– Сайленс! Куайе! (Молчать! Тихо!) – Андрей бесцеремонно содрал с ошарашенной пани ее камуфляжную куртку и форменную кепку.
В этот момент, придя в себя и поняв происходящее по-своему, та заорала как резаная:
– Хе-е-е-лп!!! Помогите! Насилуют!
Но ее зов о помощи вряд ли кто мог услышать, поскольку в этот миг раздался резкий, бьющий по ушам грохот со стороны резервного генератора. Мощные газосветные лампы на стене, уже начавшие было разгораться под тарахтение дизеля, вновь немедленно погасли. Следом за этим взрывом, один за другим прозвучало еще несколько, внося хаос и панику. Даже из-за стены было видно, как на территории станции разгорается жаркое чадное пламя. Кто-то требовал немедленно вызвать пожарную, кто-то звал на помощь силы небесные…
Не давая пани опомниться, Лавров одним рывком оторвал длинные рукава ее форменной рубашки, использовав один как кляп, а другим связав ей руки за спиной. Усадив женщину в стороне от ворот, он показал ей пистолет и вполголоса, скороговоркой, сказал по-английски:
– Сиди тихо и с тобой ничего не случится!
Спешно надев на себя кепку и куртку, которая болталась на нем, как на вешалке, Андрей подбежал к вделанной в стену железной двери КПП и с силой дернул за ручку. Но дверь не поддалась. Стало ясно, что без знания пароля на территорию не попасть. Он вернулся к женщине и, выдернув кляп, жестко потребовал, наведя на нее пистолет:
– Пароль!
– Балтимор… – дрожащим голосом произнесла та, испуганно глядя на оружие.
Несколько раз властно стукнув рукоятью пистолета в дверь КПП, Лавров по-английски начальственным голосом потребовал:
– Эй, кто там? Открыть немедленно! Главный инспектор генерального штаба полковник Хмелинский!
Пару секунд спустя из-за двери послышался вопрос, заданный по-польски. Из всего сказанного Андрей понял только одно слово – «хасфо» (пароль).
– Балтимор! – тоном, не терпящим возражений, объявил он.
Дверь распахнулась, и из темноты, озаряемой сзади лишь пламенем горящих машин, высунулось удивленное лицо нехилого парня в натовской форме. Судя по всему, тот что-то хотел спросить, но не успел – короткий нокаутирующий удар отбросил его назад, и он безмолвно растянулся в узковатом проходе. Оказавшись на территории, Лавров увидел суетливую беготню с огнетушителями сотрудников метеостанции, пытавшихся бороться с огнем. Автофургон, уцелевший от огня, стоял у того самого, привлекшего внимание Андрея кирпичного тамбура. Двое вооруженных автоматами мужчин, закинув кого- то в будку фургона и закрыв дверь, быстро сели в кабину, явно намереваясь уехать. Но подобный вариант в планы Лаврова не входил. Он догадался, что эти двое собираются увезти узников подземной тюрьмы в другое место.
…Едва захлопнулась водительская дверца, к ней из темноты подскочил какой-то человек и властно по-английски, но с каким-то непонятным акцентом, потребовал:
– Документы на вывоз пленных! Живо! Я – инспектор генерального штаба полковник Хмелинский!
– Какие документы?! – рявкнула из кабины толстощекая ряха. – Знай свое место, полячишка! Гоу ту хелл! (Пошел к черту!)
– Что-о-о?! – с типично польским гонором вскипел неизвестный. – Я сейчас же позвоню министру обороны и доложу о вашем хамском поведении, пиндосы факовые!
Услышав о факовых пиндосах, сидевшие в кабине ломовики заскрежетали от ярости зубами и, выскочив наружу, накинулись на возомнившего о себе невесть что какого-то польского полковничишку, который посмел оскорбить не кого-то, а представителей величайшей из стран мира, в сравнении с которой все прочие – хлам и мусор. Но… Они даже не подозревали, что именно это от них и требовалось. Получив по паре сокрушительных ударов в самые болезненные точки, они повалились на асфальт, как мешки с картошкой, бессмысленно таращась в хмурое польское небо, на котором меж туч слабо проблескивала луна.
А Лавров, подрулив к воротам, снова забежал на КПП. Подняв с пола уже начавшего ворочаться дежурного и несколько раз хлопнув по щекам, он привел его в чувство и, едва тот открыл глаза, коротко приказал:
– Ворота открыть!
