Торговые люди и местные жители называли Титовскую губу 'китовой могилой' и радовались достатку, который имели благодаря этому месту.
Кроме морского зверя печенгские монахи ловили в реке Титовке семгу, а в губе - селедку. Для хозяйственных нужд имели стан со складами, жилыми и промышленными постройками. Первоначально они переправлялись через реку на лодках, а со временем построили мост. Ручей, впадающий слева в устье реки, в одно лето перегородили дамбой. На самой Титовке сложили несколько каменных ряжей. Лес для деревянного настила заготовили в верховьях реки, и течение принесло его прямо к месту строительства.
Следы той деятельности видны и сегодня.
После ликвидации в 1764 году Печенгского монастыря Китовка вновь перешла во владение мотовских лопарей. А они вели свое хозяйство проще, чем монахи, - продавали выброшенных китов Кольским купцам. Купцы китов разделывали и продавали сырье..
Со временем китов у Мурмана плавало все меньше и меньше, а их 'вымет' на берег стал событием. Название Китовка начало забываться и в итоге постепенно преобразовалось в Титовку.
В 1883 году на Титовских островах на правах колониста поселился Кольский мещанин, предприниматель и торговец Павел Хипагин с сыном Иваном. Хипагины построили дом, салотопню, лавку, небольшую церковь. Для промысла имели два мореходных судна.
С материка на остров люди перебросили мост. Обветшалый, он сохранился до Великой Отечественной войны. А в войну немецкие горные егеря мост подремонтировали и разместили на острове пост наблюдения и артиллерийскую батарею.
На Титовском острове можно найти следы хозяйствования лопарей, печенгских монахов, поморов и немцев. Такой вот многослойный исторический 'пирог'.
В 1897 году в устье реки Титовки существовало постоянное поселение. Появился небольшой пирс, избушки рыбаков-промысловиков в губе Кислухе и на мысу Лысый. Сюда переселились три семьи из Печенги. Возникла колония Титовка, В 1926 году в этой колонии жило 105 человек.
В годы революции в Титовке, как и в большинстве населенных пунктов, расположенных на Кольском полуострове, не кипели страсти. Просто, спустя некоторое время, люди узнали о свержении царя, но это мало изменило их жизнь.
В 1930 году в Титовку приехали уполномоченные из Колы. Собрали жителей. В одни сутки был организован колхоз 'Рыбацкий труд', существовавший до 1941 года.
- Война настигла меня в поселке Титовка-река. Служил при штабе 95-го стрелкового полка, - вспоминал ветеран Титов. - В поселке к тому времени гражданских почти не было. А вот на той стороне реки стояло несколько домиков, где проживали семьи рыбаков. Помню, две девушки там были, как хрусталинки. А куда они делись, когда началась вся эта мясобойня, не знаю. Наверное, бросили все - и по столбовой на Колу.
В канун войны на месте поселка Новая Титовка были всевозможные склады, стоянка машин, бензовозы, медицинская часть. Короче, добра немерено.
В самом поселке, а это там, где в последние годы находились склады морских мин, располагались штаб полка и полевой штаб дивизии. Помню, был клуб, стадион, казармы. На мыску у реки висели рыболовные сети. Немец пошел через границу 29 июня. Его ждали, но нервозность была. Все суетились...
Уже утром началась эвакуация штабов и имущества на ту сторону реки, к складам. Добро возили на телегах, так как машины почему-то стояли. Ближе к обеду в поселке стали появляться отступающие бойцы, грязные, пришибленные. Помню, один командир батальона бегал по поселку с мешком в руке и требовал, чтобы ему отдали голову Гитлера.
А часов в 16 у поселка появились немцы. Мы то, что было, вывезти так и не успели. Поселок оставили, а когда пришли к складам, там все горело: тушенка, крупы, боеприпасы, сапоги... Я так полагаю, что наши сами склады подожгли. Суета была немалая. Ну а мы вдоль столбовой линии пошли к Западной Лице. По дороге бросали в озера пишущие машинки, боеприпасы, минометы. Так было легче идти.
