– Как тебя зовут? – спросил повелитель.
– Махугсу, мой господин, – с сильным тибетским акцентом, снова поклонившись, ответил тот.
– Мне сказали, что ты сильный колдун и можешь вызывать духов? – последовал еще один вопрос.
– Да, мой господин, – снова кивнул тот и добавил: – Но я чаще общаюсь с добрыми духами и стараюсь не беспокоить злых, ибо это небезопасно, мой господин.
– А если я прикажу тебе вызвать Властелина Тьмы, ты это сможешь сделать? – повелитель испытующе воззрился на тибетца.
– Сделать это я смогу, мой господин, но еще раз хочу сказать, что это может закончиться страшной бедой! – понуро предупредил тибетец.
– Мне бояться нечего – у меня самый могучий талисман, оберегающий от любой беды, – высокомерно изрек повелитель и указал на странную плоскую фигурку, отлитую из золота, которая висела у него на груди. – Начинай!
Став серым от страха, тибетец поклонился и молча приступил к делу. Сказав слуге, чтобы тот по ходу колдовского ритуала задернул окна и обеспечил полумрак, он расставил по углам четыре каменные чаши, бросил в них какие-то травы и, добыв огня при помощи огнива, поджег содержимое чаш. Затем, что-то бормоча по-тибетски, он обошел зал по периметру, на ходу роняя на пол какие-то огненно-красные бусины, чередуя их с непроницаемо-черными. Под конец, достав из самой большой сумки дудку странного вида, сделанную из человеческой бедренной кости, с присоединенным к ней рогом молодого дикого буйвола, он поднес свой инструмент ко рту, дунул в него и… В зале раздался странный печальный звук, напоминающий хрипение умирающего. Слуга повелителя тут же поспешил задернуть окна.
Клубы дыма неведомых трав плыли по залу под прерывающийся рыдающий звук. Все это создавало столь кошмарное впечатление, что слуга, не выдержав, с отчаянным воплем ужаса вжался в угол, закрывая лицо руками. И почти тотчас же из сплетающихся клубов дыма в центре помещения возникла странная человеческая фигура в древнем одеянии и с саблей на боку.
– Кто посмел меня потревожить? – раздался низкий, хриплый голос.
– Это я приказал вызвать тебя! – Повелитель, испытывая в душе приступ леденящего ужаса, тем не менее, старался держаться невозмутимо. – Я хочу, чтобы ты выполнил мое поручение.
– Ты с ума сошел, жалкий червь!!! – хватаясь за рукоять сабли, голодным тигром прорычал Властелин Тьмы. – Как ты посмел даже подумать о том, что я – Я!!! – стану тебе подчиняться?
– У меня есть всемогущий талисман древних магов, – повелитель указал на золотую фигурку, – которому ты обязан повиноваться. Поэтому слушай мое повеление…
Ответом ему был страшный хохот, прозвучавший так, как если бы все силы ада явились в это место, отчего у осекшегося повелителя зашевелились волосы на голове и все словно окаменело внутри.
– Ты даже еще глупее, чем я думал! – проскрежетал сквозь зубы Властелин Тьмы. – Жалкую стряпню ничтожного ремесленника ты счел за всемогущий талисман. Горе тебе, глупец! Горе!
Внезапно обернувшись громадным черным пауком, Властелин Тьмы толстыми черными нитями в один миг опутал повелителя и впился в него своим ненасытным жалом. Застонав, тот скатился с трона на пол.
Наблюдавший за происходящим слуга ничего этого не видел и не слышал, кроме меняющегося на глазах выражения лица своего хозяина и произнесенных им слов. Дрожа всем телом, он вновь закрыл лицо руками в тот момент, когда повалившийся на пол смертельно побледневший повелитель издал точно такой же предсмертный хрип, какой незадолго до этого издавала дудка колдуна.
Менее чем через минуту все было кончено – повелитель замер в скрюченной позе с остекленело выпученными глазами и непередаваемым выражением безграничного ужаса на лице. Подвывая от страха, слуга ползком выбрался из зала и побежал по дворцу в поисках помощников повелителя. С разбегу наткнувшись на Фа Гун Чши, он робко пролепетал о том, что минуту назад величайшего из повелителей постигла ужасная кончина.
Загадочно усмехнувшись в ответ, тот поспешил в тронный зал. Войдя в помещение, Фа Гун Чши, поморщившись, собственноручно отдернул занавески и открыл пару фрамуг. После этого, подойдя к трону, он небрежно, словно это была груда никчемного тряпья, отодвинул в сторону труп повелителя. Сев на трон, он милостиво кивнул тибетцу.
– Ты хорошо справился со своей работой, Махугсу, – обронил Фа Гун Чши. – Можешь идти, слуги выдадут тебе все обещанное.
Сдержанно поклонившись, тибетец скрылся за дверью. Фа Гун Чши трижды громко хлопнул в ладоши. В зал робко заглянул слуга. Увидев Фа Гун Чши сидящим на троне, он ошеломленно замер.
– Позови сюда всех! – надменно приказал тот. – Скажи: ваш новый господин зовет к себе. Живо!
Выйдя из ступора, слуга кинулся исполнять повеление. Когда в зал вошли все те, кто всего полчаса назад вместе с сидящим на троне расстилались перед недвижимо валяющимся сейчас на полу, они растерянно замерли у входа, не зная, как поступить. Но Фа Гун Чши не позволил им опомниться и отреагировать не так, как он этого хотел бы. Новый повелитель властно указал пальцем перед собой, и его недавние приятели, робко переглянувшись, поспешили пасть на колени и уткнуться лицами в пол…
