Секс по телефону
Много нового принес капитализм в нашу жизнь. Если раньше чего-нибудь хотелось в пять часов утра: ну выпить там или девушку, — то решить эту проблему было архитрудно. Выпить можно было у таксистов или в ресторане Шереметьева. А вот любовь в пять часов утра — это только по месту жительства, и то если жена дома, а не на ночной смене на швейной фабрике. А если жену не хочешь? Телефоны у людей были, а секса не было. Два этих понятия соединились только после падения Берлинской стены. Позвонить по телефону, услышать пленительный голос и сказать чужому человеку все, в чем самому себе признаться стыдно… Конечно, русскому человеку говорить об этом менее интересно, чем делать. Мы любим сначала сделать, а потом поговорить, наоборот — это извращение. Но услуга была, и люди звонили в основном из любопытства попробовать, как мохнатый заморский, а потом, как всегда, яблочко родное из сада укусить и свою родимую оприходовать без лишних слов.
Хариков не звонил много лет, повода не было, но однажды пришлось — судьба так распорядилась. День стоял яркий, теплый. Лето, все на дачах, мужчины свободны от оков семейных с мая по сентябрь. Начинается свободное падение. Вот такой понедельник свел Харикова и группу товарищей, которые выпили на завтрак. Потом был обед, переходящий в ужин, а закончились игры — все по домам.
С первыми лучами солнца приходят желания. Любви неземной хочется, а платная любовь в России в часы предрассветные имеет специфическую особенность. В это время все спят, кроме желающих: девушки, охранники, диспетчеры. Найти кого-нибудь в это время невозможно за любые деньги — спать хочется. А кому не хочется — пусть думают заранее. Мы не немцы. Кто из нас днем будет думать, что ему захочется утром? Хариков звонил уже сорок минут по всем известным адресам, чтобы купить любовь. «Нельзя купить любовь», — пели мальчики из Ливерпуля и были правы. Хариков позвонил в платную справочную службу и попросил дать номер «секса по телефону». Оператор-информатор брезгливым голосом ответила, что у них таких номеров нет. «И вообще, мужчина, посмотрите на часы. Шестой час, как вам не стыдно!»
Хариков был удивлен высокоморальными принципами и подумал, почему вместо номера ему дают советы и ставят оценки. Делать было нечего, спать не хотелось, желания рвались наружу, как партизаны из горящей избы.
Время тогда было доинтернетовское, и газеты покупались пачками. Пролистав их все, Хариков не нашел заветного номера. Инстинктивным движением он подобрал с пола клочок газеты «Знамя демократии», и — о чудо! — в углу, около рецепта маски из мочи суслика, горел призывно заветный номер: «Секс по телефону для состоятельных господ». Денег у Харикова с вечера не было — проиграл в казино, мудак, но делать нечего, надо платить по счетам. Номер был длинный, с кодом — то ли Гондураса, то ли Гвинеи-Бисау. На самом деле блондинка с пленительным голосом жила в Тушине с мамой, собакой и зарплатой бюджетницы. В детстве она посещала театральную студию при Дворце пионеров, была звездой, очень органично топилась в пруду, играя Катерину из «Грозы» Островского.
Навыки актерские помогли при найме в данную службу, где она прошла кастинг, надела наушники и стала тянуть лямку секс-рабыни за десять рублей в минуту. Ее удивляло, что в школе, где она сеяла доброе и вечное, ей платили эти деньги за сорок пять минут.
Рынок есть рынок, а на рынок она ходить любила. С ее зарплатой она могла только смотреть. А так хочется всего, вот и приходится слушать эти речи похотливых козлов в часы предрассветные. Хариков набрал номер, долго соединяли под музыку из фильма «Девять с половиной недель». Он видел его в видеосалоне МЭИ на Энергетической улице двадцать лет назад. Голос из далекого Гондураса ответил: «Слушаю, милый».
Хариков слегка оторопел. Что говорить, он не придумал и тупо сказал: «Здрасте!» Он подумал, что это глупо и надо все прекратить, но на другом конце провода зажурчал хриплый и задушевный голос, который попросил: «Опиши себя».
Хариков думал о себе хорошо, но не настолько, чтобы представлять себя Полом Ньюменом, которого он не видел, а вот фамилию запомнил — она ему просто нравилась на слух.
