быстрые взгляды по сторонам, злая шестерка окружила своего подопечного и, закрывая широкими спинами, быстро увела его внутрь.
Алексей возликовал. Внезапное появление епископа на строительной площадке могло означать только одно. Черт с ними, с неточностями в истории, к дьяволу все эти цифры и даты! Закладка свитка произойдет именно сегодня.
С разрешением первой, казалось, невыполнимой задачи, стала очевидной вторая. Так ни к месту возведенные стены начисто лишали возможности обзора, а узкие черные окна, больше похожие на бойницы, разрушали последнюю надежду на дистанционную работу. Отстегнув от пояса кожаный чехол с теперь уже бесполезным биноклем, хронотурист несколько секунд вертел его в руках, а потом что было сил треснул о мостовую. Нужно было всеми правдами и неправдами попасть за стены собора и умудриться каким-то образом присутствовать при закладке. За обычного рабочего сойти было сложно. Сутана и рост отчетливо выдавали в нем чужака.
– Наглость города берет, – процедил сквозь зубы авантюрист и, поправив сползший на затылок капюшон, направился к центральному входу. Кивая на приветствия и крестя всех желающих, он вновь пересек строительную площадку. Алексей уже занес ногу, чтобы войти в собор, когда раздались тревожные крики сверху. Напрягшись всем телом, хронотурист совершил невероятный прыжок назад и, не удержавшись, теперь лежал на земле, на том месте, где секунду назад готова была ступить его нога, красовался здоровенный валун, обвитый обрывками каната.
Сбежавшиеся на шум кожаные плащи крутили головами. Один из них задрал голову и закричал что-то рабочим наверху. Те виновато разводили руками. Видимо, не удовлетворенный их реакцией, боец обежал леса и, засучив рукава, принялся забираться наверх с целью устроить более содержательную беседу.
Поднявшись на ноги и поправив рясу, Алексей вдруг почувствовал на себе чей-то неприятный, обшаривающий взгляд. Обернувшись, он встретился взглядом со вторым, более внимательным гильдийцем, который, в отличие от товарища, подниматься наверх не спешил, и стоял у входа, с любопытством изучая гиганта-бенедиктинца. Алексей некоторое время поиграл с ним в старую добрую игру «кто отведет глаза первый». Наконец человек в плаще пожал плечами и, отвернувшись, шепнул что-то спустившемуся со строительных лесов коллеге. Тот, вытирая с рук кровь, кивнул и, заинтересованно глянув в сторону Солодова, скрылся под недостроенными сводами собора.
Спустившись вниз, растяпы-каменотесы принялись оттаскивать рухнувший сверху камень. Один из них, невысокий широкоплечий крепыш с копной седых волос, стянутых кожаной повязкой на лбу, зажимая рукой разбитый нос, надсадно орал на своих подчиненных, подгоняя их подзатыльниками. Подкладывая под валун толстые колышки, четверка рабочих покатила неподъемный груз к свисавшему неподалеку, освобождая центральный проход, и сделал это вовремя.
Ржание лошадей и звонкий цокот копыт с другой стороны площади вновь привлек внимание хронотуриста – на территорию стройки, гордо поблескивая доспехами, влетела кавалькада тяжелых латников, сопровождая и вовсе уж неприметный экипаж. На этот раз в ход пошли не тычки и затрещины: отцепив от седел алебарды на длинных древках, кавалеристы принялись тыкать ими направо и налево, разгоняя толпу, в то время как дверь крытой повозки отворилась и из нее появился крепкий старик с начавшей седеть густой рыжей бородой.
– Неужели сам Барбаросса? – ахнул Алексей, но яркая вспышка в глазах и боль в затылке погасили его сознание.
Девятнадцатый король Германии и император Священной Римской Империи Фридрих Первый Барбаросса тоже имел виды на те горы денег, что предстояло собрать и спрятать в разных уголках Европы. Находясь во главе огромного государства, внешне целого, но по сути являющегося раздробленным на королевства и княжества, каждое со своим устоем, войском и правителями, он жаждал сплотить их в единое целое, но как ни бился, желаемого результата достичь не мог.
Ни введенная им в строй новая боевая единица – тяжелая панцирная кавалерия, ни острый ум интеллектуала и стратега, ни победоносные завоевания и откупные в бесчисленных итальянских походах, ничто не могло объединить людей, привыкших жить обособленно и для самих себя. Казну крестоносцев он предполагал пустить на подкуп местных чиновников, наем гвардии и строительные работы, призванные показать людям, насколько их император печется о жизни простого человека.
