таковых, изношенная резина делали свое дело. Если штаб 44-й армии благополучно совершил марш на автомашинах из Ардебиля в Миане, то полк связи и 428-й батальон связи растянулся по всей дороге и добрался к пункту новой дислокации только к концу следующих суток. Результат — управление войсками было потеряно[328].
Из-за неудовлетворительной работы тыла случались перебои в обеспечении войск продовольствием и питьевой водой. Некоторые бойцы не выдерживали жары и падали в обморок. Падали и лошади.
Вообще вода в пустынном Иране — неоценимое богатство. Нужны усилия, чтобы сберечь ее, спрятать от безжалостного солнца, которое в один миг превращает ценную влагу в пар. Иранский народ за длительную историю приобрел богатый опыт сохранения воды и экономного ее расходования, теперь же этому искусству должны были научиться красноармейцы.
Этот факт нашел отражение в журнале боевых действий 4-го кавалерийского корпуса: «…для успешных действий в горно-пустынной, песчаной местности необходимо иметь идеально организованный и четко работающий тыл с заблаговременно созданными базами, которые бы бесперебойно обеспечивали части не только всеми видами довольствия, но также и доставкой воды на особенно трудных участках. Тылы 18-й и 44-й гкд к этой напряженной работе готовые не были, руководство со стороны лиц, ведающих вопросами снабжения в штабе 4 кк, было неудовлетворительным и как следствие части дивизии на протяжении всей операции терпели большую нужду в вопросах продфуражного снабжения. При таких обстоятельствах если бы пришлось имеет дело с активным противником, корпусу пришлось бы нести большие лишения в вопросах снабжения частей всеми видами довольствия, что повлекло бы за собой целый ряд неприятных последствий»[329].
Пройдя около 700 км, материальная часть машин, особенно танков, сильно износилась. До 35 % танков требовали среднего и частично капитального ремонта. Уже на четвертый день проведения операции выяснилась невозможность быстрого передвижения механизированных подвижных соединений 24-го танкового полка, который из-за поломок на марше потерял половину своих машин.
В отдельных частях не хватало полевого обмундирования, винтовок, пулеметов и минометов. К началу боевых действий военкоматы смогли обеспечить части 53-й Отдельной среднеазиатской армии бензовозами и бензозаправщиками только на 10 %[330]. Отсутствие же горюче- смазочных материалов и боеприпасов на удаленных передовых аэродромах могло серьезно осложнить положение Красной Армии.
Неудовлетворительно была организована служба снабжения действующих впереди частей. На переправе через реку Аракс было допущено большое скопление материальной части и личного состава, что при налете авиации противника могло привести не только к срыву переправы, но и к многочисленным жертвам.
Затруднения возникли при продвижении саперов. Не имея транспорта для их передвижения, отдельные подразделения отставали от своих частей. Такие же затруднения возникли и с подвозкой строительного материала.
Не было отлажено взаимодействие между отдельными частями, отсутствовала постоянная связь между войсками и авиацией. Отсутствовала четкая связь между Каспийской военной флотилией в Баку и штабом 44-й армии, дислоцировавшимся в Ленкорани. Как ранее говорилось, сложным моментом операции стало преодоление Аджамирского перевала на Талышском хребте. Части 77-й стрелковой дивизии захватили к концу дня 25 августа 1941 г. мост через реку Астара в районе г. Астара, но из-за ливней дальнейшее продвижение задержалось. Если части 105-го горнострелкового полка, участвовавшие в десантной операции вместе с частью 563-го артиллерийского полка уже в 11 час. 25 августа успешно высадились в Хеви, то выгрузка обоза и артиллерии, напротив, затянулась и в конечном счете не была произведена в полном объеме.
Неразгруженные транспорты стали возвращаться на армейскую станцию снабжения в порт Ильича. Транспорты были приняты прикрывающими судами за иранские патрульные суда и обстреляны своими же кораблями[331].