Он решил не врать и сказал, что он карлик из Подольска, ему пятьдесят семь лет, временно не работающий, что было правдой. Он два дня пил и на работу не ходил, хотел сказать, что он без вредных привычек, но, вспомнив вчерашнее, не смог. Во рту был сушняк, описывать свои физические кондиции он не стал — не гордился он своей дельтовидной. Он даже не знал, в какой части тела она находится. Возникла пауза, и она стала описывать себя подробно, как на глобусе, — где выпуклости и впадины, где леса и пустыни. Все это отрепетировано для увеличения трафика и, соответственно, гонорара.
Описание прелестей не убедило, все оказалось лоховской разводкой, а этого Хариков не любил.
Он решил поломать сценарий услуги. Когда его наложница в удаленном доступе запыхтела с придыханиями и дрожащим, с тренированными интонациями нетерпения голосом сказала: «Войди в меня!» — Хариков ответил: «Стоп! Я надену презерватив!» На том конце провода повисла пауза, реальная, видно, что-то упало. Потом совершенно другой голос произнес: «Спасибо, какой ты заботливый!» Хариков с ужасом узнал голос классной руководительницы своей дочери, преподающей литературу и язык. Он нажал отбой и тупо сидел несколько минут, переваривая произошедшее. Переварив, он почувствовал неловкость за спектакль, устроенный из-за блажи и дурости своей. Он представил учительницу, заработок которой за год он бездарно проиграл. Он пошел в душ, долго стоял там, потом вышел из дома, выпил водки, съел суп. Неприятности отступали по мере наступления винных паров, решение пришло мгновенно, как таблица Менделееву: надо перевести дочь в другую школу, а то там научат!
Ночь 63-го года
1 января Хариков, как всегда объевшийся и разочарованный, не находил себе места. Он вернулся из клуба, где жена заставила его встречать Новый год в компании не менее тысячи идиотов и их детей, изображающих радость от того, что еще на год приблизились к смерти — охуенный повод радоваться под бой курантов с бокалом в руке.
Хариков мрачно взирал на это безумие и не понимал, что заставляет этих людей сбиваться в толпу и бить копытами до утра под музыку и взрывы петард.
Он много лет назад понял, что праздники выдумали люди, которым неинтересно с собой каждый день, — вот и придумали десять дней в году веселиться. На каждый день придумать себе повод непросто, да и не надо, надо уметь жить скучно — это требует большей выдумки.
Он вспомнил свой первый Новый год в седьмом классе, когда две сестры-одноклассницы пригласили к себе домой весь класс встретить праздник по-взрослому, с вином и с танцами.
Эти две девочки выделялись крупными формами и прославились тем, что их мама, одинокая женщина, тренировала им походку и учила прочим методам обольщения. Хариков подслушал, как они рассказывали одноклассницам, что надо ходить так, чтобы жопа выписывала восьмерки. Они советовали зажимать карандаш между ягодицами и идти так, чтобы карандаш описывал воображаемую восьмерку, или, точнее, знак бесконечности.
Много лет спустя у Харикова была знакомая модель, рассказавшая ему по секрету тайну своей головокружительной походки: их учили зажимать в то место маслинку. Хариков тогда восхитился своими одноклассницами и их мамой, которая не желала дочерям своей одинокой доли. Она была пионером в этой сфере в далеком 63-м году в Калуге, а в Париже об этом тогда не знала даже Коко Шанель.
Хариков сдал деньги на новогодний ужин, не спросив маму: он боялся, что она его не пустит в ночное, но он хотел и рискнул, разбил копилку типа «свинья» и сдал накопленное на складчину (это в далекое советское время означало праздник, где все платят свою долю, сейчас многие норовят уйти из-за стола до расчета — вот такой у них расчет, особенно у тех, кто во многом преуспел).
Из класса деньги сдали семь девочек и пять мальчиков, остальные не были готовы к взрослой жизни. Группа заговорщиков сразу повысила свой рейтинг, независимо от успеваемости и положения в пионерской дружине.
Кирик и Абазовский купили вина, мама сестер сварила холодец и настругала винегрет, еще обещали на десерт мусс из клюквы — деликатес, которого сегодня не найдешь.
