– Нехило, – улыбнулся он, разглядывая иконы и не сомневаясь, что за них можно взять хорошие деньги.
Покопавшись еще в чемодане, Лерыч нашел целлофановый пакет, в котором лежала пачка сто долларовых купюр.
– Вот это да, – радости его не было предела. Он схватил пакет и сунул его к себе во внутренний карман пиджака, посчитав, что так будет надежней. Вдруг какой-нибудь шустрый мальчик захочет вырвать кожаный чемодан из его руки. На зоне Лерыч встречал таких пацанов, которые отбывали наказание за подобные кражи.
После осмотра чемодана, он приступил к сумке. В ней в основном находилась детская одежда. Лерыч старался не думать, кому она предназначалась. Все равно уже ничего не поправишь, а деньги ему нужны. А вот детская одежда ни к чему. Поэтому с сумкой Лерыч поступил просто. Сунул ее в кучу бумажных коробок валявшихся тут же в подворотне и поджег их. Все-таки будет лучше, если нигде на сумке не останется его отпечатков пальцев.
Настроение сразу поднялось. Не зря он рисковал. Сорвать за один раз такой куш, не всякому удается. А Паша говорил про работу, глупец. Разве столько денег заработаешь?
– Вот теперь и жить можно, – улыбаясь проговорил он, довольный, что все так здорово получилось. О только что убитой им женщине, Лерыч вспоминал с улыбкой, представляя какими ужасными были ее мучения. Но ее он не жалел. Так ей легла карта. А сейчас надо было подумать о банкете. Он на свободе, и это стоит отметить. Да и одежду себе купить не мешает приличную.
На Грузинской улице он зашел в магазин, где продавалась мужская одежда. Купил себе пару отличных костюмов. Старое шмотье пожертвовал повстречавшемуся бомжу. Вряд ли Паша обидится на него за такой жест доброй воли, особенно теперь, когда у Лерыча появилось столько денег.
В продуктовом магазине Лерыч увидел старуху. Сама по себе она вряд ли привлекла бы его внимание, если б не торчавший из ее кармана паспорт. Может пригодится, подумал Лерыч, решив вытянуть у нее документик. Встав за ней в очередь в кассу, он осторожно, двумя пальцами подцепил уголок паспорта. Потом сунул его себе в карман.
Расплатившись на кассе за купленные продукты и водку, Лерыч быстренько все это упаковал в свой чемодан и ушел. Уже когда сидел в вагоне электрички, увозившей его с Ярославского вокзала, заглянул в украденный паспорт.
– Червоточенко Дарья Кузьминична, – прочитал он, тут же на ходу придумав, для чего пригодится этот паспорт. – А фотографию одной старухи, мы легко поменяем на фотографию другой, – решил он.
Вечером они с бородатым Пашей сидели за столом, выпивали. Паша, как человек, кое-чему наученный в зоне, не лез к Лерычу с расспросами, откуда у того такое изобилие. Но кажется, завидовал. А когда он увидел пачку долларов, то и вовсе глаза загорелись.
И заметив это, Лерыч сказал с улыбкой:
– Если будете мне помогать ты и твоя мать, то и у вас деньги появятся.
Паша уже порядком захмелел. Наверное, только поэтому ударил себя в грудь, обещая, что он для друга Лерыча готов на все.
– Называй меня – Валентин, – поправил его Лерыч. – Смотри, не оговорись при матери, – предупредил Лерыч, и заговорил тише, чтобы старуха не услышала. Судя по всему, она бабка хитрющая, не такая как ее сынок лопух. И подслушать может. – Я тут золотишком разжился, – достал Лерыч из кармана три золотых перстня, обручальное кольцо, серьги и цепочку. Показал Паше. Потом сказал: – Надо это сбыть.
– Лер… извини, Валентин, – оглянулся Паша в коридор на дверь материной комнаты, – Давай я хоть сейчас все это толкну.
Лерыч усмехнулся, покрутив головой.
– Нет, не ты, а мать твоя, – сказал он Паше и добавил: – И не сейчас, а утром. Надо будет ей утром сгонять на электричке на Ярославский вокзал. Я видел там двух парней на зеленом «Жигуленке». Золотишко они скупают у населения. Вот пусть она им и толкнет колечки с сережками.
Паша хотя и пьяный, но еще кое-что кумекал. Посчитал, что связываться с теми ухарями невыгодно.
