Анзора, поспешно надавил кнопку общего выключения. И только после этого перевел дух.
Некоторое время он сидел, тупо соображая, что делать дальше, а затем сглотнул забившую рот слюну и понял, что жутко хочет пить… и есть.
Денег в кармане оказалось не так много – полтинник с мелочью. Как раз хватило на бутылку колы и шаурму. Ведь шли-то как раз за деньгами… Но сначала надо было выбраться к метро. Данька встал и огляделся. В какую сторону идти, совершенно непонятно. Но слишком далеко от Тверской он убежать был не должен…
До Коломенской, где обитал Гаджет, Данька добрался как раз около восьми. Уже стемнело, а он был у Гаджета дома всего два раза, причем последний едва ли не полгода назад, и потому слегка запутался. Поплутав минут двадцать, он остановился у какого-то детского сада или, скорее, школы и, холодея от страха, включил мобильник.
Мобильник Гаджета был занят, Данька чертыхнулся про себя, но затем вспомнил, что уже восемь и народ, скорее всего, уже подтягивается к Гаджету. Быстро зайдя по закладке, набрал первый попавшийся номер из группы. И только когда в трубке послышались гудки, до него дошло, что звонит Барабанщице.
Та ответила сразу же, не дав ему нажать кнопку отбоя. Как будто держала мобильник в руке.
– Привет, Джавецкий, в чем дело?
– Да я… это… – Данька слегка покраснел. – Чего-то тут запутался.
Барабанщица фыркнула.
– Как всегда… Ох, Джавецкий, у тебя когда-нибудь что-нибудь бывает как у людей?
– Слушай, Барабанщица, – разозлился Данька, – можешь помочь, помоги, а нет – пошла ты…
– Сколько раз повторять, – ледяным голосом произнесла Барабанщица, – мне не нравится, когда меня так называют. Меня зовут Мария, понятно?
– Понятно, – рявкнул Данька. – Ты будешь помогать или как? А то я отключаюсь и звоню кому-нибудь другому.
– Ты где? – чуть сбавила тон Барабанщица.
Данька объяснил.
– А-а, понятно, стой там, сейчас буду.
И Данька торопливо выключил телефон…
Барабанщица появилась спустя пару минут. Окинула его презрительным взглядом и небрежно бросила:
– Пошли.
Идти оказалось недалеко – только завернуть за угол и наискосок пересечь двор. Дверь подъезда, несмотря на домофон, была открыта, а вот свет в лифте не горел. Поэтому, когда дверцы сомкнулись и они с Барабанщицей оказались вдвоем в маленькой кабинке в абсолютной темноте, Данька невольно затаил дыхание. Барабанщица стояла прямо напротив двери, и когда они проезжали мимо этажей, сквозь узкую щель между створками по ее лицу, как будто странные движущиеся тату, пробегали причудливые тени. И от этого она казалась этакой древней амазонкой, уже приготовившейся к бою и нанесшей на лицо и тело грозную боевую раскраску.
«А ведь она красивая…» – внезапно и совершенно не в тему подумал Данька. И это открытие изумило его едва ли не больше, чем все события сегодняшнего дня. Он так и стоял, зачарованно пялясь на Барабанщицу, когда лифт, наконец, остановился.
– Ну что застыл, умер, что ли? Приехали! – девушка двинула ему крепким кулачком в грудь.
Когда они вошли, выяснилось, что все уже в сборе. Гаджет, открывавший дверь, увидев, что они пришли вдвоем, отчего-то слегка посмурнел. Впрочем, Данька этого не заметил. Он все еще находился под впечатлением сделанного им в лифте открытия.
Первые полчаса народ просто трепал языками и пил пиво с чипсами и орешками. А Данька сидел в уголке с бутылкой пива и, лениво-односложно отвечая на случайные вопросы, нет-нет да бросал исподтишка взгляды на Бара… то есть на Машу. Ему как-то сразу расхотелось называть ее Барабанщицей. Попутно рассматривая вопрос – как это половчее пригласить ее куда-нибудь посидеть и не нарваться на ехидный отказ. И только выпив полбутылки, он вдруг понял, что все это нереально, поскольку денег – голяк, и он в бегах. И от этого стало так обидно, что Даньку прошибла слеза. Ну куда он раньше смотрел?!
