чтобы бармен смог отдышаться, потом спросил: – Что за таблетка такая? Предупреждаю, не ври только.
Парень прослезился, так хотел доказать свою искренность.
– Я не знаю. Честное слово. Что я сам это придумал? Мне так велели.
– Ладно. С этим проехали. Допустим, ты не мог знать, что это за таблетка. Но ты должен знать, кто тебе ее дал. Если на этот раз скажешь «не знаю», задушу, как щенка. Потому что ты меня разозлил.
Парень стер рукой кровь с разбитой нижней губы.
– Хорошо. Я скажу тебе, кто дал, – он почему-то замолчал, а Федор встряхнул его, поторопив. Не хватало только, чтобы тут случайно появилась милицейская машина. Сразу засекут драку и попытаются задержать.
– Ленчик дал. Ленчик Пузо. Знаешь такого? – в свою очередь спросил бармен и добавил: – Он парень крутой. В авторитетах он тут.
Федор такого не знал, но ответил, не моргнув глазом. Причем, разочаровывать бармена не стал.
– Как не знать, – и спросил сразу: – Где сейчас Пузо обитает? Знаешь?
Бармен хмыкнул, как бы осерчав на недомыслие Туманова.
– По вечерам в ресторане «Уралочка» торчит. Где ж ему еще обитать? Он пожрать любит. А где живет, не знаю, врать не буду. Только ты это, – попросил парень, – если что, не говори, что я навел. А то он убьет меня. Боюсь я его. С ним базар не такой, как с ментами.
Федор ничего обещать не стал, вытащил из кармана бармена бумажник из крокодиловой кожи. И не пустой. А тысяча, другая, ему сейчас не лишние. Не у Даши же деньги брать. И он сказал:
– Я вижу, ты парень не бедный …
Аська сразу оживился, почувствовал, что добивать его этот придурок не станет. Повел бы он разговор о деньгах, если б хотел убить. Прикончил бы и забрал бумажник со всем содержимым.
– Сколько тебе надо? – спросил и тут же посчитал такой вопрос ни к месту, сказал: – А-а, слушай, забирай все. Только отвали от меня. Я – человек маленький и не при делах. А ты, бери деньги и меня отпусти, – он достал из бумажника все, сколько у него были бумажные деньги, и отдал их Федору. – Я поеду, а? Ладно? Я ведь тебе все сказал…
Не пересчитывая купюры, Федор сунул их в карман. И тут же исчез в темноте.
К Дашиному дому он приехал на такси.
Даша не спала, не смотря на поздний час. Стояла у окна, вглядываясь во всех подходивших к дому одиноких мужчин. Не Федор ли? Ее сердце изнывало от тоски. Может, случилось, что с ним? Комкала в руках записку.
Увидела, возле автобусной остановки, остановилась «Волга». Федор нарочно не стал подъезжать к дому. Из машины вылез человек. И когда он подошел ближе к подъезду, Даша чуть не закричала в открытое окно и рукой махнула. Даже не знала, увидел ли он, ведь свет в комнате она не зажигала. Но сейчас это не важно. Главное, живой он.
– Извини, – улыбнувшись виновато, сказал он, когда вошел и закрыл за собой дверь, заперев на ключ. – Я заставил тебя волноваться.
Даша расплакалась. Ничего себе, волноваться! Это мягко сказано. Она места себе не находила. А он входит и бросает короткое «извини.»
– Федор, как ты можешь так поступать со мной? – Упрек был в высшей степени справедливым. – Это неоправданно глупо. И опасно, наконец. Тебя ведь могут задержать. Имей в виду, второго шанса убежать у тебя не будет. Судьба не станет играть в поддавки, – она прижалась к нему и расплакалась еще сильней. – Ну, скажи, что ты делаешь, Федор? Я так боялась за тебя. Все глаза проглядела, а тебя все нет.
Он обнял ее.
– Я делаю тоже, что и всегда. Выполняю свой долг, – улыбнулся он.
Даша посмотрела на него. Всегда раздражал его патриотизм.
– Да. Только теперь ты остался один, без своих помощников. А один, как известно, в поле не воин. И кому нужен твой патриотизм? Скажи?
Отчасти Даша была права. Но только отчасти, поэтому Федор посчитал нелишним напомнить:
– В первую очередь, мне самому. Так уж получилось, что теперь мне приходится вести следствие в одиночку. Чтобы защитить самого себя.
– Ты «Дон Кихот», Федор! – прозвучало чуточку насмешливо.
– Может и так. Но, по-другому, я не могу. Ты уж прости? Ладно. И знаешь что …
Даша доверчиво заглянула в его немного печальные, усталые глаза.
– … я бы сейчас не отказался от ужина?!
Глава 23
Савелий Тимофеевич Липков собрался уже покинуть свой рабочий кабинет. Сколько можно в нем торчать?
Время было половина десятого вечера, а он засиделся. В соседних кабинетах стояла гробовая тишина, лишнее свидетельство того, что их обитатели давно покинули здание городской прокуратуры. И только он еще сидел за столом, нетерпеливо постукивая карандашом по кипе бумаг и наблюдая в окно, как на город наступают сумерки.
Но засиделся заместитель прокурора не просто так. Как пылкий влюбленный нетерпеливо томится в ожидании свидания, так и Савелий Липков томился в ожидании телефонного звонка, то и дело поглядывая на настольные электронный часы, сверяя их по своим ручным. Не отстают ли?
Наконец терпение его лопнуло. Он встал, готовый вылететь из надоевшего за день кабинета, и в этот момент телефон предательски зазвонил.
Липков плюхнулся обратно в кресло, но сразу трубку снимать не стал. Подождал, пока аппарат продрынькал раз, другой, третий. Только после этих трех звонков Липков поднес трубку к уху.
Вместо приветствия чуть грубоватый старческий голос спросил:
– Спишь что ли на работе?
– Да с вами поспишь, – парировал Липков и голос его зазвучал сердито. Надо было дать понять звонившему, что разговаривает он не с простой шушерой. Должность надо уважать. И не каждому позволительно так разговаривать с заместителем прокурора. И, кажется, звонивший это понял уже, потому что сразу перешел к делу:
– Как дела с опером Тумановым? – спросил голос из трубки.
– В бегах наш опер, – коротко ответил Липков, не очень-то собираясь распространяться о деталях. Не телефонный это разговор. И вообще, неприятен он заместителю прокурора. Не так надо было начинать.
– Значит, в бегах, – несколько задумчиво повторил голос из трубки и тут же спросил: – Надеюсь, ты успел узнать у него, что меня интересует?..
Заместитель прокурора протяжно вздохнул на это.
– Да ничего я не успел, – с обидой произнес Липков, заметив в голосе звонившего откровенный укор. Воспаленное самолюбие Савелия Тимофеевича не переносило укоров. В пору, хоть трубку бросить.
– Вот видишь. Ты не успел, – теперь уже это был не укор, а скорее сочувствие пожилому трудоголику, который до позднего вечера не вылезает из служебного кабинета, а еще угроза: – А, между прочим, твоя фамилия там тоже фигурирует. Разве ты не знал?
– Догадывался, – отрывисто ответил Липков, выудив из кармана сигарету и зажигалку. Хотелось закурить с досады. Доконали его дела.
– Вот видишь. Ты догадывался, и не успел, – кажется, в трубке усмехнулись, потом голос сказал: – Знаешь ты кто? Самый настоящий мудак! И ты мне больше не нужен.
Такого Савелий Тимофеевич не ожидал. Он только открыл рот, чтобы произнести несколько слов в
