её сюда. Она рассказала кратко, что, не сумев диагностировать недуг Патагеныча сама, она отправила сообщение Болотному Доктору. Связь в сталкерской сети была крайне нестабильна, я вообще пользовался ПДА только как хранилищем карт, иногда почитывая ленты новостей. Однако лекари, торговцы и шаманы пользовались ею активно, и общественность Зоны постоянно была в курсе последних событий. Доктор сообщил, что, возможно, Патагеныч пал жертвой редчайшего артефакта – голубой слезы, внешне почти неприметного светящегося камешка, способного отправлять человека в глубокий сон, а при совокупном воздействии с несколькими другими артефактами – вообще погружать человека в полный анабиоз. За артефактом стояли длинные очереди заявок научников, и цена ему была… Я это опущу, хотя глаза вроде бы бескорыстных бойцов Долга нескрываемо округлились.
Пробудить человека мог артефакт «слеза», который также был большой редкостью. Ни Хемуль, ни я не подозревали, где можно добыть такой. Машка показала на молча и хмуро сидевших за столом «Должников» и предложила слово старшему – седому мужику лет за пятьдесят, с колючим взглядом, вислыми седыми усами и грубым, изрезанным морщинами и шрамами, мужественным лицом.
Тот, представившись коротко – капитан Овечко – коротко, в стиле военного доклада, изложил историю их долгого пути. По его словам, они пришли с Севера, из батальона полевого командира Василя Ременяко, называемого гордо полковником. Про Василя слышали все присутствующие, поэтому рассказывать об ушедшем в Зону по убеждениями (его сына, служившего срочную в белорусском контингенте, задрал кровосос – и отцу довелось лично похоронить сына в родном Витебске) полковнике белорусского контингента смысла нет. Этот человек не знал жалости и пощады ко всем и всему, что носило отпечаток Зоны.
Им была поставлена задача получить у представителей группировки Свобода тот самый артефакт – «слезу» – и доставить его в контейнере на базу научников в двенадцати километрах к северу отсюда – якобы там на этот предмет были какие-то особые бартерные соглашения. Капитан не стал лукавить, сообщив, что артефакт был ценой обмена на девятерых пленных бойцов и руководителей Северного департамента клана Свобода, удерживаемых в плену Долгом в качестве заложников на случай новых нападений клана.
Все прекрасно знали, что Свободовцы исповедовали прямо противоположную идеям Долга философию, считая, что Зона – воплощение понятия Свободы на этой земле, не утруждали себя моралью и обязательствами, обильно употребляли наркотики, которыми также усердно и торговали. Не смотря на разгильдяйство, Свободовцы имели большую популярность среди обитателей Зоны, так как наркотики тут были весьма распространены, а по слухам, в тайных лабораториях Свободовцев они и производились – причем не из растительного сырья, как большинство наркоты на Большой Земле, а из веществ, умело подвергнутых действию артефактов.
Наркотики не только держали Свободовцев в постоянной эйфории, но при умелом применении значительно обостряли их реакцию, скорость и выносливость, придавая этим безалаберным по сути людям свойства бойцов специальных подразделений, что вкупе с полным презрением к смерти – они даже своих раненых добивали на месте большой дозой наркоты – делало их крайне опасным врагом.
Однако всё пошло наперекосяк – командир группы свободовцев, пришедшей им на встречу, отказался отдавать артефакт, и, перейдя на оскорбления, потребовал сначала предъявить доказательства освобождения их товарищей. Доказательств не было, да и сама постановка под сомнение порядочности бойцов Долга была нестерпимо оскорбительной. Нервы одного из бойцов квадра – боевой единицы из четырёх бойцов – не выдержали, и он резко поправил на плече автомат. Находившимся под воздействием наркотиков Свободовцам этого оказалось достаточно, и двое из них молниеносно изрешетили бойца из М- 16.
Еще один боец остался раненным в кустах, прикрывая отступление отходивших товарищей. Они же, отступив, и не думали бежать, и, сделав окружающий манёвр, догнали группу противника, в которой насчитали без малого двенадцать бойцов. Те в спешке отходили, явно не в направлении их штаб-квартиры, и должники, решив подождать с местью, наскоро похоронив погибшего товарища, пошли на большом расстоянии, несколько в стороне, опасаясь растяжек и сюрпризов, которыми они сами точно бы нашпиговали тропу отступления. Однако они опасались зря – свободовцы полагаясь на численный перевес и наркотики, не озаботились даже маскировкой и открыто вышли к небольшой базе, явно не так давно построенной и недавно покинутой научниками или военными.