Единственный серьезный политический соперник, пытавшийся закрепится на Престоле Святого Петра, не давал ему покоя уже многие годы. Последняя блестящая победа, осада Милана, воодушевила Фридриха настолько, что он уже было двинулся походом на Рим, но интриги его главного врага Александра Третьего сделали, казалось, невозможное. Верона, Венеция, Виченца и Падуя объединились в антигерманскую лигу, оставив Фридриха в меньшинстве.
Помимо всего прочего, требовалось финансирование Альпийского похода – на берегу Тибра строптивого германца Барбароссу должны были встретить защитники замка Святого Ангела. Сильная и властная империя, сжатая в кулак, объединенная в одно целое, могла позволить себе эту грандиозную битву, германский же король в одиночку – никогда. Основная баталия с голодом, лютыми морозами, чумой и Ломбардской лигой были еще впереди.
Как он оказался в темном сыром подвале, Алексей не помнил. Огромная шишка на затылке и запекшаяся кровь на щеке появились у хронотуриста явно неспроста. Подобные увечья у человека просто так не появляются, тут надо либо в драку влезть, либо получить удар по голове в темном переулке.
Болезненно поморщившись, Солодов подергал ногой, прикованной длинной цепью к большому стальному кольцу, вмурованному в пол. Наличие цепей и маленькое подвальное окошко, закрытое толстыми коваными прутьями не внушало оптимизма.
– Вляпался. – Алексей зло сплюнул на грязный каменный пол и еще раз подергал цепь. Чертовы кожаные плащи, очевидно, вычислили в нем иноземца и решили особо не церемониться и на всякий случай устранить его, что и выполнили с мастерством фокусника. Только что он стоял на площади, наблюдая, как охрана епископа заходит внутрь, отвлекся на долю секунды, и вот уже сидит в сыром затхлом подвале с плесенью на стенах и лужами на полу. Толстая деревянная дверь с крохотным окошком на самом верху, добротная кладка стен и тяжеленная цепь не позволяли даже задуматься о возможности побега. Вздохнув, Алексей устроился поудобнее, подтянул колени к подбородку и глянул на часы. С того момента как он появился в этом времени, прошло почти двадцать два часа. До возвращения еще два часа. Немалый срок для того, кто на свободе, но совершенно ничтожный для узника.
Интересно, размышлял хронотурист, в чьи же лапы я попал? Что со мной будут делать? Пытать? Допрашивать с пристрастием?
Окинув взглядом серые мрачные стены, Алексей прикрыл глаза и, стараясь отрешиться от пульсирующей боли в затылке, попытался представить лучший мир. Там, куда он перенесся в своих видениях, была зеленая трава, вкусная еда и удобная одежда, не волочащаяся по земле длинным подолом. Там не били людей по голове, и уж тем более не тащили в темный подвал и не приковывали цепью, как собаку, а если уж и арестовывали, то на это были веские основания.
Внезапное озарение заставило вырваться из пелены грез и мечтаний. Вскочив с места, Солодов принялся обшаривать себя, но ни кошеля на поясе, ни пистолета в кобуре при нем не оказалось. Очевидно, пока он лежал без сознания, тюремщики облегчили карманы загадочного монаха, решив, что наличность и странный предмет в кожаном кармане в камере ему не понадобятся. С исчезновением «Макарова» испарилась последняя призрачная надежда выбраться наружу. Если бы Алексей получил хоть малейший шанс выйти отсюда, то почти наверняка отправился бы назад, к строящемуся собору, и там, изучив каждый камешек и обнаружив следы точечной свежей кладки или нестандартный камень, попытался бы достать свиток. Но шанс оставался, ровно до того момента, пока дрожащие пальцы авантюриста не ощупали пустую кобуру.
Внезапно дверь скрипнула и распахнулась. В глаза Солодова ударил яркий свет, и на пороге появились две коренастые фигуры.
Вошедший первым что-то резко и гортанно спросил, но Алексей только покачал головой. Вопрос на незнакомом языке повторился еще несколько раз, после чего парочка вновь исчезла, затворив за собой дверь. Самочувствие у хронотуриста было неважное. Голова раскалывалась. Странный стальной привкус во рту сводил с ума, а тошнота и подскочившая температура путали мысли и не давали сосредоточиться.