Пистолет, приставленный к голове дежурного, весьма красноречиво подкрепил это требование. Тот молча нажал на кнопку сбоку от входа, и полотно ворот плавно поехало вбок. Едва ворота открылись, освободив путь автомобилю, Андрей в упор выстрелил в коробку реле, разнеся ее на куски, чтобы в тот момент, когда он будет выезжать, ни у кого не появился соблазн помешать ему скрыться.
Оттолкнув дежурного, он бросился к машине. Видимо услышав выстрел, со стороны горящего помещения резервного генератора и коттеджа в сторону ворот метнулось сразу несколько человек.
– Стой! Куда?! – вскидывая пистолет и беспорядочно паля на ходу, заорал долговязый тип.
– Кто это? Что происходит? – полоснув из автомата в сторону ворот и задыхаясь от беготни, выкрикнул другой.
Ответом ему был пистолетный выстрел. Получив пулю в правое плечо, автоматчик закувыркался на траве, теряя всякий интерес ко всему сущему. Долговязый и прочие бросились на землю и залегли, намереваясь прицельным огнем достать-таки неизвестного – в чем они были уверены – террориста.
Но Лавров дуэлировать с охраной объекта не собирался. Воспользовавшись заминкой, он запрыгнул в кабину и, включив передачу, резко, с пробуксовкой, ринулся в спасительную темноту. Лихорадочные выстрелы, выпущенные вдогонку, остановить его уже не смогли. Припав к рулю, Андрей, что называется, жал на всю железку. В мечущемся свете фар мимо него с обеих сторон, сливаясь в однообразно-зеленое полотно, стремительно летела стена хвойного леса.
Неожиданно впереди он увидел далекие отсветы фар машин, идущих навстречу. Ударив по тормозам и оставив одни лишь подфарники, Лавров круто свернул в чащобу. Пару минут спустя, озаряя лес миганием оранжевых и синих проблесковых маячков, мимо него, воя сиренами, стремглав промчались пожарные и полицейские машины. Тут же вернувшись на дорогу, он помчался прочь от ввергнутой им в недоумение и хаос секретной метеостанции. Но на первой же развилке, свернув с асфальта на лесной проселок, Андрей круто повернул вправо и погнал автофургон в сторону Густеца.
Когда до села, по его прикидкам, осталось не более километра, он загнал машину в чащу молодого ельника и, открыв тяжелую дверь железной будки, негромко спросил по-английски:
– Мистер Борисов, вы здесь?
– Его здесь нет, – донеслось из темноты по-русски. – Еще позавчера увезли в другое место.
– А вы кто? – Лавров тоже перешел на русский.
Услышав о том, что нужного ему человека здесь нет, он едва не заскрежетал зубами от нахлынувшей досады. Блин горелый! Столько риска, усилий, трудов, и – на тебе, все впустую…
– Журавин Дмитрий, уроженец Самарканда, гражданин Узбекистана. – В проеме двери показалась угловатая мужская фигура. – По профессии журналист, работал на итальянскую газету. Был в Ираке, случайно заснял расправу американцев с мирными жителями. За это меня тут же сцапали и упрятали в бункер на несколько месяцев, где держали в полной изоляции. Потом перевезли в Косово, где отсидел под землей еще с месяц. Неделю назад на самолете доставили сюда.
– Здесь, в фургоне, кто-то еще есть? – Услышав в темноте какой-то непонятный шорох и сдавленный стон, Андрей насторожился.
– Да, еще трое. Насколько я знаю восточные языки, это пакистанцы. Одного, по-моему, зацепило пулей. Он все стонал по-своему: нога, нога! Тут они всего дня три. До них были афганцы. Куда тех увезли – я не в курсе. Скорее всего, на Гуантанамо. По-русски – ни один не бельмес. А Борисова, он пожилой такой, я видел через щель в дверном волчке. Тут он был всего пару суток. Мы с ним через стенку перестукивались. Он передал, что его похитили в Светлореченске и собираются переправить в США. Но в тот момент, когда его уводили, двое охранников меж собой обмолвились про Косово. Так что сейчас он может быть там. Кстати – об этом я слышал и раньше, – такая же секретная тюрьма есть еще и в Бельгии, где-то в пригороде
