коротким. Пришлось остаться. Наши плечи соприкасались. Мы сидели и молчали. У меня ужас как сильно стучало сердце. Потом она спросила:
— Ты на меня не сердишься?
Я удивился. За что я мог на нее сердиться?
— Ну, за то, что я тебя горе-рыболовом назвала. За то, что подшучивала. Не сердишься?
Я набрался храбрости и посмотрел на нее. Но она глядела куда-то вдаль, и только щека ее немного порозовела.
— Нет, не сержусь.
Мне было хорошо. Я бы, наверное, целый час мог просидеть на этом полене. Мы опять замолчали. Потом Оля тихо сказала:
— Вот и хорошо, что не сердишься. Я ведь знаю, что ты лучше всех мальчишек… рыбу ловить умеешь.
Последние слова она добавила после паузы. И можно было считать, что их вообще не было, что они совсем и не произносились. Пока я соображал все это, Оля вскочила, посмотрела на свои часики и весело крикнула:
— Подъем! Пора будить этих лентяев!
Так кончилось это замечательное утро, и мне осталось лишь гадать, что именно хотела сказать Оля той паузой и для чего вообще все это было сказано. Но сказано-то было! Я заорал «Подъем!» так громко, что и мертвый, должно быть, стал бы на ноги.
Из палатки вынырнул заспанный капитан. Я плеснул ему в лицо холодной водой из кружки, он бросился на меня, но я увернулся со смехом. В лагере стало шумно и весело. Капитан всех погнал к реке чистить зубы и мыться.
— Гигиена — залог здоровья! — сказал он на полном серьезе. — Умываться нужно три раза в день, а чистить зубы утром и вечером.
Мне давно уже осточертели изрекаемые им прописные истины. Но сердиться на него я не мог. Я не мог сегодня вообще ни на кого сердиться. Мне было очень весело. И я сам не знал, почему. Но такого прекрасного утра не было еще в моей жизни.
После завтрака, обсуждая дальнейший маршрут нашего путешествия, мы решили разделиться на две группы. Места эти Виктору были знакомы. Он не раз ходил сюда, ко второй Боровине, за грибами и ягодами.
— Хочу в лес! — заявила Татьяна. — Хочу собирать грибы, дышать сосновым воздухом. На реке скучно. А в лесу мы, может быть, еще какое-нибудь редкое растение встретим.
— Я тоже сторонник сухопутного маршрута! — немедленно поддержал ее капитан. — Вы плывите по реке, а мы пойдем через вторую Боровину и встретимся у Большого омута.
Женька тоже предпочел идти лесом.
— Там хоть ягод поесть можно! — сказал он. — И грибов насобираем. К обеду похлебку сварим.
Совершенно неожиданно для меня предпочла идти лесом и Оля. Мне почему-то тоже вдруг захотелось пойти сухопутным маршрутом, вместе со всеми. Но не мог же я оставить Виктора одного! Хотя с челном он отлично управлялся, гребя рулевым веслом, но все же оставлять раненого товарища в полном одиночестве, было, разумеется нельзя. Мало ли что может случиться? Например, челн сядет на мель. Как его стаскивать одному да еще с больной ногой? Нет, о том, чтобы мне идти вместе со всеми, и речи быть не могло.
Тогда я попытался уговорить Олю плыть вместе с нами.
— Мы опять рыбу ловить будем! — сказал я. Но она даже не посмотрела в мою сторону. Только сморщила свой облезший носик и волосами тряхнула:
— Подумаешь, рыба!
Молча и грустно наблюдали мы с Виктором, как складывали они рюкзаки в наш челн, как весело переговаривались, предвкушая прогулку по лесу налегке, без вещей.
— Какие же вы путешественники, если без груза идете? — с насмешкой сказал я. — Так не бывает. Это не путешествие, а прогулочка. Забирайте свои рюкзаки! Мы не повезем их за вас.
Но они даже внимания на мои слова не обратили. Мысленно они были уже там, в сосновом лесу, с его манящим запахом грибов и земляники. Освободившись от рюкзаков, они тут же забыли про нас с Виктором. Мы были для них только экспедиционными носильщиками, вернее лодочниками, перевозящими грузы.
