чего он съест, когда вырвется из этого тягла: сначала — банку маринованных огурцов, потом — торт с кремом, орехами и безе, потом напьется газировки от пуза, потом — осетрина, а потом много-много восхитительно-горелого шашлыка, который жарил его отец, так и не научившийся толком управляться с мангалом. Этот обед ему даже снился несколько раз, после чего паренек просыпался с таким чувством, словно его обокрали…
Нельзя сказать, что его кормили плохо или невкусно. Как раз наоборот: еда была вкусная и обильная. Но только какая-то пресная, что ли. Такую еду не едят, чтобы доставить себе удовольствие, такую еду употребляют как топливо для организма, чтобы было, откуда черпать силы. Это вообще не еда, а пища — строительный материал для тела: чтобы мускулы нарастали, чтобы кости крепчали, чтобы жилы не слабели, чтобы нервы не дергались. Но через полгода такой кормежки каждый раз за столом у Сашки появлялось непреодолимое желание пройтись с этим пайком в питомник да и отдать всю свою порцию Аяксу — здоровенному полуприрученному волку, с которым он близко познакомился во время первого экзамена.
Тогда за парнишкой гнались не собаки, как показалось ему, насквозь городскому жителю. Любой селянин сразу бы заметил, что бегут эти «собаки» размашистой рысью, что не гавкают, а только взрыкивают, и что глаза у них — голубые, совсем человеческие. Как-то Тень объяснил своему подопечному, что собаки в борьбе с нечистью не годятся. Слишком уж долго живет собачье племя с человеком, вот и приучились враги им глаза отводить, со следа сбивать, а то и захватывать под свою власть. Волк — дело иное. Он нечисть за версту чует, а уж волкодлака — не человека и не волка — ненавидит лютой, дикой ненавистью. Потому-то в специальных питомниках и разводят волков, которые стали людям помощниками в их войне…
— …Лучше всех нечисть, конечно, кошки чуют, да и вся их порода кошачья, — наставительно говорил Тень. — Но сам понимаешь, Бука: кошка — зверь независимый и подчиняться не умеет. Рассказывал мне один старый киргиз, что когда-то на нечисть с гепардами ходили, да только давно уж нет тех охотников…
Начальник питомника — подполковник медицинской службы, носивший оригинальную кличку Змей,[13] попутно преподававший Сашке биологию — именно так именовалась та диковатая смесь бактериологии, вирусологии, анатомии и полевой хирургии, которую парень изучал под его руководством, — на первом же «лабораторном» занятии отвел Буку в питомник.
— Вот, — сказал он, показывая на вольер, в котором сидел и смотрел в упор на Сашку огромный серый с подпалинами красавец, — познакомься с «крестником» поближе. Аяксом зовут.
Сашка смотрел в голубые льдисто-холодные глаза зверя и чувствовал, как внутри его появляется какое-то странное ощущение. На миг ему показалось, что он мчится, пластаясь над сугробами, а впереди маячит какая-то странно знакомая фигурка… Сашка почувствовал, как напряглись его мышцы… И в ту же секунду по горлу резанула жгучая боль, перехватило дыхание. Парень откачнулся в сторону, попытался вдохнуть…
— Вот даже как? — Змей положил руку ему на шею, нажал куда-то, и боль ушла, дыхание восстановилось. — Да, иногда бывает, что Чистая Кровь может говорить с Чистой Кровью. Но вот чтобы так легко, с первого раза…
Он цокнул языком и подтолкнул парня к вольеру:
— Побудь с ним. Поговори с ним. Почувствуй его. — И уже уходя, обронил: — Его кличка — Аякс. А если вам суждено стать одним целым — узнаешь и его имя.
Змей давно ушел, а Сашка все стоял перед вольером и смотрел на волка. Волк же, казалось, не обращал на человека никакого внимания и лишь изредка бросал на него короткий, словно взмах меча, взгляд своих невероятных голубых глаз. Наконец парень откашлялся и произнес:
— Ты… это… Прости меня, в общем… Меня же не предупредили, что ты — свой…
Взгляд волка стал как будто насмешливым, и в голове словно прозвучало: «А если бы ты знал — стал бы драться в полную силу?»
«Ну… да, не стал бы…»
Волк сел напротив и радостно оскалился: «Я не сержусь. Ты тогда чуть не убил меня. Покажешь этот прием?»
«А?.. Покажу… если Тень разрешит…»
«Твой вожак?»
«Типа того…»
«Спросишь?» — волк облизнулся.
«Спрошу», — кивнул человек.
«Будем тренироваться вместе?»
«Да».
«Я буду ждать»…
…Сашка часто тренировался вместе с Аяксом, с молчаливого согласия Тени. Но однажды, когда они вдвоем с Аяксом особенно легко прошли полосу, Тень приказал совместные тренировки прекратить. И запретил целую неделю ходить в питомник. А ночью, выдернув Сашку на многокилометровую пробежку, тихо втолковывал:
— Я прошу тебя, малыш. Я просто требую: не привязывайся ни к кому. Иначе ты будешь слишком заботиться о них, забудешь о себе и погибнешь. И причинишь им боль. Пожалей их, парень, не привязывайся… Работа у нас с тобой такая. И жизнь такая… — Он помолчал и, тяжело вздохнув, вышел.
Но все равно Сашка приходил в питомник и навещал Аякса. Частенько приносил с собой прихваченное из столовой. Выпрашивал или просто воровал. Искал что повкусней. И Аякс принимал. Принимал с благодарностью. Так что теперь жизнь Сашки состояла из Тени, Аякса и воспоминаний о Ленке. Человек, волк и память…
…А еще Сашка мечтал, что когда все ЭТО закончится, он навестит дорогих тетушку и дядюшку. И спросит их: как это так вышло, любезные родственники, что вы живете в моей квартире, а меня сдали в дурдом? И кто это у нас такой умный, что я по сравнению с ним — дурак?..