Вспоминая страшный для Титовки день 29 июня 1941 года, бывшая медсестра 75-го медсанбата Варвара Демьяновна Бичик рассказывает:
- Медсанбат был почти на берегу реки, рядом с мостом. Размещался в 6-7 деревянных домиках. Раненых стали привозить с утра, многие приходили сами, и уже к обеду домики были переполнены стонущими и умирающими парнями. Умерших складывали рядком у дороги. До сих пор у меня перед глазами длиннющая шеренга из застывших тел. Хоронить было некому и некогда.
Мы с ужасом наблюдали, как поджигались склады с добром. 30 июня, перед обедом, был взорван причал, и мы остались один на один с реальностью. Дорога на Рыбачий перерезана, а отступать на Западную Лицу по горам раненые не могли.
Часть раненых погрузили на несколько машин, довезли до взорванного причала и с грехом пополам перенесли на тральщик. Машины были тут же сожжены, хотя в медсанбате осталось еще около сотни раненых. Немцы с той стороны реки стали стрелять из пулеметов. Стекла в окнах тут же по-вылетали. Начальник медсанбата Васильев схватил белую простыню и выскочил с ней на берег реки. Стал кричать:
- Здесь раненые! Не стреляйте!
Странно, но стрельба стихла, и мы сказали тем, кто хоть как-нибудь мог двигаться, что спасение в одном - надо добраться до колонии Западная Лица.
Это было жуткое зрелище. Безногие, безрукие, с изуродованными телами, люди буквально ползли по скалам. Те, кто не мог, отставали и не просили о помощи. Да и кто мог им помочь? Тот переход, как вешками, был обозначен телами павших. Немногие добрались до колонии.
Из Западной Лицы нас отправили в Ура-Губу, сказали: там в палатках ждут раненые. Мы пришли, а в палатках одни трупы. Раненых кто-то зарезал. Не успели мы отплакаться, как появился какой-то офицер. Нас построили, он и спрашивает;
- Где медицинское оборудование? Где медикаменты? Бросили! Сволочи, предатели!..
Мы стоим, дрожим от страха, а перед нами уже шеренга из солдат, и винтовки медленно вверх поднимаются... Тут откуда ни возьмись выскочил какой-то старшина, пожилой такой. 'Выдернул' он нас, девчонок, из строя, и только мы в сторону отскочили - залп.
Еще одну историю, связанную с Новой Титовкой в июне 1941 года, я услышал в 1987 году в Чебоксарах от бывшего солдата Семена Васильевича Васильева.
- Хорошо помню 30 мая сорок первого года, - рассказывал ветеран. - Нас, около тысячи новобранцев из Поволжья, привезли в Мурманск, поместили в палатки, и двое суток мы там мерзли.
Второго июня погрузились мы на судно 'Двиналес' и в тот же день были в Новой Титовке. До причала судно не дошло, и выгружались мы на специально оборудованный настил.
Титовку запомнил такой. Строился причал. На берегу лежали штабеля муки, бочек, тюков с обмундированием. Чуть поодаль стояли машины, жилые дома и склады.
Провели нас мимо всего этого до ручья, который справа впадает в Титовку, а там опять холодные палатки ждут. Холод собачий, еда отвратительная. Выдали нам саперные лопаты и приказали рыть на сопках окопы. Земля мерзлая, неуступчивая. Этот мартышкин труд продолжался вплоть до 22 июня. Часто над нами пролетали немецкие самолеты. Мы привыкли и не обращали на них внимания.
После объявления войны окопы приказали рыть на берегу реки и около моста. Там нас и застали немцы. Стали обстреливать, а мы 'вооружены' саперными лопатками. Офицеры куда-то пропали, и никто не знает, что делать.
Стоит заметить, что чуваши народ такой: скажи, надо стоять, они и будут стоять, без приказа не тронутся с места. Мы и стояли под пулями, пока не появился какой-то офицер и не повел то, что от нас осталось, в сторону Западной Лицы...
Сегодня никто не знает, сколько советских солдат полегло в Новой Титовке. Никто не знает, где их могилы. В центре поселка стоит обелиск. Он воздвигнут над могилой неизвестных солдат. Их останки были обнаружены поисковой группой в окрестностях поселка в 1986 году. Этот обелиск -память обо всех павших.
После войны люди вернулись в Титовскую губу. Вначале это были бойцы выводимых из Северной Норвегии полков. Долго здесь стояли саперы, занимающиеся разминированием окружающих сопок. С их
