раздроблены, как и пальцы левой руки. Лицо друга Сашка не видел, голова бессильно лежала на груди, но щеки были залиты кровью.
— Твой друг нам ничего не сказал. Надеюсь, ты будешь более разговорчивый, — усмехнулся все тот же монгол, что недавно давал указание забрать Васю.
— Что вас интересует? — спросил севшим голосом Сашка, когда его руки начали привязывать к столбу.
Рассмотрев интерьер комнаты, парень был готов рассказать что угодно, только бы избегнуть применения к собственной персоне представленного в комнате инвентаря.
— Оружие, которым ты пользовался. Как его использовать?
Первой Сашкиной мыслью было сказать, что использовать оружие не получится, так как для него нужны патроны, которых в этом времени нету. Он уже было открыл рот, чтобы сказать это, когда в голову пришла мысль, что в этом случае ему не поверят и будут пытать, предполагая, что он скрывает правду. А принимая во внимание, что патронов действительно нет, его замучают до смерти. Продержаться ему нужно лишь несколько часов, до того момента, когда его перебросит в другое время. Как выиграть эти несколько часов? Мысли в голове неслись, как скоростной поезд. Решение пришло внезапно.
— Я расскажу и покажу, но только после того как город падет.
— Почему?
— После его падения мне служить будет некому!
Монгольский военачальник задумался. Пытка это в любом случае риск. Каким бы искусным ни был палач, вероятность гибели пытаемого оставалась: могло не выдержать сердце, открыться кровотечение, пытаемый мог покончить с собой, например откусив себе язык. Наконец темник был свидетелем, как люди умирали от одного только страха перед пыткой.
С другой стороны, падение Владимира вопрос нескольких часов. Темник слышал доклады командиров передовых частей и знал, что они уже ворвались в город и ведут уличные бои. Выждав несколько часов, темник ничего не терял. Бояться того, что узник ускользнет, было глупо — из лагеря ему не выбраться. Если же русский таким образом пытается отсрочить начало допроса, палач без труда компенсирует задержку, например использованием более жестких методов.
Монгол усмехнулся.
— Хорошо, ты получишь отсрочку до момента падения Владимира! Но после этого ты мне все расскажешь. И лучше бы тебе не пытаться играть со мной. А чтобы тебе было лучше видно падение города, которому ты служишь, я присмотрел для тебя место, с которого открывается прекрасный вид.
Через несколько минут Сашка находился на вершине холма, расположенного в самом центре монгольского лагеря. Его привязали к врытому в землю столбу, подняв и закрепив руки в стальных кандалах над головой.
Как и обещал монгол, с этого места действительно открывался замечательный вид на Владимир. На Сашкиных глазах через множественные проломы в стене в город входили все новые и новые монгольские отряды.
Волжская башня была объята огнем. Именно в ней должны были находиться Андрей и Ксения.
Когда спустя несколько часов тысячник Ичен пришел проверить своего пленника, на вершине холма никого не было.
36
Функция наблюдения и корректировки в Волжской башне возлагалась на Андрея и Ксению. Возлагалась, но не выполнялась. Ночью противник с помощью порогов произвел сильный обстрел этой части города зажигательными снарядами и теперь дым, поднимающийся от пожарищ, затянул всю округу, ограничивая обзор ближайшей сотней метров.
Если быть честным, стрельба из арбалета у Андрея получалась не очень: из десяти выстрелов, дай бог, один находил цель. К счастью, ему достался арбалет, заряжаемый с помощью поясного крюка. В отличие от тяжелых арбалетов с механическим воротом, болтов для этой игрушки было с избытком.
Ксюши в башне не было. Опасаясь за девушку, Андрей уговорил ее покинуть стену под предлогом заботы о раненых, которых размещали в двухэтажном деревянном здании, находящемся метрах в ста от башни.
«Медсанчасть», как ее для себя прозвал Андрей, оказывала только первую помощь. После перевязки легкораненые возвращались на стену, тяжелые транспортировались куда-то в Старый город, к более квалифицированному медицинскому персоналу.
Сашка оказался прав: теперь спасение Ксюши зависит только от Андрея. Это было понятно, потому что они все еще находились в этом времени. Либо расчет Андрея оказался неверным, либо Сашке с Васей не удалось добраться до Батыя.
Воевода принял во внимание сильный ночной обстрел этой части города и, посчитав, что основной удар будет направлен сюда, с самого утра усилил гарнизон башни двадцатью тремя оставшимися в живых арбалетчиками. Как понял парень из разговоров, во время вчерашней мясорубки у церкви Святого Спаса эти парни полностью опустошили запасы болтов и вечер провели, вырезая их из тел сраженных воинов.
От одной мысли становилось тошно, но Андрей понимал, что эта процедура хоть и неприятная, но необходимая, если, конечно, хочешь встретить врага чем-нибудь кроме крепкого слова. Запас боеприпасов для таких арбалетов был весьма скудный.
Для штурмующего противника фланговый огонь засевших в башне тяжелых арбалетчиков оказался весьма болезненным. Это демонстрировал не доехавший до ворот вражеский таран, замерший в пятидесяти метрах от башни. Остановили его именно арбалетчики: их стальные болты зачастую пробивали щиты, прикрывающие обслугу, навылет.
Для монгольского командира это оказалось последней каплей и, желая подавить стрелков, противник сосредоточил на башне огонь осадной техники, находящейся в округе, и собственных лучников.
Уже несколько раз горящие снаряды били в башню, но пока защитникам везло: крупным внутрь попасть не удавалось, а мелкие успешно тушились.
Но везение не может быть вечным.
В находящуюся в трех метрах слева от Андрея бойницу влетел наполненный какой-то жутко горючей дрянью глиняный горшок размером с бочонок. Пронесшаяся рядом смерть обдала сильным жаром, заставив парня непроизвольно пригнуться. Гудящий снаряд пролетел через все помещение и ударил в противоположную стену, о которую с треском раскололся, орошая все вокруг огненными брызгами.
Находящемуся у противоположной стены Андрею повезло: горящие капли до него не долетели, но так повезло не всем.
Троих подошедших пополнить колчаны воинов (пучки со стрелами находились возле этой стены) накрыло по полной. С криками пылающие фигуры, пытаясь сбить пламя, повалились на землю. Попытка оказалась безуспешной, и через несколько секунд они затихли. Их мучения закончились.
Четвертому, стоящему правее возле бойницы, повезло больше. Горящая жидкость обдала левую, удерживающую лук руку. Вопль боли сотряс башню.
Сосед среагировал мгновенно, бросился к приятелю и, скинув плащ, принялся сбивать пламя. Прошло не меньше минуты, прежде чем руку удалось потушить. Прижавшийся спиной к срубу Андрей неосторожно кинул мимолетный взгляд на несчастного. По самое плечо рука была обуглена, и по всему выходило, что ее не спасти.
«Что за дрянь? На нефть не похоже, ух слишком сильный жар дает. Неужели греческий огонь?»
Башня стала быстро наполняться дымом и запахом горелого мяса.
Если попавших под греческий огонь наконец удалось потушить, то с самой башней все обстояло гораздо хуже. Стена, в которую пришлось попадание снаряда, гаснуть не собиралась. Андрей первым схватил пустое деревянное ведро и бросился к стоящей около стены огромной бочке с водой. Зачерпнул воду и спустя мгновение вылил содержимое на пылающую стену. Пламя полыхнуло с новой силой.
