самую рукоять и повис на нем, уцепившись одной рукой. Меч в другой руке продолжал методично рубить врага, который теперь уже не ревел, а орал от невыносимой муки.
Вауыгрр тоже умудрился не скатиться со вставшего на задние лапы чудовища. В последний момент он вцепился вампалу в нижнюю губу второй левой головы и теперь висел подобно непонятному фрукту, выросшему на огромном корявом дереве. Нечисть попыталась сорвать его лапами, но это заметил Сашка и тут же изо всех сил врезал гиганту под мышку мечом.
От этого удара вампал вздрогнул, а потом, словно огромное дерево, сваленное ударом молнии, начал медленно заваливаться на бок.
«Прыгаем! Раздавит!»
Сашка отскочил вовремя. Огромная туша рухнула наземь и забилась в агонии. Три уцелевшие головы хрипели и дико вращали огромными, плошкообразными глазами, а когтистые лапы мотались в воздухе туда- сюда. Александр следил за происходящим, точно завороженный. Рядом стоял еще подрагивающий от возбуждения Вауыгрр…
«Вот завалили, так завалили… Будет теперь чем перед волчицами похвастаться…»
Вот в последний раз проскребли по заснеженной земле чудовищные когти, вот вытаращенные глаза подернулись мутной смертной пленкой…
«Ого! Когда это тебя так? — Сашка вытащил индпакет, мечом отрубил пару подходящих веток и начал быстро накладывать шину на волчью лапу. — Как это ты еще стоять-то мог? Открытый перелом…»
Вауыгрр скосил на него свои невероятные льдисто-синие глаза:
«Да? То-то я чувствую — в лапе какое-то покалывание… Ты лучше на себя посмотри! — волчья мысль наполнилась тревогой. — На тебе вообще, похоже, живого места нет!»
«Да фиг с ним: раз стою, значит — живой… Ты Тень не видел?»
Волк оглянулся:
«Нет… Вожак! Вожак, ты жив?!!»
«Не дождетесь, — Тень с трудом поднялся, придерживая неестественно вывернутую руку. — Еще такую нечисть не придумали, чтобы против ГПУ устояла…»
…Вертолет за ними прибыл через сорок минут. Сашка считал, что это достаточно быстро, но Тень, которого к тому времени уже перевязали и накачали всеми имевшимися обезболивающими и тонизирующими препаратами, устроил экипажу летунов истинно генеральский разнос, после которого оба пилота могли только икать. Дальше были Владикавказ, пересадка в самолет и две недели в каком-то санатории, скрытом от посторонних глаз в дремучих вологодских лесах.
После санатория Сашку и Вауыгрра вызвал к себе Капитан. Одних, без Тени. Генерал-майор Серебрянский остался в санатории еще на некоторое время, вплоть до полного восстановления сил…
— …Проходи, лейтенант, проходи, — Капитан был сама любезность. — Присаживайся и рассказывай: что у вас там, в горах Кавказа, получилось? Чай, кофе, коньяк?
От чая Сашка на всякий случай отказался и довольно сжато начал рассказывать ему о схватке с вампалом. Он не слишком хорошо понимал, зачем все это рассказывал: все, что он знал и помнил, было изложено в отчете, но если начальство желает…
— Та-та-та… — неожиданно перебил генерал-полковник, чью фамилию Сашке так и не удосужились сообщить. — Это я все читал — грамоте обучен. Я просил о другом рассказать.
— О чем, товарищ генерал-полковник?
Капитан внимательно посмотрел на сидящего перед ним человека, потом удостоил столь же внимательным взглядом волка:
— А хочу я знать, голуби мои сизокрылые, что вы чувствовали? Как решения принимали, почему именно так решали, а не иначе? Не затруднит удовлетворить старческое любопытство?
«Тоже мне, нашелся старик…»
«Нет, брат, он и в самом деле очень давно живет. Я же чувствую…»
«Вас не затруднит оставить на потом обсуждение моего возраста и перейти к ответам на заданные вопросы?..»
— …Значит, бояться просто не успевал? — Капитан хмыкнул и вдруг как-то очень смешно скривился. — Вот ведь, смена какая выросла! Мы-то, сирые да убогие, иной раз так пужались, что аж живот послабляло. А вы, стало быть, ничего да никого не боитесь… Не успеваете, а?
«По-моему, это мы зря — про то, что не боялись…»
«Да я, — волк вскочил и хлестнул себя хвостом по боку, — я на самом деле не успел. Разве что в самом конце… когда оно снова встало…»
«Вот с этого места поподробней, серый охотник. Что ощущал, когда „оно встало“? И за кого больше всего боялся?»
Волк уселся на пол с видом крайне задумчивым:
«Наверное, больше всего испугался, что брат сейчас упадет и этот его растопчет…»
— А ты? — Капитан повернулся к Сашке. — Тебе когда страшнее всего стало?
— Наверное, — после долгой паузы сказал Александр, — когда оружие само стрелять начало. Мне-то ничего, а вот он…
Капитан проследил направление взгляда охотника и уткнулся в синие волчьи глаза. Повисла пауза.
Затем Федор Борисович поднялся, расправил плечи. Сашка и Вауыгрр поняли, что им тоже нужно встать, и одновременно, точно по беззвучной команде, вскочили и замерли.
— Лейтенант Волков-Райский…
— Я, — Сашка вытянулся по стойке «смирно».
— Указ Президента Российской Федерации: за выполнении специального задания по обеспечению государственной безопасности Российской Федерации и проявленные при этом мужество и героизм наградить лейтенанта Волкова-Райского Александра Львовича медалью «За отвагу».
Капитан подошел к охотнику и прикрепил к его кителю медаль. Отступил на шаг назад, полюбовался делом рук своих и выжидательно посмотрел на Сашку. Тот молчал, стараясь осознать происшедшее.
— Отвечать за тебя, лейтенант, кто будет? Еруслан Лазаревич?
— Служу России! — с большим запозданием выдавил из себя новоиспеченный кавалер.
— Ну, вот и ладушки, — Капитан с облегчением вздохнул. — Мы с тобой, охотник, одному делу служим и одной России. Хотя прежняя формулировка мне больше нравилась…
— Служу Советскому Союзу?..
— Да нет. Служу трудовому народу. — Генерал-полковник немного помолчал, а потом продолжил: — Мы ведь и в самом деле народу служим. Всему народу земли…
Возможно, он хотел продолжить, но в этот момент в кабинет вошел еще один человек. Отец Сергий.
В этот раз он был не в простенькой рясе и не в костюме. На нем переливалось золотым шитьем парадное облачение епископа. Вслед за ним вошли еще трое: митрополит и двое в монашеских клобуках…
— Мы, сынок, пришли поздравить тебя и наградить, — негромко произнес отец Сергий. — Вот, прими…
Митрополит подошел к Сашке и повесил ему на шею резную гемму на георгиевской ленточке, простроченной серебряной канителью. Широко благословил и отступил назад:
— Сию награду, противу медали своей, никому лишний раз не показывай, — проговорил он звучным глубоким голосом. — Но коли на молебен торжественный пойдешь — надень. Да так, чтобы от алтаря видно было…
Сашка почтительно поцеловал руку митрополита и уже шагнул было к отцу Сергию, как вдруг…
— Помнится, ты духовного просил, когда только к нам попал. — Голос митрополита звучал теперь как-то просто, по-домашнему. — Так вот духовный твой…
Сашка обернулся. Перед ним стоял и ласково улыбался отец Деметрий…