– Они больших денег не дадут. Может лучше в какую скупку? Например, в ломбард? – предложил он. Но Лерыч сходу отверг его предложение.
– В ломбард нельзя. Там засветиться можно. Они ведь записывают паспортные данные и адрес. И если менты нагрянут к ним, они все эти данные им и выложат. Поэтому, лучше уж сбыть все это, – кивнул Лерыч на лежащие на столе в кучке перстни и серьги с цепочкой, – через как ты их назвал ухарей. Так меньше шансов залететь в ментовку.
Паша на этот раз согласился. Только не хотел, чтобы золото сбывала мать.
– Понимаешь, не хочу я мать в это дело втягивать. Лучше я сам, – сказал он.
Но Лерыч был против.
– Нет, Паша. У кого вызовет подозрение старуха, которая принесла золото? Да если она еще скажет, что жить не на что, вот и решила сбыть семейное. А твоя рожа, Паша, не обижайся, но доверия не внушает. Поэтому, сиди и не рыпайся. Ну если уж так переживаешь, можешь сопровождать ее. А чтобы все в тютельку было, я тут вот… – Лерыч полез в карман и достал оттуда украденный в магазине у старухи паспорт, раскрыл его, показывая Паше.
Но тот сразу не въехал и поэтому Лерычу пришлось объяснять на словах:
– Это на всякий случай. Паспорт на чужую фамилию. Может и пригодится. Надо будет в него только вклеить фотографию твоей матери. Чтобы все было чин чинарем. И вот еще что, – Лерыч посмотрел в помутневшие от хмеля глаза приятеля. – Машину надо мне купить. Не хочу пешком по городу ходить. У тебя на примете нет такого человека, кто бы продал свое авто.
Паша соображал недолго. Он хоть и поддавал частенько, но ум еще не пропил. И пошарив в уголках своей памяти, сказал:
– Есть. Тут у нас сосед один переезжает. Квартиру им дали. А у него «Жигуленок» пикап остался.
– Пикап, говоришь? – призадумался Лерыч.
Паша кивнул нестриженой, взлохмаченной башкой.
– Ну что ж, подойдет. Давай, сведи меня с этим соседом. Пусть доверенность на меня выпишет. Ух и покатаемся мы с тобой, Пашка.
Но Пашке уже видно было не до катаний. Улыбнувшись, и поведя глазами в сторону, он вдруг уронил голову на стол и захрапел богатырским храпом.
Глава 20
– Дурак ты у меня, Пашка, – науськивала Анна Егоровна сына, когда они утром ехали в электричке. – Свою выгоду не хочешь поиметь. Это все надо сдать в ломбард. Там больше денег дадут.
– Да не зуди, мать, и без тебя тошно. Валентин не велел ходить в ломбард, – ответил Паша болезненно. После вчерашнего выпитого, чувствовал он себя отвратительно. Голова просто-таки раскалывалась.
– Ну вот пусть тогда сам ходит по вокзалам и сдает частникам свое золото с иконами, – категорично заявила Анна Егоровна, давая понять, что за те гроши, которые им посулил приятель сына, она посредницей не будет. – Да и не узнает он, – проговорила она тихонько, чтобы никто из сидящих рядом пассажиров не услышал. – А лишняя тыщенка нам с тобой не помешает.
Паша и сам об этом подумывал, но помня вчерашнее обещание Лерычу, сказал:
– Я слово дал.
Мать на это усмехнулась.
– Экой ты дурачок. Слово он дал. Не на бумаге ведь расписался. Слово дал а потом обратно взял. Я один ломбард знаю, – зашептала мать. – Помнишь тот серебряный подсвечник, который ты из церкви украл?..
Паша вжал голову в плечи, пробежав взглядом по лицам стоящих в проходе вагона людей. Не услышал бы кто? И надо было матери об этом вспоминать. Дело прошлое. Лет десять назад он с одним своим бывшим одноклассником залез в церквушку. Паша оказался не таким алчным как приятель, и взял лишь один подсвечник. А одноклассник набрал в мешок икон. Из-за них и попался. Тяжелые они оказались. Приятель не смог с ними убежать от сторожа. А Паша с подсвечником убежал. Одноклассник его не выдал. Взял всю вину на себя. Долго подсвечник тот пролежал на чердаке. А потом, когда Пашу посадили, матери
