слишком обременительно?
— Нет, не сможем, — сказал Брукман. — Нам самим будет недостаточно.
— Мэл, — сказал президент. — Мы должны будем помогать. Если мы не будем этого делать, то нам придется воевать. А я не могу допустить этого. Голодающим людям терять нечего. Если мы не будем давать, они будут пытаться взять сами. Поэтому нам придется делиться. Кстати, как обстоят дела с рационированием пищи?
— Карточки распределения уже отпечатаны, — сказал представитель министерства. — В газетах уже начался шум по этому поводу. Естественно, проект такого масштаба не удастся сохранить в тайне. Но люди уже подготовились к этому. А жители северных штатов приветствуют такое решение. Остальные… остальные не считают это жизненной необходимостью, но они видят на экранах телевизоров, что происходит на севере. Они понимают, что разумные ограничения необходимы.
— Теперь всем придется привыкать к новым условиям жизни. Это надолго, — сказал Брукман. Голос его прозвучал устало. Сколько ему лет? — подумал президент. Шестьдесят?.. Немного старше меня. А я все время считал его холодной машиной для ответов.
Через несколько минут президент закрыл совещание. Когда все выходили из кабинета, он задержал Брукмана.
— В Коннектикуте очень холодно, Мэл? Вы когда собираетесь обратно?
— Завтра вечером. Но в Санта-Фе я прилечу на будущей неделе. В Коннектикуте холодно, сэр. Я даже в кабинете не снимаю пальто.
— Хмм, Мэл…
— Да, сэр?
— Я считаю, что не ошибся, когда назначил вас Председателем Научного Комитета.
Брукман отчаянно смутился, даже покраснел.
— Вы очень добры, мистер президент…
Глава 17
Колонна тракторов и автомобилей отъехала от огромного здания и направилась к расчищенному бульвару, следуя по пути, вдоль которого стояли полицейские машины со вспыхивающими красными лампами. Хотя уже был полдень, колонна двигалась в полумраке, так как по сторонам дороги высились снежные завалы, достигающие высоты двухэтажного дома. Они преграждали путь дневному свету. В машинах сидели люди целыми семьями, и нередко можно было увидеть съежившуюся от холода кошку или собаку. Хотя было запрещено брать с собой домашних животных из-за недостатка продовольствия, многие люди игнорировали это запрещение.
Это был третий день эвакуации Чикаго. Сейчас наступила очередь жителей Марина-Сити, шестидесятиэтажной башни, возвышающейся над рекой Чикаго. В ней жили тысячи семей. Марина-Сити был выстроен в 1964 году — две цилиндрические, соединенные галереями башни, возвышающиеся в голубом небе Иллинойса — архитектурный монумент технологической мощи Америки. Сейчас, когда жители покинули свои квартиры, хотя они еще не знали, что навсегда, башни стоят темные и холодные. В них уже неделю не подавалась энергия. К тому же, остро недоставало продовольствия.
Тем не менее, в Марина-Сити дело обстояло намного лучше, чем в остальных районах Чикаго. Эвакуация второго по величине города Америки была предпринята только потому, что смертность здесь возросла до угрожающих размеров. Люди в холодных квартирах замерзали до смерти, дети и старики страдали от голода. В супермаркетах продовольствие было, но сходить за ним означало подвергнуть жизнь смертельной опасности. Людям приходилось выходить отрядами по двадцать человек, чтобы вместе прорыть туннель до супермаркета. Одному это было не под силу. Люди гибли во время таких походов. Иногда не возвращались целые отряды. Это было просто, так как в заваленном снегом городе ориентироваться было необычайно трудно. Все то, к чему люди привыкли с детства, исчезло навсегда.
На ранней стадии кризиса полиция оставляла небольшие патрули в супермаркетах для предотвращения грабежей. И тем не менее, попытки грабежей предпринимались неоднократно, хотя снег служил более надежной защитой, чем полицейские. В некоторых районах Чикаго преступность возросла до угрожающих размеров. За последнюю неделю было убито сорок два грабителя.
