– Вероятно, – он кивнул. – Но если нет другого выхода… К тому же ты знаешь, на что идешь и за сколько… Не волнуйся – в случае чего, твою семью будут охранять лучше президента, слово даю!
– Ты так и не понял, – Стас не удивился. – Деньги здесь особой роли не играют, я делаю все возможное, чтобы спасти ребенка. Твой мир, Бахин, Лены этой, Вейгнера мне вообще чужд: гнусно от того, что за такой короткий срок мне довелось хлебнуть вашего дерьма… Если у меня получится дойти до конца – я буду счастлив, если нет, буду горевать о том, что не спас девочку, а не о том, что матрас не забит «листвой».
– Все еще идеалист? – Трофимов улыбнулся, но как-то невесело. – Вроде посмотрел на жизнь с моей колокольни…
– На то, что все продажные? Что у всего есть цена? Так я без тебя знал. – Хабаров не хотел продолжать разговор: казалось, будто оправдывается. – Просто в моей душе живет, несмотря ни на что, убеждение, что хороших людей больше, чем плохих, и что когда-нибудь все изменится к лучшему. Я этому помогаю – и буду помогать! – пока не иссякнут до конца силы и носит маленький голубой шарик. – Он чувствовал, что начинает заводиться.
– Может, ты и прав, – Трофимов без улыбки посмотрел на Стаса. – Если каждый день жить в дерьме, забывается аромат воздуха. Несмотря на то что цель делать мир лучше кажется мне идиотской, я уважаю людей, к ней стремящихся. Когда-нибудь у кого-нибудь наверняка получится.
– Ладно, философию развели… – Хабаров постарался сменить тему. – Где Вова?
– Едет. Уже, кстати, должен быть… Вон он, – Трофимов кивнул на подъехавшую «Хонду». – Решил, что будете делать?
– Нет, – Стас открыл дверцу «Мерседеса», – по обстоятельствам. Другого выхода нет.
– Удачи, – бизнесмен серьезно смотрел в глаза. – Сделайте все возможное.
Хабаров кивнул.
По пути к «Хонде» он думал о том, что никогда ничего не изменится – слишком высока ценность денег и слишком мизерна возможная альтернатива. Всегда будут те, для кого слово «мало» – главный жизненный приоритет… И будут пропадать дети, умирать люди, строиться козни и интриги – нескончаемый карнавал человеческих страстей, безжалостно перемалывающий нерасторопных и отстающих.
Глава 40
– Выспался? – В салоне пахло кофе и выпечкой. – Отдохнул?
– Нет. Куда едем? – водитель хмуро глянул на Хабарова. – Кто на этот раз?
– Котова, дочь Вейгнера, – он быстро рассказал об обеде. – Не знаю, как к ней подступиться: упертая, «колоться» не будет.
– Всегда есть варианты, – равнодушно произнес Вовчик, останавливаясь на светофоре.
– Вот этого я и боюсь, что ты их знаешь… – Стас смотрел на небо, где собирались плотные тучи. – Дождь будет.
– И что? – водитель удивился. – При чем тут дождь?
– Так, к слову… – На самом деле Хабаров углядел плохой знак: каждый раз, когда небо разражалось потоками воды, происходило что-то из ряда вон. – Есть план, как поступим?
– Войдем, напугаем, потом будем спрашивать. Как обычно.
– А если там камеры, охрана, еще что?.. – Стас, вытащив из кармана «Яву», закурил. – Не думаю, что она сэкономила на жилище.
– А она вообще дома? – Вопрос казался резонным. – Время рабочее.
– Действительно, – буркнул Стас, – погоди…
Он достал сотовый, потыкал в кнопки:
– Алло, девушка, добрый день, подскажите, пожалуйста, телефончик ОАО «VIP-Style». Да. Так, записываю. Все, спасибо.
– Справочная?
– Она. – Стас набрал другой номер: – Алло, «VIP-Style»? Здравствуйте, мне бы Котову Елену услышать. По делу. Личному. А когда будет? Хорошо, спасибо.
– Нету? – Вовчик внимательно слушал.
– Либо нет, либо секретарша, как ей и положено, врет. В любом случае офис отпадает – там мы ничего не сможем сделать. Нужно ехать на квартиру и ждать.
– Логично. Мы, кстати, приехали, вот нужный дом.
Они с удивлением смотрели на самую обычную панельную девятиэтажку, с висящим на проводе домофоном, с заколоченными, местами выбитыми окнами, с неприличным словом на сером боку…
– Ты адресом не ошибся? – Стас разглядывал памятник бедности. – Не может тут жить дочка теневого воротилы. Либо он ее ненавидит…
– Не должен. Вон, туда посмотри, – Вовчик указал рукой в сторону мусорки, рядом с которой ютилось несколько машин. – «Мерин» красный стоит. Я его видел, когда она к Трофимову приезжала. Дома, наверное.
– Из кафе уезжала, скорее всего, на такси, у офиса я этой машины не видел… Хотя не смотрел, точно утверждать не буду. Не понимаю, как такое может быть? Почему она тут живет?
– Пойдем, узнаем, – Вовчик открыл дверь. – Нам ее жилье на руку: сомневаюсь, что встретим камеры и охранников.
Мужчины двинулись к подъезду – Вовчик потянулся к ручке, но тут дверь открылась сама: навстречу, едва не ударив его по лицу, вышел средних лет мужчина в сером, чуть поношенном костюме и круглых очках.
– Простите, – он посторонился, – не хотел.
– Ничего, – Вовчик, за ним Стас вошли внутрь, – бывает.
Мужчина улыбнулся, кивнул и пошел дальше.
– Какая квартира? – Хабаров рассматривал длинный, как в общежитии, коридор.
– 16-я.
– Значит, нам на второй.
Они поднялись по грязной, забросанной окурками и пустыми шприцами лестнице.
– Ну и свинарник! Что-то здесь не так… – Стас пнул железную банку. – Не сходится.
– Потом об этом подумаем, пока есть дела поважнее. Вот она, 16-я, – Вовчик остановился у черной, обитой изношенным дерматином двери. – Звонить?
– Да, не смотреть же… – Хабаров принюхивался, ловя смутно знакомый запах. – Не пойму…
Звонок не дал ему договорить: громко, надтреснуто, неприятно резанул слух. Никто не отреагировал.
– Позвони еще раз… Хотя маловероятно, что такую дрянь можно не услышать.
– Вообще-то тихо. – Вовчик внимательно прислушивался. – Ни единого шороха. Мо… Тихо! – он поднял руку.
Хабаров тоже прислушался: за дверью определенно что-то происходило. Шорох, непонятные обрывки голоса…
– Что будем делать? – Вовчик посмотрел вопросительно. – Там кто-то есть…
– Отойди, – Стас достал из кармана перочинный нож, – замок простой, открою.
– Есть опыт?
– В ментовской работе много нюансов – белые и пушистые там не водятся. Меня учил профи – правда, потом «уехал» на восемь лет, хоть я и пытался ему помочь.
– Вот и верь «мусорам» на слово! – хохотнул Вовчик. – Даже захотят – не помогут. Да что такое? – он так же, как до этого Стас, втянул носом воздух. – Знакомое…
– Тоже чуешь? – Хабаров напряженно ковырял замок. – Я так и не понял, что это.
– Я понял. Поторопись! – Голос Вовчика заставил его обернуться: водитель хмуро смотрел в пол.