Подобная неувязка, вследствие внутренней несогласованности, объяснялась той нервозностью, которую внесла в действие советского десанта дальняя авиация Закавказского фронта. Ее самолеты, возвращаясь с боевого задания, сбросили бомбы в районе высадки десанта. По всей видимости, это было связано с желанием избавиться от боекомплекта для успешной посадки, либо, учитывая высоту полета, стало следствием ошибочного нацеливания бомбардировщиков, принявших свои части за войска противника. Несанкционированный налет своих же бомбардировщиков дополнился истребительной атакой на отходившие транспорты с грузом артиллерии и обозов авиацией 260-го истребительно-авиационного полка. Только своевременное вмешательство командующего армией генерала A. A. Хадеева предотвратило возможные жертвы и повреждения[332].
Не все командиры сухопутных войск умели результативно использовать прикрепленные к ним авиационные части. В отчете о боевых действиях ВВС Закавказского фронта приводились конкретные недочеты в действиях советских летчиков: низкая дисциплина, неудовлетворительная ночная и штурманская подготовка, зазнайство и переоценка своих сил, неграмотная эксплуатация материальной части. Действия бомбардировщиков по уничтожению на аэродромах самолетов противника оказались малоэффективными, так как иранцы заблаговременно вывели в глубокий тыл всю свою авиацию, что не было своевременно вскрыто ни агентурной, ни авиационной разведкой. Плохо использовалась имевшаяся на бомбардировщиках фотоаппаратура. Штабы авиадивизий показали слабую сплоченность и недостаточную подготовку к руководству боевыми действиями частей: начальники штабов не всегда подтверждали получение боевых документов и не докладывали об их исполнении, не сумели организовать своевременный сбор донесений о результатах выполнения боевых задач, недостаточно внимательно учитывали боевые и небоевые потери, слабо проверяли достоверность донесений нижестоящих штабов[333] .
Командиры дивизий и полков, особенно бомбардировочной авиации, слабо учитывали сопротивление, оказываемое противником, назначали большие высоты для бомбометания поэтому их результаты оказались сравнительно низкими.
«Самолеты связи, две эскадрильи (153-я, 154-я), сформированные с довольно большим опозданием после мобилизации и то полностью неукомплектованные, работали хорошо, график движения выдерживался, к большому недостатку надо отнести то, что эти самолеты при малейшем господстве авиации противника никогда и никуда не доставят ни одного пакета, имея в виду, что самолеты не вооружены, не боевые и устаревшего типа» — был сделан неутешительный вывод в докладе об итогах работы войск и средств связи в ходе иранской операции[334].
Личный состав, сознательно завышая результаты бомбометаний, не отличался честностью при составлении донесений. Приведем характерные примеры: старший лейтенант Павлюченко 25 августа докладывал, что в Маранде обнаружил аэродром, с западной его стороны пять ангаров, и один ангар в результате бомбометания загорелся. По наблюдениям других экипажей в трех километрах западнее Тебриза также был обнаружен аэродром, на аэродроме 13 ангаров, 15 бомбардировщиков и 9 истребителей. Аэродром был обнаружен и в Миане, причем отмечались прямые попадания в ангары[335]. Как позже выяснилось, во всех указанных населенных пунктах аэродромов нет и никогда не было! Таким образом, не проверяя на достоверность донесения экипажей, штабы авиадивизий в разведывательных сводках помещали ложные сведения и тем самым вводили в заблуждение вышестоящие штабы.
Имели место случаи проявления элементарной трусости. Экипаж самолета в составе летчиков Акулина и Кошкина из-за потери ориентировки произвел вынужденную посадку на территории противника, занятой советскими войсками. После посадки летчики, не делая попыток к выяснению обстановки, сожгли самолет, сорвали с себя петлицы, знаки различия и направились на верблюдах, взятых у местных жителей, на советскую территорию[336]. Трудно представить более парадоксальную картину: в зоне расположения советских войск два сталинских сокола собственными руками уничтожают самолет со звездами на фюзеляже! О том, какова участь этих двух несчастных, говорить, пожалуй, не стоит.
И, тем не менее, Красная Армия даже в таком состоянии прошла триумфальным маршем по иранской территории. В ходе проведения операции скорость движения пехоты достигала 25–30 км в сутки,
