Вот те раз, – изумился следователь. – Где же я его разыщу и что я ему, с вашего позволения, скажу, на каком основании я его арестую? Нет, голубушка, уж коли вы пришли ко мне, так должны знать, что я за дело берусь обстоятельно. И если действительно в этой истории есть преступление, мы его будем расследовать. А для этого мне надо по крайней мере поговорить с госпожой Алтуховой. Так что в скором времени придется мне навестить этот ваш Эн-ск.
Когда Матрена Филимоновна ушла, переваливаясь с ноги на ногу, следователь отправился к родственнику, некогда служившему инспектором в Институте благородных девиц. Хорошевский – так звали кузена – имел богатую библиотеку и чрезвычайно удивился, когда Сердюков попросил у него на некоторое время том французских сказок. Вернувшись поздно вечером в свою холостяцкую квартиру, Константин Митрофанович наскоро проглотил ужин, оставленный кухаркой, и устроился читать. Было уже далеко за полночь, когда сон и усталость сморили следователя. Лампа едва горела, фитиль коптил, на стене дрожали тени. Книга выпала из рук, глаза закрылись сами собой. Сердюков спал и во сне видел ужасного графа по прозвищу Синяя Борода. Полицейскому снились молодая жена графа и замок с тайной комнатой, которую открыла любопытная женщина, а в ней – тела прежних жен, которых граф злодейски убил.
Глава вторая
Софья Алексеевна Алтухова была неприятно изумлена, когда в ее доме появился высокий белобрысый мужчина средних лет, представившийся следователем петербургской полиции. Гостю пришлось долго ожидать в гостиной, пока хозяйка приведет себя в надлежащий вид. Софья Алексеевна приняла гостя в скромном домашнем платье, с наскоро убранными волосами. Нет, она вовсе не была неряхой, совсем наоборот. Ни разу она не дала повода для пересудов по поводу криво надетой шляпки или прядей, выбившихся из гладкой прически. Всегда затянутая в корсет, прямая и строгая, как учительская указка, она подавала пример своим ученицам в женской гимназии, где преподавала русскую словесность и историю. В маленьком городишке, где все друг друга знают в лицо, где могут запросто явиться на дом родители учениц, сами ученицы или, не дай бог, гимназическое начальство, Софья Алексеевна не могла позволить себе быть неопрятной, не могла быть застигнутой врасплох. И посему, даже если она и вовсе не выходила из дому, то все равно была строга к себе, и отражение в зеркале оставалось самим непреклонным судьей.
И вот эта же самая Софья Алексеевна не выходит из дома, не принимает визитеров, лежит сутками в