И перед властями во всей остроте встал вопрос: что делать дальше? Единственный выход — это эвакуация города, пока еще есть возможность. Само расположение города делало его весьма уязвимым с точки зрения ветра и снега. Город не имел никакой естественной защиты от ветра, так как перед ним расстилалось озеро Мичиган.
Снежные завалы высотой шестьдесят, восемьдесят футов вскоре прервали деятельность большого промышленного центра. Чикаго за свою историю видел много суровых зим, но то, что происходило сейчас, не шло ни в какое сравнение с тем, что было. Наступил настоящий апокалипсис.
И вот началась эвакуация, дом за домом, район за районом… Эванстон, Кайвуд, Вильмет, Виннетка… и Марина-Сити. Жителей Марина-Сити вывозили в Восточную Молину, Давенпорт, Рок Айленд.
Там в спешном порядке возводились временные убежища для сотен тысяч людей, где им придется жить до тех пор, пока не появится возможность переселить их дальше на юг. Впервые в истории США производилась эвакуация людей в таких масштабах. Такая эвакуация не была предусмотрена даже планами на случай ядерной войны. А теперь приходилось проводить эту грандиозную операцию в очень сложных климатических условиях.
Дорогу из Чикаго расчищали отряды солдат, и она представляла собой узкий туннель, пробитый в толще льда и снега. По сторонам дороги встречались отказавшие машины, и люди, ехавшие в них, отчаянно махали руками проезжавшим. Но ни одна машина не могла взять никого, так как весь транспорт был переполнен. Время от времени встречались медицинские посты, где оказывалась помощь тем, кто сумел добраться до них. Но разве можно было оказать помощь всем нуждающимся? На дороге двигались сотни тысяч человек. И по сторонам все чаще можно было видеть трупы людей. Колонна двигалась мимо них. Машины, мужчины, женщины, дети… И не только люди. Ведь Чикаго был большим и богатым городом…
Возле башни Марина-Сити сидел в большом вездеходе оливкового цвета капитан американской армии. Его беспокоило состояние дороги. Он проехал по ней два дня назад в первый день эвакуации, а затем вернулся в одном из полицейских автомобилей. Сейчас он сидел и ждал просвета в колонне, чтобы влиться в нее.
Его вездеход был рассчитан на двадцать человек, но в данный момент в нем находилось шестеро человек: он, водитель, три солдата, вооруженных карабинами, и один гражданский — высокий седовласый человек из Чикагского Института Искусств. Весь кузов вездехода был занят картинами. Их тоже вывозили из умирающего города. Капитану, ожидающему сигнала к движению, было наплевать на искусство, но он получил приказ вывезти картины — лучшую в мире коллекцию импрессионистов. Он должен был доставить картины в Рок Айленд, оттуда их вывезет вертолет. Вертолет пытался совершить посадку в Чикаго, но потерпел неудачу. Так что капитану была поручена коллекция стоимостью в семьдесят миллионов долларов. А с точки зрения чистого искусства, эта коллекция была бесценна.
В это время в колонне произошло смятение. Армейский трактор столкнулся с длинным автобусом, набитым людьми. Капитан смотрел на это и думал, что это не первое столкновение и наверняка не последнее. Лучше столкнуться здесь, чем в пути. А впрочем, все равно. В этом замерзшем городе можно протянуть только день, от силы два. Он посмотрел на несчастных, покидавших автобус. Семьдесят человек. И много детей.
К вездеходу подошел полицейский. Капитан опустил стекло, и резкий холод ударил в лицо.
— Вы ждете сигнала к движению, капитан?
— Да.
— О'кей. Вы можете помочь нам. Видите, автобус потерпел аварию? Людей девать некуда.
Полисмен внимательно осмотрел кузов вездехода.
— Я думаю, что вы можете взять человек двадцать пять. Всех детей и нескольких женщин. Мы поможем вам разгрузить все это.