Затем бразды правления компанией совершенно естественно взял в свои руки Кот. Он постучал вилкой по бутылке пива и громко сказал:
– Ну что, господа, а не пора ли нам, пока мы еще не совсем усосались пивом, обсудить то, за чем мы сегодня здесь собрались.
И вся компания, уже потихоньку растекшаяся кто на кухню, кто в другие комнаты, начала стягиваться обратно в гостиную.
Когда все расселись (Гаджет уступил единственное кресло Коту, а сам примостился на диване рядом с Барабанщицей), Кот вновь постучал вилкой по бутылке и, ухмыляясь, произнес:
– Итак, уважаемое собрание, на повестке дня один вопрос. Мы должны обсудить, кто в нашей группе возьмет на себя обязанности лидера.
– А мне кажется, что нам стоит обсудить нечто совершенно другое, – внезапно встряла Барабанщица.
– А мне кажется, – тут же накинулась на нее Немоляева, – что ты, Кузнецова, слишком много себе позволяешь.
Все понимающе переглянулись. Ну еще бы, ее Кота посмели прервать… Но, к удивлению всех, Барабанщица не стала отвечать на ее выпад с обычной резкостью, а продолжала молча смотреть на Кота. И тот не выдержал.
– Что ж, Маша, если у тебя есть важная информация, то говори.
– Есть, – кивнула Барабанщица и, повернувшись к Даньке, воткнула в него суровый взгляд и продолжила: – Мне кажется, что наш товарищ попал в беду. И что ему требуется помощь. Ведь так, Даниил?
Данька опустил глаза и, покраснев, пробормотал:
– И ничего не так…
– Да ладно тебе, Данька, – встрял Гаджет, – колись уж… сам же просился сегодня у меня переночевать.
Такого предательства Данька от Гаджета не ожидал. Он сердито покосился на Гаджета и еще больше смутился, чувствуя на себе любопытные взгляды товарищей. Ну как же, что может быть интереснее, чем проблемы ближнего твоего. На этом построены все мыльные оперы…
– Мы, конечно, не настаиваем, Даниил, – влез Кот, будто вспомнив, что он вроде как старший, – решать тебе. Но ты вот о чем подумай. Если твои проблемы достаточно серьезны, то тебе явно потребуется помощь. А к кому ты здесь еще можешь обратиться?
Вот это было правдой… Данька вздохнул, похоже, признаться во всем действительно будет единственно разумным поступком. Ребята, конечно, могут обидеться, что он не рассказал сразу, но на фоне сегодняшних проблем эта обида выглядела такой мелочью…
– Ладно, – сказал Данька и, вздохнув, потянул со спины рюкзачок…
Слушали его в гробовой тишине, прервавшейся только один раз, когда он назвал сумму, которую предложил им с Анзором за этот листок «Артур Александрович». Гаджет дернулся и, вытаращив глаза, недоверчиво переспросил:
– Скока?!! Ошалеть…
А все присутствующие стали рассматривать листочек с гораздо большим уважением.
Когда Данька закончил, все какое-то время молчали, находясь под впечатлением услышанного. Потом Веня покачал головой и, хмыкнув, протянул:
– Да-а-а, ну и вляпался ты, Джавецкий…
– Да чё тут вляпался! – тут же встрял Гаджет. – Вы чё, не понимаете? У человека помутнение в мозгах! Надо вызвать ему доктора, а самим по-быстрому разыскать того чувака… Сто тысяч «бакинских», да это ж… он же нам потом спасибо скажет. Когда очухается…
– Заткнись, Гаджет, – зло рявкнула Барабанщица, – что с этим делать, – она помахала в воздухе листком, который после того, как все его рассмотрели, оказался у нее в руках, – Даниил решит сам. Это его