Стоя на дне челна, я смотрел вслед уходящим. Неожиданно Оля обернулась и быстро, тайком от всех, весело и озорно показала мне язык. Самое интересное, что ничего обидного в этом не было. Все-таки удивительный народ, эти девчонки!
Я оттолкнулся веслом от берега, и мы с Виктором поплыли вниз по реке.
— Далеко ли Большой омут? — спросил я, потому что в этих местах никогда еще не бывал.
— Километрах в шести отсюда, — ответил Витька. — Это ежели напрямую, лесом идти. А вниз по реке, по ее извилинам, вдвое больше получится.
— К обеду доплывем?
— Может, и раньше…
Чтобы не терять зря времени, мы с ним решили по пути ловить на дорожку. Когда в лодке много народу, ловить на дорожку нельзя: слишком тесно и шумно. А когда плывешь вдвоем, то почему не попробовать?
Виктор стал грести медленнее. Я достал спиннинговую катушку с прочной леской диаметром 0,6 миллиметра, привязал к ней стальной поводок с грузилом и блесной. Лодка наша плыла теперь совсем бесшумно. Виктор без единого всплеска опускал в воду перо весла, плавно, но достаточно сильно делал гребок и затем так же бесшумно, аккуратно и быстро вынимал его из воды и делал новый замах.
Нужно было не только грести, но и править тем же веслом. А это нелегко. Каждый гребок должен заканчиваться коротким, но сильным толчком в поперечном направлении от нормы, чтобы лодка не уходила в сторону от намеченного пути.
Виктор отлично умел грести в одиночку. Он направлял челн именно по тем местам речного русла, где могли держаться подводные хищники: щука, жерех, крупный окунь. Правда, для каждого из них нужна своя блесна. Жерех, например, любит узкую, никелированную, напоминающую уклейку. Окунь лучше берет на мелкие блесны и вести их следует у самого дна. А на быстром течении, где могут стоять голавли и жерехи, блесну, наоборот, нужно вести у самой поверхности воды.
Но ведь мы не занимались специально ловлей на дорожку. Мы ловили по пути, на всякий случай. И поэтому, не меняя блесны, проводили ее у дна по самым глубоким местам в расчете на обыкновенную щуку. Тем более что на дорожку чаще всего попадаются именно щуки. Виктор и вел челн там, где они охотятся: вдоль границы водорослей, под нависшими кустами, около коряг и по глубоким местам с медленным течением.
Виктор мастерски делал свое дело, а я помогал ему, то укорачивая, то удлиняя леску, чтобы блесна шла у дна и при этом не цеплялась за него.
Так мы доплыли до следующего поворота реки, где течение било в крутой, обрывистый берег красного цвета различных оттенков.
— Вот она, Красная слуда! — кивнул головой в направлении обрыва Виктор. — Тут, в круговерти, мы с отцом в прошлом году знаешь какого жереха зацепили? На три килограмма!
Шнур дорожки натянулся. Я вздрогнул, готовый к подсечке. Но сразу же понял, что это был просто зацеп: за леску никто не дергал. Пришлось остановиться, натянуть леску в обратную сторону, и только тогда блесна отцепилась. На ее якорьке висели водоросли, раковина-беззубка и кусочек темной древесины. Я очистил крючок и снова пустил блесну за борт.
После следующего зацепа мы с Виктором поменялись местами. Теперь он, держа в руках спиннинговую катушку, вел блесну, а я правил челном. Мы добросовестно и настойчиво проводили блесну и у дна, и под обрывистыми берегами, и под нависшими ивовыми кустами. Все было напрасно. Тогда я сменил на дорожке никелированную блесну на медную. Но и это не помогло. Поклевок не было.
Потеряв интерес к ловле, мы медленно плыли вниз по течению. По словам Виктора, на полдороге к Большому омуту был еще Малый омут. Там решили остановиться и половить рыбу удочками. Ведь наши сухопутные путешественники придут из лесу голодные. Ягодами не очень-то наешься! Вот нам и нужно добыть пропитание.
