послушай, что я предлагаю. Директор гастронома — это какой-то архаизм. Этими знакомствами ещё наши бабушки с дедушками жили. А мы должны жить по-современному, я бы даже сказал, опережая время. Поэтому я предлагаю все эти разрозненные знакомства обменять всего на одного человека. Одного, понимаешь? Но который может достать всё! Сейчас такие есть. Немного. Человек семь на весь город. Но у Тани с Серёжей один из них есть. Вот у них его и выменяем!
Предложение её заинтересовало настолько, что она даже перестала плакать.
— Да, это ты здорово придумал. Но. скажи, если этот один человек может достать всё, то зачем им одно это знакомство менять на десять разрозненных?
— И всё-таки они обменяют! — уверенно сказал он. — Но только в одном случае…
Он не решался ей сказать. Она поняла это и сразу насторожилась.
— Что ты имеешь в виду?!
— Ты не сердись… Но придётся пожертвовать вашей дружбой с Мишкой. Он сейчас и как актёр популярен, и в компании никогда спеть не отказывается. За дружбу с ним они что хочешь отдадут.
— А не слишком ли это дорогая плата? — засомневалась она. — Дружбой со знаменитостями не следовало бы бросаться.
— Это он сегодня знаменитость. А пройдёт немного времени, и его все забудут. К тому же в нашей компании он уже давно никого не удивляет. Вот и получается, что менять его надо сейчас, пока он на пике, — иначе будет поздно и мы его уже вообще ни на что дельное не обменяем.
На этот раз задумалась она. Он её с ответом не торопил. Как старший, понимал, что она впервые в жизни просчитывает в уме такую многоходовую комбинацию. Наконец, она неуверенно сказала:
— Всё равно, дружба с Мишкой слишком мне дорога, чтобы я её прямо так променяла. Пускай дают ещё три палки сервелата.
— Какого?
— Финского.
— Ты думаешь, Мишка на финский потянет?
— А ты думаешь — нет? Мишка сейчас популярнее любого деликатеса. Уж как моя мама готовит, и всё равно, когда он начинает петь, все гости перестают есть. А при этом у нас всегда на столе стоят и крабы, и икра…
Они долго ещё спорили, обсуждали, перекладывали адреса, телефоны, пароли… Под утро всё было кончено. Два метрдотеля, приёмщица в комиссионном, инструктор собачьей выставки, разрешение нарушать дорожные знаки и на любой стройке стоять под стрелой… Скорняки и парикмахеры, квартирные маклеры и председатели дачных кооперативов, кассиры и механики автосервисов и бензозаправщики всех видов бензина… И даже человек, который может в любой момент достать всё, вплоть до хорошего солнечного места неподалёку от города на достаточно престижном кладбище…
— Ну теперь у нас всё есть с тобой для счастья? — спросил он, вставая из-за стола.
— Теперь всё! — счастливо ответила она.
— Как ты думаешь, мы ничего не забыли? — Он подошёл к окну и потянулся. — Смотри, уже светает.
— По-моему, ничего не забыли. — Она ещё раз взглянула на заполненные ячейки таблицы, потом тоже подошла к окну и тоже потянулась.
— Вот только главного не успели. Уже так спать хочется.
— Да, не успели… Но ничего — завтра воскресенье. За день выспимся и вечером со свежими силами займёмся главным, — он обнял её, — будем отбирать себе друзей! Думаю, что за один день справимся? Да?
— Конечно, справимся, — она зевнула и отстранилась от него. — А теперь давай спать. Я так устала за сегодняшнюю ночь.
— И я. Ты знаешь, я никогда не думал, что наша первая брачная ночь будет такой трудной. Всё тело ломит…
Они разделись и легли спать.
— Спокойной ночи, дорогой, — уже засыпая, сказала она. Но он ей не ответил, потому что спал.