Информацию о базе раздобыть они не смогли, и в поисках возможности найти помощь пришли в Дом. Их предложение было простым и категоричным – участие моё и Хемуля в операции по освобождению их пленного товарища. За это они давали нам «артефакт» на нужды излечения нашего друга. Принесут ли они на базу драгоценный артефакт или нет, для них большого значения не имело – в Долге девиз «Погибай, но товарища выручай» был не пустым звуком.
Переглянувшись с Хемулем, я кивнул в знак согласия. Для меня эта операция не сулила ничего хорошего, задание военных, с которым я шёл в Зону, выполнено, несколько дорогих артефактов спокойно лежали в контейнерах в моём рюкзаке. Айда, по которой я уже успел соскучиться, ждала меня всего-то в двенадцати километрах пути на север и северо-восток по Зоне, и в паре километров прогулки за периметром.
Там, в бункере, нас ждала смерть от рук умелых в стрельбе, накачанных наркотой суперменов – анархистов, ни секунды не боящихся смерти. Кроме того, если Свобода узнает, кто на нее напал, они минимум год будут вынашивать планы мести и ориентировать своих бойцов завалить меня при первой же возможности – чтобы другим неповадно было. А ведь узнают, сволочи…
Патагеныч никогда не расплатится со мной, даже если дело пройдет успешно, подумал я мельком и устыдился. Если бы ему предстоял такой же выбор – интересно, что подумал бы он, прежде чем согласиться?
Хемуль думал дольше. Было очевидно, что он куда-то торопится – ну или торопился до того, как мы попали в эту сложную ситуацию. Очевидно, его миссия еще и не началась, и идти на смертельный риск ради дела с сомнительным концом было ему совсем не по душе.
– Где гарантии, что артефакт там, и мы найдем его, а если да – что вы отдадите его нам, и он поможет нашему брату? – холодно спросил он, глядя в глаза Капитану.
– Слово, – коротко ответил Капитан. – И пожизненное содержание и лечение вашего друга за счет клана, если кто-нибудь из вас будет убит, либо артефакт не подействует. Вы в любом случае достигните вашей цели в этой операции.
Мы посмотрели на Викария, ожидая его реакции на столь смелое, но без сомнений подлежащее полному исполнению обещание. Фактически, Капитан предлагал нам кровью оплатить лечение и эвакуацию Долгом Патагеныча. Сделка, что называется, на миллион долларов – если не больше. Это была достойная цена нашей крови.
– И всё захваченное у Свободы в этом деле – ваше, – долил в чашу весов против чаши нашего сомнения Капитан. От таких предложений в Зоне не отказываются…
Планирование операции не заняло много времени. Купив у Викария автоматы Калашникова – невесть как сохранившиеся у него почти не изношенные АК-47 с двойным боекомлектом «семёры» – и по десятку гранат РГ-42 производства еще шестидесятых годов прошлого века, но отлично сохранившихся, и нацепив поверх сталкерских комбинезонов с керамическими броневставками безликие маскхалаты без знаков различия – мы решили «работать под бандюг» – отоспавшись до рассветных сумерек, мы отправились к секретной базе Свободы сквозь густой как молоко предрассветный туман. Шли с большой осторожностью, но группе опытных Ходаков не составляло проблемы пройти несколько километров практически налегке – всю снарягу мы оставили весьма довольным нашим решением Викарию: он ничего не проигрывал. Если бы мы погибли – всё досталось бы ему. Если бы мы победили – он избавлялся от весьма хлопотного соседства в виде отморозков Свободы, от которых кроме беды ждать ничего не приходилось.
База была тщательно замаскирована, и на поверхности земли, на небольшом пригорке, на опушке леса, со стороны противоположной Центру и не сильно подверженной действию Выбросов, располагался замаскированный под завал старых деревьев (которые невесть откуда тут взялись, но Зона логике не поддаётся) выступ входа.
Не найдя растяжек или мин, мы и так понимали что бронированную дверь «парадного входа» нам преодолеть не придётся – она явно была рассчитана на нечто более мощное, чем связка гранат или удары великана-псевдогиганта, кости одного из которых белели неподалёку.
