Он докурил сигарету и уставился на темный проем штабных дверей, куда уже однажды так опрометчиво зашагнул.
Длинный опять появился в дверях и быстро зашагал в Митину сторону, видимо, на продовольственный склад.
Он узнал Генку только метров с пяти, настолько изменила его новенькая ушитая форма и панама с загнутыми вверх полями, как у заправского дедушки.
— Привет, — Генка махнул рукой.
— Тебя не узнать, где это ты приоделся? — Митя завистливо оглядел Генку с головы до ног.
— Я теперь в штабе работаю, заместителем секретаря комсомольской организации, — ему доставляло удовольствие произносить название своей должности.
— Как тебе удалось? — Он подумал, что скоро поедут дембеля — в штабе нужны будут новые писаря, и разволновался.
— Что я — дурак, в роту идти? Два дня крутился около штаба, ночевал на крыше полковых бань. Познакомился с писаренком моего призыва, он-то мне и сказал, что у замполита работают два дембеля, ну, я и подрулил к Артуру. Он меня взял заменщиком.
У Мити перехватило дыхание.
— А у второго дембеля замены нет?
— Еще нет.
Сердце бешено запрыгало.
— Генка, скажи ему про меня. Я буду шуршать как пчелка, только не во взвод.
— Почерк у тебя хороший? — Генка будто ожидал Митиной просьбы.
— Нормальный.
— Видишь ли, им надо человека, умеющего стучать на машинке.
— Скажи, что я хорошо печатаю. — Митя почувствовал, что краснеет. Учась в девятом классе, он как- то пытался напечатать какую-то справку, но эта работа показалась ему настолько нудной, что он плюнул.
— Если умеешь печатать, считай, что дело на мази. Твой заменщик Вася парень что надо, пальцем никого не тронет. Я с ним поговорю, а сейчас мне на склад за сгущенкой надо, Артур послал.
— Поговори с ним скорей! — взмолился Митя. — Меня утром выпишут.
— Ладно, ты только никуда не пропадай, сиди за баней и жди. Я тебя найду.
Митя жарился на солнце за баней в чужом мятом обмундировании (свое он не нашел: кто-то хорошо порылся в вещах).
К вечеру от голода у него закружилась голова, и он решился сам пойти в штаб. «Генка от сладкой житухи забыл все».
Штаб светился окнами. Митя несколько раз обошел вокруг него и наконец решился.
Кабинет замполита был закрыт, и он постучался в дверь с табличкой «Строевая часть». За деревянным барьером, склонившись над бумагами, сидели писаря. Один из них, сержант, равнодушно взглянул на него:
— При входе в штаб головной убор надо снимать. — Митя поспешно сдернул панаму с головы.
— Чего тебе?
— Меня замполит обещал взять писарем. У меня хороший почерк и печатать немного умею. — Митя торопился рассказать, что он умеет, а вдруг возьмут в строевую?
— Ты читать умеешь? Там ведь написано: «Строевая часть», а не замполит.
— У него закрыто.
— А замполиту, по-моему, никого и не надо. У них оба места чижики заняли.
Сердце нехорошо дрогнуло. «Генка, сволочь, обещал: расскажу, позову, а сам — палец о палец не ударил».
— Ты подожди, может, кто-нибудь подойдет, — посоветовал сержант. — Они всегда в штабе ночуют.
Митя не решился торчать в освещенном коридоре, на виду у шмыгающих взад-вперед офицеров, и вышел ка улицу.
Он высчитал окна замполитовского кабинета, в них, единственных, стояла непроглядная темнота, и сел на каменный приступок: если кто-то включит свет, он сразу увидит.
Митя ждал долго, прислушивался к доносившимся звукам кинофильма. Он уже отчаялся и хотел, как Генка, забраться на крышу полковой бани спать, когда за спиной вспыхнул свет. Он заглянул в окно и увидел Генку и щуплого парнишку в выгоревшей форме. Они над чем-то смеялись. Митя робко стукнул в стекло. Генка подошел к окну и несколько секунд всматривался в темноту.
— Шеломов, ты?
— Я.
Генка открыл окно:
— Залезай.
Митя подтянулся и, перебирая руками, влез внутрь.
— Вот, я тебе говорил о нем, — Генка кивнул на Митю. — Умеет печатать.
Парень подошел к нему и протянул руку:
— Вася, по-другому — Базиль.
«Кажется, он тогда бегал за начмедом. Узнает или нет?»
Базиль не узнал.
— Я так понимаю, пока молодой, будешь спать в штабе.
— Я год отслужил.
— А, ну как хочешь.
— Нет, нет, в штабе, — испугался Митя.
— Сержант?
— Да, у меня форму уперли. Пришлось надеть первую попавшуюся.
— Да-а, — скептически протянул Базиль. — Выглядишь ты в этой форме, как последнее чмо. Ладно, я тебе свою старую отдам, а лычки тебе не понадобятся, потому как должность у тебя несержантская и даже незаконная.
— Почему? — удивился Митя.
— Потому что замполиту писарей по штату не положено. Офицерам бумажную работу делать неохота, вот и набрали себе чижиков.
— Понятно.
— А раз понятно, давайте спать. А завтра я тебя учить работать буду.
Митя сглотнул набежавшую слюну.
— А пожрать ничего нету?
Генка залез в стол и выгреб пару засохших кусков черного хлеба.
— Больше ничего.
Пока Митя вгрызался в хлеб, Генка объяснял ему, как спать на столе с максимальным комфортом.
Базиль спал на сдвинутых стульях и укрывался двумя офицерскими бушлатами. Им укрываться было нечем, но Генка сказал, что Базиль наверняка уедет с первой отправкой, и тогда не придется мерзнуть.
Митя, вытянувшись, лежал на столах, шевелил уставшими от ботинок пальцами и думал, что здорово получилось: несколько минут назад он не знал, куда податься, и вот уже сделался писарем и спит в штабе, где никто не наставит ему синяков.
Клубы пыли вздымались под потолок. Митя отчаянно чихал и пытался ее утихомирить с помощью трехлитровой банки с водой. Они по очереди убирали кабинеты и офицерскую комнату, где жили