Выглянувшее из-за новостроек солнце ударило по тяжёлым шторам, но не пробило их. Наступало их первое брачное утро. Как и все молодожёны в это время, они спали крепким мечтающим сном…
МЫ ЖИВЁМ ХОРОШО!
Мы с женой живём хорошо!
У нас замечательный телевизор! У него трубка по японской лицензии сделана в Финляндии. Правда, всё остальное сделано у нас. Поэтому вторая программа рябит, а третья не работает. Но когда приходят гости, мы включаем первую программу, они искренне завидуют тому, какие не наши цвета у нашего телевизора!
Машина у нас последней доступной нам престижности. «Москвич», который наши разработали совместно с французской фирмой «Рено».
Причём он у нас из первой партии. Это важно! Как утверждают специалисты, в первый партии все детали ещё французские. Правда, стоит она в нашем кооперативном гараже, до которого надо ехать на электричке. Поэтому мы показываем гостям лишь фотографию нашей машины и рассказываем им о том, как она хорошо ездит, но не рассказываем о том, как она плохо тормозит. Видимо, одна деталь всё-таки попалась наша. И гости завидуют нашей машине, глядя на её единственную фотографию, которую мы успели сделать ещё до того, как поняли, что она плохо тормозит.
Одним словом, у нас много есть такого, чему завидуют наши гости. Например, кран в ванной. Французский. Но его собирал наш сантехник. Долго ругал их мудрёные прокладки. После чего поставил наши — немудрёные. Теперь с душа то и дело слетает ситечко и бьёт по голове. Поэтому, когда принимаешь душ, надо придерживать ситечко рукой. Но гости душ не принимают. Они завидуют нашей ванной комнате в целом. Когда женщины заходят в неё, они обычно говорят: «Если бы у меня была такая ванная, я бы купалась в ней с утра до вечера!» Они не знают, что купаться в нашей ванне невозможно. Пробка серебряная с глубокой позолотой, оставшаяся, как говорят те, кто нам её продал, от личной ванны Павла I, по диаметру в два раза меньше отверстия в самой ванне. Поэтому, когда ложишься в нашу ванну, надо отверстие затыкать собственной пяткой, а пробкой любоваться, как произведениехМ искусства.
У всех гостей без исключения вызывает умиление наша дочь. Перед тем как сесть за стол, мы ставим её на стул, и она читает нам наизусть с выражением два стихотворения Цветаевой и одно Мандельштама. И все гости восхищаются таким глубоким пониманием поэзии в Три года. После этого мы быстро снимаем её со стула и уносим из комнаты, потому что от себя она говорит только словами, принесёнными из детского садика.
Почти всем гостям хочется хотя бы разок позвонить по нашему кнопочному телефону. У него есть блок памяти на тридцать два номера, кнопка повтора набора номера и кнопка отключения микрофона. На которую можно нажать, сказать жене всё, что ты думаешь о том, с кем ты разговариваешь. И тот, о ком ты всё это думаешь, и не услышит то, что ты о нём думаешь. Она испортилась первой. Я узнал об этом из последнего разговора со своим тестем.
Больше, чем телефону, гости завидуют только нашему насквозь японскому приёмнику с расширенным диапазоном коротких волн. Правда, я не пойму одного… То ли их вещи в наших условиях долго не живут, то ли наши батарейки не тянут, то ли мы живём в таком районе Москвы, куда даже короткие волны не доходят… Только с некоторых пор он ловит у нас лишь первую программу и «Маяк». Причём с таким шумом, что, когда по нему слушаешь наш «Маяк», создаётся ощущение, будто кто-то от нечего больше глушить начал глушить песни Пахмутовой на слова Добронравова!
Но гости этого не знают. Они обычно восхищённо переводят взгляд с приёмника на французский будильник конца прошлого пека. Один из гостей, когда узнал его стоимость, сказал, что за такие деньги он бы сам мог приезжать к нам каждый день и будить до конца жизни. Он не звонит тогда, когда надо, а когда
